Дэвида Кроненберга вряд ли знают в каждой семье (если только ваш дом не полон жутких поклонников ужастиков, любящих смотреть на то, как Джефф Голдблюм превращается в муху в 1980е). Но 69-летний уроженец Торонто - один из самых любимых критиками режиссеров уже на протяжении более тридцати лет. В 2012 году он создал один из лучших (и самых трудных) фильмов “Космополис”, экранизацию романа Дона Делилло, с Сумеречной звездой Робертом Паттинсоном в главной роли. На пороге выхода фильма на Blu-ray и DVD мы встретились с легендарным режиссером, чтобы обсудить его одержимость автомобилями, расширение кругозора поклонников Сумерек и его неспособность вернуться на телевидение.

?: Вы были режиссером «Беспутной компании» (1979), «Автокатастрофы» (1996), а теперь “Космополиса”. Что такого сексуального в автомобилях, что они возвращают Вас к себе снова и снова?

Дэвид Кроненберг: Автомобиль здесь очень метафоричен. Это машина времени. Это капсула времени. Это космический корабль. И это гробница в какой-то степени. Это мавзолей для [героя Космополиса Эрика Пакера]. Здесь речь идет скорее о метафорической важности, чем о важности самих автомобилей для меня.

?: Помогло ли наличие такого обладающего нормальным рыночным качеством актера, как Роберт Паттинсон, снять "Космополис"?

Дэвид Кроненберг: Был не только Роб, ведь у нас совместное канадско-французское производство, поэтому такие актеры, как Жюльетт Бинош и Матье Амальрик действительно внесли свой вклад в то, как ты пытаешься найти деньги. Важно то, есть ли у тебя хороший актер.

?: Что заставило Вас выбрать Роба? Эта роль так далека от того, каким его обычно видит огромная сумеречная армия фанатов.

Дэвид Кроненберг: Удивительно, но они были очень заинтересованы и разработали веб-сайты для “Космополиса” просто благодаря наличию Роба. И многие девушки разговаривали о том, что читали "Космополис". Я-то думал, что единственное, что они прочитали, возможно, "Сумерки" и "Гарри Поттер", и вдруг они читают Дона Делилло.

?: Провести большую часть фильма внутри лимузина дает ощущение ограничения или свободы?

Дэвид Кроненберг: Я действительно люблю снимать в ограниченном пространстве. Я считаю, что так ты автоматически получаешь повышение интенсивности, а также это действительно интересная визуальная задача. Перед началом съемок я показал своей команде “Ливан”, израильский фильм, действие которого полностью происходит внутри танка, и Das Boot, где практически все происходит в подводной лодке. Просто, чтобы побудить их чувствовать не ограниченность, но возможности для творчества.

?: Фильм выглядит очень модным в своей высокотехнологичности. Что Вас вдохновило при создании внешнего облика для персонажа Роба?

Дэвид Кроненберг: Все идет от того, какие персонажи должны быть в фильме. Они оба очень богаты (ПП: Роб и Эрик что ли?). Они оба очень довольны своим богатством. Интересно то, что некоторые люди спрашивали: "Известность Роба – это параллель с Пакером?" А я говорил: «Нет, совсем наоборот. Эрик Пакер вообще не известен. Он не хотел, чтобы его имя было в газетах." Он одевается хорошо, но как бы общепринято и стандартно. На самом деле Роб сказал, что хочет, чтобы парень был одет таким образом, чтобы это нельзя было описать. Это дорогая одежда, но не кричащая.

?: Вы собаку съели на таких фильмах, как «Отродье» и “Муха”. Как Вы думаете, Вы когда-нибудь вернетесь к жанру ужасов и научной фантастики?

Дэвид Кроненберг: Не то чтобы я сознательно повернулся спиной к любому жанру или темам и образам, но я не хочу, чтобы мне стало скучно. Я не хочу давать скучать и своим зрителям, но что еще более важно, я не хочу наскучить себе самому. Много сценариев, которые я получаю, являются практически римейками моих старых фильмов, а иногда они в буквальном смысле и являются римейками моих старых фильмов. Зачем мне это снимать? Мне будет скучно.

?: Что слышно о том проекте по мотивам «Мухи», что Вы написали?

Дэвид Кроненберг: Вы должны были бы спросить об этом Fox. Насколько я знаю, он мертв. Технически Fox может выбрать кого-то другого срежиссировать или переписать его. Но насколько я знаю, он мертв.

?: Вас когда-то рассматривали для съемок “Возвращения джедая”. Теперь, когда работают над новым фильмом, может ли что-то подобное Вас заинтересовать?

Дэвид Кроненберг: Нет, это даже тогда не интересовало меня, поэтому, конечно, это не заинтересует меня и сейчас. Я даже не смотрел последние три фильма.

?: В прошлом Вы пробовали себя в режиссуре на телевидении. Есть ли интерес продолжить?

Дэвид Кроненберг: Я пробовал много раз, и это получалось с трудом. Совсем недавно был проект, в котором я участвовал, под названием Knifeman. Он был разработан Ролином Джонсом, который работал над “Дурманом” и “Огнями ночной пятницы”, очень опытный и талантливый парень. У него также ничего не вышло. ТВ, безусловно, представляет для меня интерес, но, несмотря на то, что там снимается кое-что хорошее, каким-то образом мое восприятие и восприятие властей предержащих не соответствуют друг другу.

?: Предполагается начать съемки “Карты к звездам” в мае. Вам удалось подписать Роберта Паттинсона, Вигго Мортенсена и Рэйчел Вайс?

Дэвид Кроненберг: Я не думаю, что у Вигго получится в нем сняться, но с двумя другими до сих пор все хорошо. Подписал ли я их? Нет, но у них есть устное обязательство, если все получится и если не появится ничего другого. По-прежнему очень вероятно, что все трое смогут, но это далеко не бесспорно. Такова жизнь в мире инди-фильмов.

Были ли вы знакомы с романом Дона Делилло?
Нет. Но я читал некоторые из его романов. Я сначала прочитал сценарий, который прислал мне Дэвид Кроненберг, а затем роман. Один из них является необычайно верным другому, что кажется невероятным для романа, который казалось невозможно адаптировать. Но еще до прочтения книги, что впечатлило меня больше всего – это быстрый темп, и неустанное напряжение во всем сценарии.

Что было такого в фильме, что ты обратил на него свое внимание?
Кроненберг, очевидно! Я снимался в нескольких других фильмах, и ни один из них даже близко не подходил к тому, что как я ожидал, будет работать с ним. Я не был разочарован ... Я знал, что это был бы очень творческий и реальный опыт. И я был привлечен к прозе, своего рода поэме. И таинственной поэме к тому же. Обычно, когда ты читаешь сценарий, ты быстро узнаешь, что это такое, где он будет идти, как он закончится, неожиданные или сложные повороты. Но на этот раз это было совершенно иным: чем больше я читал, тем меньше я мог себе представить, куда он шел, и хотел быть его частью. Он не принадлежит ни какому жанру из всех, он в своей собственной классификации.

Когда ты впервые прочитал сценарий, мог бы ты представить себя в роли? Мог бы ты себе представить, как это будет выглядеть визуально?
Нет. В первый раз я говорил с Дэвидом, это именно то, что я сказал, я не мог себе представить ничего, и он подумал, что это хорошая вещь. Кроме того, мне кажется, на тот момент, я не думал много об ожиданиях, ведь все будет изменяться и обрабатываться с помощью разных прогрессивных технологий, начиная с текста, из многих вариантов визуального начнется формирование фильма. Это постоянный процесс. Даже во время первой недели съемок, мы все еще не представляли, как фильм будет выглядеть после его завершения. Это было очень интересно, я чувствовал, что сделал фильм сам.

Теперь, когда он закончен, он отличается от сценария, или, наоборот, вы придерживались того, как было написано?
Трудно сказать, потому что фильм работает на разных уровнях. Я видел его дважды: первый раз, я был поражен его атмосферой, которая, я знал, была там в течение всего фильма, но это было неожиданно очевидным. Во второй раз, тяжесть того, что было поставлено на карту, брала верх. Оба раза, была аудитория, но реакция варьировалась от смеха к стрессу на темную сторону, которая имеет также «Космополис». Несмотря на всю сложность, я был поражен, как они приходят к широкому спектру эмоций.

На твой взгляд, кто Эрик Пэкер? Как бы ты его описал?
Для меня, Эрик - это тот, кто чувствует, что на самом деле не принадлежит тому миру, в котором живет, как будто он родился на другой планете и пытается выяснить, какой действительно должна быть жизнь. На самом деле, не понимает мир как он есть. Тем не менее, есть достаточное понимание мира, чтобы сделать состояние на этом, конечно, но очень абстрактное. Банковские, брокерские, спекуляции он проводит успешно не потому, что он хороший специалист, а, скорее, своего рода с помощью инстинкта, нечто гораздо более таинственного, чем просто алгоритм формул. Вы можете увидеть это в фильме и в книге, что этот подход стремится защитить финансовые данные в будущем, так что они уже не знают, как жить в настоящем. Вероятно, он понял, как реальный мир работает в пути, но только таким образом, своеобразным и неизвестным.

Ты говорил об этом с Дэвидом Кроненбергом?
Мало, да, но мне понравилось, что он ищет что-то необъяснимое и оставляет необъяснимым. Он особенно любил действовать так, будто он действительно не знал, что он делает, и как только я чувствовал, что я выявлял цепи причин и следствий или находил объяснение поведения Эрика, он сразу прерывал съемки. Это был странный способ, полностью основанный на чувствах, а не на мыслях.

Как вы готовились к роли?
Дэвид не любит репетиций. Мы не говорили много о фильме перед началом съемок. И только встретились с другими актерами на съемочной площадке во время производства. Я встречал их, когда они появлялись в лимузине Эрика. И это было очень приятно. С начала фильма, так как я жил в фильме в машине. Я всегда был там, это был мой дом, и я приветствовал других людей в своей комнате, сидя в этом кресле, похожим на кресло капитана, со всеми посещающими меня. Будучи настолько привыкшим к этой среде, было особенно комфортно. Каждый должен был адаптироваться к моему миру.

Ты имел отношение к созданию внешности или одежды твоего персонажа?
Да, но дело в том, что я должен был нести нейтральный взгляд, стараясь избегать наиболее очевидных и стереотипных качеств предпринимателей или богатых акционеров. Был один разговор о возможности ношении солнечных очков, пара должна была быть неопределенной, не говоря ничего о его характере.

Есть разница, чтобы снимать сцены фильма по порядку, как они шли в сценарии?
Это очень важно, он имеет кумулятивный эффект, который формирует фильм. Во-первых, никто не знает, что за тон будет у фильма - ну, может быть, Дэвид да, но не отображает. Для технической команды это кумулятивный эффект, как символ показывает больше о себе, которая медленно выстраивает индивидуальность фильма. Это также позволяет показать, как разваливается жизнь персонажа.
Особенность роли в том, что один за другим, вы можете встретить много различных персонажей.

Как это, когда вы приняли эту роль?
Когда я подписал контракт на этот фильм, единственный актер, который был в проекте, это был Пол Джаматти, который является значимым. Тогда было и волшебно, и немного пугающе, что была возможность увидеть Жюльет Бинош, Саманту Мортон, Амальрика ... они хорошо известны. Каждый принес другой тон. Это было нелегко для них, либо, гораздо больше, когда Дэвид проговаривался, что актеры трансформировали их деятельность, освобождение их привычки. Это был вызов для них, так мало времени. Как по мне, было что-то привязано к этому миру, к звуку его ритма, а другие должны были привыкнуть к нему немедленно. Действительно, некоторые очень творческие вещи происходили, когда мы снимали фильм. Как например, Жюльетт Бинош, которая уехала с невероятным числом актерских навыков.

Можешь ли ты сказать, что существует несколько действующих стилей, особенно из-за разных национальностей, которые участвуют, или что все закончилось использованием модели Кроненбергом?
О, нет, были разные чувства, и я думаю, что Дэвид с нетерпением ждет этого. Как ни парадоксально, это разнообразие подчеркивается, все персонажи бытия, мол, американцы, за исключением Матье Амальрика. Такое разнообразие в соответствии с Нью-Йорком, где почти все, кажется, происходят из другого места, где родным языком многих людей не является английский. Конечно, фильм не ищет реализм, включая город Нью-Йорк, никогда не настаивает на точном местонахождении. Но, субъекты с различным уровнем подготовки представляющие Нью-Йорк, также вносят свой ​​вклад в странности и абстракции фильма.

Насколько тебя беспокоит, что твою роль, возможно, будут сравнивать с другими похожими ролями?
Наоборот, на самом деле, я хотел сделать так, чтобы уйти от любого возможного сравнения. Я не хотел напомнить общественности о других фильмах о финансистах Уолл-стрит, богатых банкирах и т.д. Был еще поиск правильного состояния ума, чтобы не опуститься до обычных клише в отношениях или обычного эффекта действия.

Ты помнишь особые требования, которые выдвинул Кроненберг, заострив внимание на некоторых деталях, чтобы работать вместе?
Он настаивал на том, что диалоги должны были быть произнесены в точности, как они были написаны в сценарии и не терпят никаких изменений. Сценарий во многом зависит от темпа, и мы имели к нему доступ, что касается высказывания. Я был уверен в этом, так что я сделал несколько
снимков, которые я думал, были страшны. В первый день Пола Джаматти на съемочной площадке, Пол выдал на одном дыхании длинный монолог своего героя, это, конечно, самая длинная сцена всего фильма, и Дэвид снял ее с одного дубля. Он сделал двигаться к тому, что последовало. Я был очарован интерпретацией Пола, быстротой Давида, и как он был настолько уверен, что выстрел был хорош.

Знаешь ли ты, как работать таким образом, когда необходимо чтение диалогов строго так, как написано?
Я верил во что-то, что не было знакомо, что и побудило меня больше работать в этом фильме. Никогда от меня не просили ничего подобного, как правило, сценарии не выполняются строго, только предполагается обосновать, и актеры должны сделать их своими. В моих предыдущих фильмах, диалоги были гибкими. На этот раз, это было как игра на сцене: когда вы играете Шекспира, вы не можете изменить сюжетных линий.

Кстати, лимузин похож на сцену, так или иначе.
Совершенно верно. И в таком случае, можно снять сцену, затем другую, что означает, что вы должны быть готовы играть все сцены. Я положил много времени на изучение фраз, в первый раз, так как я начинал как театральный актер, давно. Создается напряжение, которое заставляет тебя оставаться бодрым, это и к лучшему, ... Хотя это заставило меня жить жизнью отшельника во время съемок: я должен был узнать о роли, помнить десятки страниц и оставаться сосредоточенным. Но это было на самом деле очень приятное ощущение. Это лучше, чем во многих сценариях, где все разделено.

Что было самым трудным для тебя в этом фильме?
Вызывает тревогу играть персонажа, который проходит через эволюцию, не очевидную, или следует по предсказуемому пути. Собственно, это и происходит, даже эволюция неуправляемая, хотя и не так, как мы обычно видим символы изменений. Но Дэвид полностью контролирует это измерение. Я никогда не работал с режиссером, с таким контролем в своем фильме, который полностью отвечает за все аспекты, точно зная, чего он хочет в каждом шаге. Сначала я нашел, что это нервирует, но постепенно я чувствовал себя более уверенным и расслабленным.

источник