Невозмутимость, превосходство взглядов, ясность ума, интеллект, прочно усвоенные моральные стандарты, изысканность и утонченность, никоим образом не равнозначные слабости, помесь законоведа и сквайра — все это я нашел в своих знакомых, а «эллинским» темпераментом снабдил его по своей воле и сам же бросил его в горячие объятия Мориса.
Да, вот это мой Клайв
Quote (yuk)
С этого момента Клайв деградирует — возможно, благодаря моему отношению к нему. Он мне надоел.
Ну вот как так можно? злой автор! Жутко неприятный тип
Quote (yuk)
Видимо, я начинаю чересчур к нему придираться: подчеркиваю его пресность и политическую амбициозность, отмечаю, что у него все больше редеет шевелюра. Как бы ни поступали он, его жена и его мать — мне все не по нраву.
Quote (yuk)
Все это, наверно, несправедливо по отношению к Клайву, который не желает Морису зла и тем не менее получает от меня напоследок удар хлыстом в заключительной главе,
Quote (yuk)
Он и есть то самое прикосновение к пояснице.
да, теперь понятно, почему ты бросил моего Клайва
Quote (yuk)
, в котором он утверждал, что их отношения основаны на любопытстве и похоти, а посему продлятся не более полутора месяцев.
у меня такое же мнение самый лучший признак по-настоящему классного кино — после него не нужно ничего объяснять
Юля, Морис не туповат, он - "умственно не изощренный"
спасибо, а то я это упустила, увлеклась Клайвом!
Quote (Лекса)
но увы, этого не случилось или я не совсем правильно тебя поняла Юля?
совершенно верно, Лекса. Этого не случилось. Я ценю ум, не внутреннюю борьбу и эмоции, а остроту ума, тонкость суждений, быстроту реакции, действие, а уже потом чувства и ощущение. Для меня мысль будет всегда опережать чувство. Поэтому Морис не герой моего романа, иногда мне было очень скучно наблюдать за ходом его мысли, потому что другие понимают это за секунду, внутренние переживания, в которые он впадал меня иногда просто удивляли и я их не могла разделить, потому что они чужды мне. лишь изредка Морис смог меня заинтересовать Последнее его объяснение с Кайлов меня не удивило, это характерно для Мориса, но чуждо мне. Я бы так не сделала. И пожалуй, вряд ли выбросила из своей жизни Клайва, что бы он мне ни сказал. Он такой, и был мне дорог. самый лучший признак по-настоящему классного кино — после него не нужно ничего объяснять
Я ценю ум, не внутреннюю борьбу и эмоции, а остроту ума, тонкость суждений, быстроту реакции, действие
Все тобой перечисленное не стоит ничего без внутренней жизни, работы и борьбы, которая ежесекундно происходит и приводит к правильному выбору или на каком-то этапе неправильному, как у Мориса, я это ценю в людях, настоящее, можно быть блестящим пустобрехом, но ничего не иметь за душой, как у Клайва. Тут мы с тобой категорически не сошлись, к сожалению.
Все тобой перечисленное не стоит ничего без внутренней жизни
все дело в том, что я не верю в остроту ума без внутренного наполнения. Вопрос в том, как она проявляется. Мне иногда будет гораздо интереснее циник.
Quote (Лекса)
ничего не иметь за душой, как у Клайва.
мы с тобой видим Клайва по разному. У него много чего за душой, но выбрал то, что для него в данный момент значимо и важно. Я ценю его за это.
Quote (Лекса)
Тут мы с тобой категорически не сошлись, к сожалению.
А почему к сожалению? Почему мы обязательно должны сойтись? разве в этом суть? суть то совсем в другом самый лучший признак по-настоящему классного кино — после него не нужно ничего объяснять
У него много чего за душой, но выбрал то, что для него в данный момент значимо и важно.
Тут я тоже с тобой не соглашусь, он выбрал не значимое и важное, а удобное, тихо, мирно просуществовать среди условностей, жить полной мерой он не будет,я так думаю.
Для кого-то удобное и есть значимое как бы каждый из нас к этому не относился.
Quote (Лекса)
Я очень надеялась, что ты полюбишь Мориса
понятно, он милый парень, но не мой милый
Quote (Лекса)
Но Клайв пуст и он не циник, он приспособленец чистой воды,фальшивый насквозь, это на мой взгляд.
Я говорила не о Клайве. Но тоже не соглашусь почему приспособленец не может быть целостной личностью? Всегда ли Клайв был такой и у него не было полета? не было идей? не было борьбы, желаний? Нет, он интересная и целостная личность, именно такой он перед нами предстает. Он не пуст. Этот ответ не мой - автора. Поэтому остальное - сознательный выбор Клайва, тот, который ему важен. Может быть важен, потому что именно удобен. Не все хотят бороться. Это не плохо для меня. Я могу это принять. Вопрос сожалеет ли он о нем? Вот интересно было бы мне узнать, но автор слишком далек стал от Клайва. самый лучший признак по-настоящему классного кино — после него не нужно ничего объяснять
Вот интересно было бы мне узнать, но автор слишком далек стал от Клайва.
В фильме последняя сцена очень красноречива, я бы сказала, завидует даже Морису и смертная тоска в глазах, так по крайней мере подано. Но вот мне неинтересно с приспособленцем, ну нисколько, скучно и не увлекает. И ты так полюбила Клайва, что противоречишь сама себе, когда Морис был на грани отчаяния и вынашивал мысль о самоубийстве, ты его осуждала, что не борется, что позволил даже мысли такой поселиться в голове, а Клайву прощаешь все, ты питаешь к нему слабость изначально, а к Морису неприязнь тоже изначально, только ради бога, не обижайся
Сообщение отредактировал Лекса - Воскресенье, 29.04.2012, 17:39
И ты так полюбила Клайва, что противоречишь сама себе
это вряд ли. я помешана на логике
Quote (Лекса)
когда Морис был на грани отчаяния и вынашивал мысль о самоубийстве, ты его осуждала, что не борется, что позволил даже мысли такой поселиться в голове
Лекса, тут дело в физическом самоубийстве. Тут я бы и Клайву не простила. Это разные вещи. Бороться за жизнь. Вы говорили о моральном самоубийстве Клайва. Вот это пожалуйста. Моральное самоубийство я прощаю всем. В чем противоречие? Я не понимаю людей, которые не находят силы жить. Разве Клайв не нашел силы жить? Он нашел способ, свой, не принятый тобой, но нашел. Он живет, занимает тем, что интересно - выборы. В чем противоречие?
Quote (Лекса)
Клайву прощаешь все, ты питаешь к нему слабость изначально, а к Морису неприязнь тоже изначально, только ради бога, не обижайся
Не, я не обижаюсь. Да, ты совершенно права, мои изначальные позиции не поменялись. самый лучший признак по-настоящему классного кино — после него не нужно ничего объяснять
Так и такой бездны отчаяния как у Мориса не было и Клайв нашел силы не ЖИТЬ а существовать, а Морис в конечном итоге выбрал жизнь трудную, но полную красок, поэтому мои симпатии однозначно на стороне Мориса.
Сообщение отредактировал Лекса - Воскресенье, 29.04.2012, 18:07
Было, чего одна его поездка стоила, а его колебания, а его страхи, а его радость от того, что он задышал как нормальный мужчина, что он увидел женщин. Ты не веришь в этом Клайыу, а я верю.
Quote (Лекса)
Клайв нашел силы не ЖИТЬ а существовать
нет, жить, ибо существовал он до этого, и больше так не мог. Лекса, я понимаю тебя, очень хорошо, и понимаю почему тебе нравится Морис. У нас с тобой немного разный жизненный подход. И это здорово. Главное, мне кажется, чтобы никто не считал, что другой заблуждается. А смог принять позицию другого. В том, что для него важно и дорого. самый лучший признак по-настоящему классного кино — после него не нужно ничего объяснять
Я предлагаю, все-таки продолжить тему чтения. Или просто делиться впечатлениями от тех книг, которые мы прочитаем из списка Роберта. Когда-то давно я копировала список тех книг, которые он точно прочел, не уверена, что весь, не уверена, что все переведено на русский, но любопытно:
Милые Кости Элис Сиболд, Мой друг наемник Джеймс Брабазон Дневник одного гения Сальвадор Дали, Деньги Мартин Эмис, Пережитое: Воспоминания Мартин Эмис Ticket to Ride by Dennis Potter Doomed Love by Virgil Тайная жизнь Сальвадора Дали, рассказанная им самим Сборник поэм Шарль Бодлер Эдвард Морган Форстер Девять рассказов Джером Дэвид Сэлинджер Kill Your Friends by John Niven Самостоятельные люди Халлдор Лакснесс, 2666: роман Роберто Боланьо Anthology by Tom Waits Источник (Исток) Айн Рэнд, Баллада о горестном кабачке Карсон Маккалерс, When The Mob Ran Vegas by Steve Fischer / Underworld by Don DeLillo Изнанка мира Дон Деллило The Dwarf by Pär Lagerkvist / Карлик Пер Лагерквист, The Art of Struggle by Michel Houellebecq / Расширение пространства борьбы Мишель Уэльбек Что я здесь делаю? Брюс Чатвин The Brain that Changes Itself by Norman Doidge / Мозг изменяющий себя сам Норман Дойдж Жизнь Кит Ричардс Беседа с Лобстером и другие эссе Дэвид Фостер Уоллес A Supposedly Fun Thing I'll Never Do Again by David Foster Wallace The Hunger Games by Suzanne Collins / Голодные игры Сьюзен Коллинз Water for Elephants by Sara Gruen / Воды Слонам Сара Груен, читать, аудио-книга Сумерки Стефани Майер, Новолуние Стефани Майер, Затмение Стефани Майер, Рассвет Стефани Майер, Солнце полуночи Стефани Майер (от Майер только 12 глав), Космополис Дон ДеЛилло, Милый Друг Ги де Мапассан, Безумная жизнь сальвадора Дали Ян Гибсон Eat the Rich by P. J. O’Rourke / Патрик Джейк О'Рурк It's not your fault by Doctor Ellington Северное сияние Филип Пулман
самый лучший признак по-настоящему классного кино — после него не нужно ничего объяснять
Порою музыка объемлет дух, как море: О бледная звезда, Под черной крышей туч, в эфирных бездн просторе, К тебе я рвусь тогда; И грудь и легкие крепчают в яром споре, И, парус свой вия, По бешеным хребтам померкнувшего моря Взбирается ладья. Трепещет грудь моя, полна безумной страстью, И вихрь меня влечет над гибельною пастью, Но вдруг затихнет все - И вот над пропастью бездонной и зеркальной Опять колеблет дух спокойный и печальный Отчаянье свое!
ЛЮБОВЬ К ОБМАНЧИВОМУ
Когда, небрежная, выходишь ты под звуки Мелодий, бьющихся о низкий потолок, И вся ты - музыка, и взор твой, полный скуки, Глядит куда-то вдаль, рассеян и глубок,
Когда на бледном лбу горят лучом румяным Вечерних люстр огни, как солнечный рассвет, И ты, наполнив зал волнующим дурманом, Влечешь глаза мои, как может влечь портрет, -
Я говорю себе: она еще прекрасна, И странно - так свежа, хоть персик сердца смят, Хоть башней царственной над ней воздвиглось властно Все то, что прожито, чем путь любви богат.
Так что ж ты: спелый плод, налитый пьяным соком, Иль урна, ждущая над гробом чьих-то слез, Иль аромат цветка в оазисе далеком, Подушка томная, корзина поздних роз?
Я знаю, есть глаза, где всей печалью мира Мерцает влажный мрак, но нет загадок в них. Шкатулки без кудрей, ларцы без сувенира, В них та же пустота, что в Небесах пустых.
А может быть, и ты - всего лишь заблужденье Ума, бегущего от истины в мечту? Ты суетна? глупа? ты маска? ты виденье? Пусть - я люблю в тебе и славлю Красоту. самый лучший признак по-настоящему классного кино — после него не нужно ничего объяснять
Ян Гибсон «Безумная жизнь Сальвадора Дали». Глава «Федерико Гарсиа Лорка»
Прожив три месяца в Резиденции, Дали успел узнать о непредсказуемом и обаятельном обитателе общежития – Лорке, который в то время находился дома в Андалузии.
Федерико Гарсиа Лорка родился на шесть лет раньше Дали, в 1898 году, в деревне Фуэнте Вакерос, возле Гранады. В 1918 году его отец, всеми уважаемый землевладелец, профинансировал издание первой книги сына «Впечатления и пейзажи», посвященной путешествию автора по Кастилии и северной части Испании. В 1919 году Лорка поселился в «Рези» через два года после Бунюэля (продолжавшего числиться в Мадридском университете), а в 1920 году в Мадриде состоялась премьера его первой пьесы «Злые чары бабочки». Спектакль освистали. В 1921 году в столице появилась первая «Книга стихотворений» Лорки, получившая благоприятный отзыв на первой полосе испанской прогрессивной газеты «El Sol», который мог быть прочитан Дали, не пропускавшим ни одного ее номера. Летом 1922 года Лорка участвовал вместе с Мануэлем де Фальей в организации фестиваля фламенко в Гранаде. А к осени его с нетерпением ждали в «Рези».
Охваченный постоянным стремлением блистать, Дали вполне мог опасаться конкуренции с Лоркой, поскольку тот был не просто поэтом и подающим надежды драматургом, но и отличным пианистом, остроумным собеседником и завораживающим рассказчиком. Подобно средневековым певцам – хугларам, он декламировал свои стихи и пел народные песни, аккомпанируя себе на рояле, что производило сильное впечатление. Лорка хорошо рисовал и вообще обладал исключительным обаянием.
Но Лорка имел один недостаток – он был гомосексуалистом (факт, не признаваемый даже в наши дни оставшимися в живых его испанскими друзьями). Правая рука Альберто Хименеса Фрауда – Хосе Морено Вилья знал об этом: правда заключалась в том, что поэт вынужден был постоянно контролировать себя, поскольку даже в либеральном культурном центре Испании – Резиденции – гомосексуализм был под запретом. Талантливый поэт, художник и критик искусства, ставший другом Дали, Бунюэля и Лорки, Морено Вилья (1887-1955) был одним из немногих, осмелившихся намекнуть, после убийства Лорки фашистами в 1936 году, на эту «неупоминаемую» сторону его многогранной личности. В автобиографии «Жизнь начистоту» опубликованной в Мехико в 1944 году, Морено Вилья вспоминает волшебные дни в Резиденции и говорит о Лорке: «Не все студенты любили его. Некоторые из них презрительно относились к его пороку и держались от него на расстоянии. Но стоило ему сесть за рояль и начать петь, они сразу же оттаивали».
Дали встретил блестящего молодого андалузца в начале 1923 года, когда Лорка вернулся в «Рези» после долгого отсутствия. У них было много общего: они разделяли любовь к поэзии Рубена Дарио и к Франции, став германофобами еще во время Первой мировой войны; детство обоих было наполнено музыкой и особенно фольклором; они остро чувствовали социальную несправедливость, и с раннего детства их отношения с собственной сексуальностью складывались непросто. Похоже на то, что они сразу же понравились друг другу. Тремя годами позже Дали сказал барселонскому художественному критику Себастьяну Гашу, что их великая дружба держалась на яростном контрасте между «исключительным религиозным духом» поэта и его собственной, не менее значительной, антирелигиозной душой, что приводило к постоянным полуночным дискуссиям. Во всяком случае, Дали эта встреча сильно взволновала, о чем он написал в «Тайной жизни»: «Мне было ясно, что мои новые друзья были намерены взять от меня все, не давая взамен ничего, - все, что они могли бы мне предложить, у меня есть и, надо сказать, в большом количестве и лучшего качества. Однако личность Федерико Гарсиа Лорки произвела на меня огромное впечатление. То был поэтический феномен, уникальный, цельный – поэзия во плоти с пульсирующей кровью, трепещущая от тысяч язычков пламени, сокрытых в темноте потаенной биологии, наделенная, как и всякая сущность, своей собственной неповторимой формой».
Позже в автобиографии Дали признается: «В то время я знакомился с элегантными женщинами, желая утолить свой нравственный и эротический голод, а также свой ненасытный цинизм. Я избегал Лорки и его товарищей, тесно сплотившихся вокруг поэта. Был один кульминационный момент его неоспоримого личного влияния – единственный момент в моей жизни, когда я понял суть своих мук – ревность. Это случилось, когда мы гуляли всей группой вдоль Эль Пасео де ла Кастельяна по дороге к кафе, где обычно происходили наши литературные встречи и где, я знал, Лорка будет сиять как волшебный алмаз. Неожиданно я бросился бежать, и никто не видел меня три дня».
Неудивительно, что потрясающий успех Лорки в обществе заставлял Дали остро переживать чувство собственной закомплексованности. Однажды Пепин Бельо, Лорка и Дали вместе были в кафе, где происходила оживленная дискуссия об искусстве. Бельо и Лорка принимали в ней активное участие. Но Дали молчал. «Ради бога, скажи что-нибудь, - взмолился Пепин, - или они подумают, что ты идиот». Наконец Дали встал, с потупленным взором невнятно пробормотал: «Я тоже прекрасный художник» - и сел, при полном изумлении публики. Позже Бельо всегда врывался хохотом, рассказывая об этом.
Дали часто присутствовал на вечеринках, когда Лорка устраивал импровизированные выступления в «Рези». Иногда, как вспоминает андалузский поэт Рафаэль Альберти, Федерико спрашивал: «Откуда это? Посмотрим, узнает ли кто-нибудь», - поддразнивал он и начинал петь под свой же аккомпанемент:
Парни из Монплеона
Пахать отправились рано,
Чтоб вовремя быть на корриде,
А переодеться заранее.
В те дни, когда интерес к изучению старинных песен и романсов значительно и повсеместно возрос, многие знали, где какую песню поют.
«Так поют в Саламанке», - говорил кто-нибудь из присутствующих, еще не дослушав трагической песни о судьбе тореро.
«Правильно, молодец, - соглашался Федерико и вполне серьезно, ног в то же время с легкой иронией добавлял: - Ее включил в собрание народных песен священник дон Дамасо Ледесма».
Одной из любимых песен Лорки была песня цыган из Гранады, названная «Цыганское соронго», которую, еще до того как он использовал ее в своей пьесе, мелодию эту варьировали Альбенис и Мануэль де Фалья (последний ввел ее в музыкальную поэму «Ночи в садах Испании»). Дали навсегда запомнил исполнение Лоркой этой песни. В декабре 1966 года, через тридцать лет после убийства Лорки, Би-Би-Си готовило документальную передачу о Дали в Нью-Йорке. В одной из сцен он идет по улице, тихо напевая песенку «Цыганское соронго». Неожиданно, обернувшись к камере, он поет наиболее впечатляющую строфу:
…Луна – небольшой колодец,
Цветы - какая цена им!
А дороги руки твои,
Когда меня обнимают.
«Гарсиа Лорка!» - уходя восклицает Дали.
К 1922 году парижский дадаизм умер, как заявил об этом Бретон в своей лекции в Барселоне, однако дадаистские забавы были в большой моде среди бунтарей в «Рези», и Лорка был впереди всех. Обычно уклонявшийся от коллективных акций, Дали все же был в них вовлечен. На одном из собраний кто-то вспомнил, что накануне вечером в саду Резиденции некий романтик, преданный луне (то есть помешанный), читал вслух Верлена. В этот момент в комнату ворвался Гильермо де Торре, один из лидеров группы ультраистов, и произнес речь, приведенную в дневнике Дали:
* * *
Де Торре сделал все возможное, чтобы ввести Лорку и Дали в ультраистские круги, где кроме него главенствовал Бунюэль. Однако де Торре не встретил большого энтузиазма с их стороны, несмотря на то что поэт явно и полностью был согласен с настойчивым требованием группы ультраистов о главенстве образа. Что касается Дали, иконоборческая установка де Торре и его друзей сделал свое дело, и общение с ними сильно повлияло на формирование его бунтарского духа.
Изданные воспоминания Дали и Бунюэля о годах в Резиденции очень неточны и неполны, Лорка же был убит и не успел написать мемуаров. Частично сохранилась переписка между тремя друзьями (Дали, Бунюэль никогда не отличались бережным отношением к бумагам). Большинство писем Дали с 1925 года к Лорке сохранилось, но от Лорки к Дали – только два или три, а их были десятки. Что касается документов Резиденции, содержащих информацию о том, какие комнаты занимали друзья в то или иное время, и другие полезные сведения, - большинство из них было утеряно во время Гражданской войны. И теперь практически невозможно воссоздать процесс развития удивительной дружбы, объединившей трех наиболее плодовитых гениев Испании XX века. Читая воспоминания Дали и Бунюэля, можно увидеть, как в их автобиографиях стирается временная последовательность событий. Об этом хорошо сказал Пикассо Гертруде Стайн: «Вы забываете, что когда вы молоды, чего только не случается всего за один год».
самый лучший признак по-настоящему классного кино — после него не нужно ничего объяснять
спасибо, а то я это упустила, увлеклась Клайвом! 
В чем противоречие? Я не понимаю людей, которые не находят силы жить. Разве Клайв не нашел силы жить? Он нашел способ, свой, не принятый тобой, но нашел. Он живет, занимает тем, что интересно - выборы. В чем противоречие?
