Меня трясло. Я слышала его шаги за мной, его дыхание. И все думала, когда же закончится этот сон? Потому что реальностью это быть не могло. Роберт Паттинсон идет по темной лестнице ко мне в квартиру. Роберт Паттинсон – Мистер Совершенство, Самый Сексуальный Мужчина планеты, мечта трети женского населения земного шара… Просто Роб, который морщится от каждого шага, покачивается от выпитого спиртного, джинсы которого заляпаны пятнами неизвестного происхождения, от которого пахнет сигаретами и чем-то специфическим, присущим только ему. Просто мужчина, которого я люблю. Когда мы вышли из такси, я растерялась, не зная, как поступить. Пригласить к себе? Ведь он же отпустил машину, значит, собирался остаться? Но зачем? В мозгу вспыхнула картинка весьма неприличного содержания, но я сразу испуганно ее погасила. Нет-нет-нет, даже поверить страшно. Я не верю, что могу ему нравиться. Но даже если допустить такую удивительную вещь, что его что-то во мне привлекло, у него ведь есть Вероника. А я думаю, что он не из тех мужчин, которые заводят связи на стороне. А если я ошибаюсь, и он все же может изменить своей девушке? Со мной. Разочарует ли это меня? А если все не так? Может, он и не собирался ко мне заходить, просто хотел позвонить без свидетелей Веронике, или вызвать новую машину, чтобы добираться до дома с пересадками? Я сейчас скажу – «зайди», а он просто посмеется надо мной. Ну, не прямо, конечно, он же джентльмен. Но поймет, что я не просто так «на чашку кофе» его зову, и причислит меня к длинному списку своих побед. Оно, конечно, так. Я давно в этом списке под многозначным номером. Но признАюсь я в этом только под пытками. Так что, попрощаться сейчас и все? Да я же в жизни себе не прощу, что у меня был такой шанс, а я его упустила. «Солнце, ты слишком много думаешь!» - усмехнулся в голове Сэм. Я вздохнула и заставила себя произнести: - Зайдешь? Я не решалась поднять глаза на Роба. Совершенно незачем мне видеть его ехидный взгляд. Я угадала, Роб действительно усмехнулся, когда ответил мне. Правда, его слова совсем не вязались с тем, что я себе навоображала. - Нет, конечно, раз ты против. «Я против?» Я недоуменно подняла голову и опять уплыла сознанием. Его насмешливые теплые глаза, лучики в уголках, понимающая улыбка, и …. Черт, как же я его хочу! Стоп-стоп-стоп. Что он там про «против»? Мне дают шанс отказаться? Только Роб так умеет – перевернуть все с ног на голову. Он позволил мне контролировать ситуацию. Я оценила. Мы добрались до моей квартиры. Я открыла дверь, зашла внутрь и сказала Робу: - Проходи. Роб заполнил собой мою маленькую прихожую, закрыв дверь. Стало сразу так тесно и … уютно. Как будто моя квартира давно ждала его присутствия. Он скинул куртку и прошел за мной в комнату. Стал сразу оглядываться, смутив меня до невозможности. Ну, понятно, это же не его хоромы. Я не могу позволить себе снимать шикарную квартиру. Тем более все равно я тут ненадолго. Только на период съемок. - Наверное, нужно позвонить Веронике, - осторожно произнесла я. – Думаю, она волнуется, куда ты пропал. Роб обернулся и многозначительно улыбаясь, посмотрел на меня: - А Тому звонить не нужно? - Нужно. Мы это сделаем одновременно? Или ты можешь сказать, чтоб Вероника передала Тому, что со мной все в порядке. Роб посерьезнел, задумался. Мое сердце пропустило удар. Как же он красив! - Ты не против, если я не буду сообщать Веронике, что нахожусь у тебя? Мое сердце пропустило еще два удара. - Я не против. Только зачем обманывать? Ты часто обманываешь свою девушку? Роб нахмурился. - Ты поборница строгих моральных норм? «Кира, солнце, ты опять все портишь. Может, пора поумнеть?» - Сэм усмехнулся в моей голове. «Иди к черту!» - фыркнула мысленно я и ответила вслух: - Тебя это смущает? Роб пронзил меня глазами: - А не ты ли пудришь Тому мозги, несмотря на то, что у тебя есть Сэм? Я замерла. Как много он слышал из моего телефонного разговора с Сэмом? Хотя, если бы Роб слышал все, он бы не так реагировал. Я заставила себя расслабиться. - Прости, ты прав. Это не мое дело. Кажется, эта моя фраза тоже почему-то не понравилась Робу. Он еще больше свел брови, достал айфон и стал крутить его в руках. - Ты считаешь, что я должен признаться Веронике, что сейчас нахожусь у тебя? «Должен ли он? Хочу ли я этого? А зачем? Все это повлечет лишь ненужные сложности». Я приподняла бровь: - А что – если я сейчас скажу тебе, чтоб ты признался, ты послушаешься? - Да. Это короткое «да» заставило меня задрожать. Он послушается меня. Как сладко чувствовать свою власть. - Тогда «нет». Он тоже выгнул бровь: - Почему? - Думаю, так будет лучше. - Почему? «Вот же заладил, как попугай!» - Ну, меньше проблем. А вообще я не знаю. Решай сам. Скажи правду. Кому от этого будет хуже? Ревновать тебя ко мне Вероника явно не будет. А что подумает Том – мне все равно. - Почему ты думаешь, что она не будет ревновать? - Потому что это смешно. - Что смешно? «Вот же пристал! Зануда!» - Смешно ревновать ко мне. Роб, прекрати этот допрос, звони. Он сел на диван и послушно набрал номер. - Вероника, вы еще в баре? Он видимо, слушал, что ему говорила его девица, потом сказал: - Нам с Кирой пришлось уехать. Администратор нас выловила и выпроводила в машину. А там действительно так много фанатов? Он опять что-то слушал, потом сказал: - Возвращайтесь домой. Пусть Том вызовет тебе такси. Только не говори ему адрес моего дома. После паузы: - Да, я с Кирой. Я мысленно ахнула. Не соврал. - Мы едем в машине. Я провожу ее, а потом отправлюсь домой. Ну, почти не соврал. Роб закончил разговор и взглянул на меня: - Прощаешь? - В смысле? - Надеюсь, я не сильно упал в твоих глазах из-за небольшой лжи? Я растерянно смотрела на Роба. Ему важно мое мнение? Зачем оно ему? А как же я сама? Я ведь не говорю ему всей правды. Кто я такая, чтобы говорить ему, что он неправ? - Не мне тебя упрекать, - произнесла я. И тут же добавила: - Будешь кофе? – и в ответ получила: - Теперь твоя очередь. Звони Тому. Но мой телефон не стал дожидаться моего решения и зазвонил сам. Я нажала кнопку ответа: - Да, Том. - Кира, Вероника сказала, что вы с Робом уехали из бара, спасаясь от фанатов. С тобой все в порядке? - Да, Том, все хорошо. - Ты сейчас где? Я бросила быстрый взгляд на Роба: - Еду в такси домой. - Роб с тобой? - Да. Том замолчал. Потом вдруг спросил глухо: - И останется у тебя? -Нет, конечно! – воскликнула я. И добавила спокойней: - Нет, он не будет у меня оставаться. И взглянула на Роба. Он внимательно слушал, но его лицо было непроницаемым. - А можно… я приеду к тебе? – в голосе Тома слышалась мольба и нерешительность. – Когда провожу Веронику? Ну… Просто посидим. Нам так и не удалось сегодня нормально пообщаться. - Том, не обижайся, но уже поздно, и я слишком много выпила. И плохо себя чувствую. И вставать рано завтра. Роберт молча покачал головой, поджав губы. «Что его не устраивает?» - Значит, Роб все-таки останется у тебя, - сказано было явно с обидой. Тут уж я разозлилась. - Том, ты сейчас меня очень обижаешь своим недоверием. Я разве давала тебе повод сомневаться во мне? Давала повод подозревать меня во лжи? Я вообще-то не должна перед тобой отчитываться и оправдываться. Но мне неприятно, что ты так плохо думаешь обо мне. И… - я покосилась на Роба, -… не только обо мне. - Ой, извини, - спохватился Мистер Второй Помощник Оператора. – Роб рядом, ты не можешь при нем говорить? Может, ты позвонишь мне, когда он уедет? - Хорошо, позвоню, - вздохнула я и отключила разговор. Все наперекосяк. - Том ревнует ко мне, что ли? – поинтересовался Роб, полусидя-полулежа на моем диване, расслабленно вытянув длинные ноги перед собой. - Типа того. Боится, что ты у меня останешься. - Почему ты сказала, что я не буду оставаться? Ты же не знаешь моих намерений. Надо было сначала у меня спросить, - Роб ехидно прищурился. «Что за…?» - Я не могла ничего другого сказать. У тебя есть девушка. Я не знаю, склонен ли ты ей изменять, но я же не могла испортить тебе репутацию, сказав, что ты останешься у меня. Я улыбнулась. - Вот так, да? – Роб удивился. – То есть ты мою репутацию берегла? - Конечно. Моя-то никого не волнует, кроме меня самой. А ты публичная личность, тебе имидж нужно блюсти. Я пыталась сохранить серьезный вид, произнося это, но не удержалась и покатилась со смеху. Роб расхохотался вместе со мной. - Ну ладно. А что насчет тебя? Ты склонна изменять своему парню?
Склонна ли я изменять? Смотря что подразумевать под этим. Ведь я же влюбилась в Роба, хотя у меня был Сэм. Конечно, виртуальная любовь не реальная измена. Но приятно ли было Сэму знать, что, находясь в его объятиях, я думаю о другом мужчине? Я посерьезнела. - Это слишком сложный вопрос. - Поняятно, - задумчиво протянул Роб. «Что ему понятно?» - А могла бы ты встречаться с другим парнем в отсутствие своего? – вдруг спросил он меня. - Что ты подразумеваешь под словом «встречаться»? Близких отношений я бы не допустила, ну а сходить куда-нибудь, посидеть в баре – почему нет? - И твой парень не стал бы ревновать? - Нет, конечно, он же не ты! – усмехнулась я. - То есть? Ты считаешь, что я ревнивый? «Черт! Опять я болтаю лишнего. Но это так легко. Вот он сидит на диване, так уютно на нем расположившись, как будто он всегда был здесь, такой родной». - Думаю, да. А что, нет? - А разве девушкам не нравится, когда их ревнуют? - Ты хочешь сказать, что ревнуешь специально, чтобы девушке было приятно? - Ну… да. - Не знаю, как Вероника к этому относится. А мне бы не нравилось, если бы ты меня ревновал. «Упс! Мне язык надо оторвать!» Великолепный засранец усмехнулся, слегка наклонив голову и разглядывая меня, как будто впервые увидел: - Хорошо, договорились. Не буду тебя ревновать. Я попыталась сгладить предыдущую неловкую фразу: - А с чего бы тебе меня ревновать? Я не твоя девушка. Это я так сказала – к слову. - И я – к слову. Я уставилась на него. Он издевается? Роб безмятежно улыбался, слегка прищурив глаза. Ничего не пойму. Он меня дразнит? - Роб, я хотела спросить. Когда я стала говорить Тому, чтобы он не приезжал, ты почему-то головой стал качать. Что тебя не устроило? Я должна была ему разрешить приехать? - Ах, вот оно что! – улыбнулся этот восхитительный засранец. – Он напрашивался в гости? Каков наглец! – Роб сделал нарочито возмущенное лицо, потом опять рассмеялся. – Это ты сама решай, хочешь ты, чтоб он приезжал или нет. Но ты очень неудачно отмазывалась. - Как это? – я прыснула от смеха. Вот уж не думала, что буду с Робом мои отмазки обсуждать. - Обычно достаточно озвучить одну причину. Основную. Когда нагромождаешь причину за причиной, сразу видно, что ты просто не хочешь человека видеть, и придумываешь, как бы от него отделаться. Надеюсь, Том не понял, что ты ему практически даешь отставку. Жалко парня. «Вот психолог фигов! Слишком уж он хорошо в людях разбирается. Неужели он видит и то, что я влюблена в него самого по уши? Надо эту беседу сворачивать». - Эм… Ну, так как насчет кофе? - Давай. Только не думай, что так легко отделаешься. Кофе не будет засчитан как заглаживание вины. Я еще не придумал, что с тебя потребовать. Он по-мальчишески улыбался, весьма довольный собой. «Да все, что хочешь – все сделаю. Только попроси» - подумала я. А вслух сказала: - Ну, ты сильно сложные задания-то не придумывай! Я же могу и не справиться, - и отправилась на кухню. - Ладно. Постараюсь попроще,- он засмеялся и двинулся вслед за мной. Осторожно опустился на стул. Я взглянула на него, вспоминая его предпочтения: - Латте? - Да, пожалуйста, если тебе не трудно. - Не трудно. Я засыпала молотый кофе в холдер. Руки дрожали. Страшно было нарушить атмосферу, внезапно воцарившуюся на моей кухне. Легко было представить, что я вот так же каждый день варю ему кофе или готовлю завтрак. В груди сжался комок. - Ты сказала, что у обычных людей не меньше проблем, чем у меня… - задумчиво начал Роб. «О, боже! Его все-таки это задело!» - Роб, я… – я повернулась, чтобы еще раз попросить прощения за свои слова, но он меня перебил, взмахнув рукой: - Ты права. У всех людей свои проблемы, и наверняка, гораздо более сильные, чем у меня. Я, по сути, самый везучий засранец на этой планете. *
Я мысленно хмыкнула. «Засранец». Он провел рукой по волосам. Давненько я не видела, чтобы он так делал. Мне показалось, что это было признаком того, что он расслабился и перестал строго следить за собой. Я отвернулась и стала взбивать молоко. - Если честно, я всегда чувствую себя виноватым. - Почему? – спросила я, не оборачиваясь. - Именно поэтому. У меня много денег, а ведь огромное количество людей ночуют под открытым небом в канаве… Я чуть не поперхнулась. - У меня есть все, а у них нет ничего. И я порой, когда особенно злюсь на достающих меня поклонников… - Даже так? – я улыбнулась. - Да. Я монстр, правда? … Когда я злюсь на них, я вдруг одергиваю себя, напоминая, что все, что у меня есть, это благодаря им. Но так неприятно все время чувствовать себя виноватым! Может, я имею право хоть чуть-чуть наслаждаться своей жизнью? Я как-то читал книгу О`Рурка «Eat the Rich»…** Ты не читала? Я покачала головой. - Нет, экономика – это не то, что меня увлекает. - О, но ты знаешь, что это за книга? – уточнил он. Я неопределенно пожала плечами. Еще бы мне не знать. Его интервью в Details Magazine я штудировала очень тщательно. - Так вот, там есть место… Ну, не буду утомлять тебя подробностями, раз тебе неинтересно, но я подумал, что, может быть, человеку позволено быть богатым не в ущерб другим людям? И то, что у него много благ, это не ущемляет других, и не отнимает у них часть их счастья?
Я обернулась и посмотрела на него. Он смотрел в окно, задумчиво рассуждая и закручивая в немыслимые фигуры свои пальцы. Я покачала головой, вливая тонкой струйкой эспрессо во вспененное молоко. Он всегда думает о других? Его заботит устройство миропорядка? Может, ему действительно стоило стать политиком? - Хотя я ничего не произвожу, ничего не создаю, - продолжал Роб. - И не увеличиваю количество материальных благ в мире, а деньги получаю очень приличные. Имею ли я право… Я повернулась и поставила перед ним большую стеклянную кружку. - Роб, ведь ты давно задаешься этим вопросом. Я думала, ты смог принять этот образ жизни. Нет? - Спасибо, - он взялся за кружку. – Не знаю. Иногда мне кажется, что я нащупал то, что позволит мне жить в мире с самим собой, а потом случается нечто… - Например, какая-то девица в баре начинает упрекать тебя во всех смертных грехах, - я виновато вздохнула. Роб смущенно улыбнулся, глотнув из кружки. - Я достал тебя своим нытьем? Я же говорил, что зануда. «Мне ты этого еще не говорил, но да – я помню». - Извини, я тебя перебила. Но это не потому, что мне неинтересно, или что я считаю тебя занудой. Роб, ты не сможешь осчастливить всех, и если ты не будешь позволять себе быть довольным жизнью, другие от этого не перестанут быть несчастными. - То есть наплевать на всех? – Роб вскинул брови. - А ты сможешь? – я усмехнулась, потом добавила серьезно: - Конечно, нет. Я не имела это ввиду. Конечно, нужно думать о других людях, и стараться сделать все, что в твоих силах, чтобы помочь им. Но казнить себя незачем, когда ты счастлив, а кто-то – нет. Я уселась рядом на стул со своей кружкой. - Интересно, что тебя натолкнуло на такие мысли. Убогий вид моей квартиры по сравнению с твоим домом? – я улыбнулась, глядя на его растерянное лицо. - Ну, зачем ты…? У тебя милая квартира, - он опять провел пальцами по волосам. - Роб, не теряйся, меня это не задевает.
Неважно, что я соврала. Он был так мил в своем смущении, что хотелось прижать его к себе и погладить по голове как ребенка. - Да я вообще идиот. Нашел, о чем с девушкой говорить. - А о чем нужно говорить с девушкой, по-твоему? – заинтересовалась я. - Не знаю, в прошлый раз у нас хорошо получилось поговорить о книге, - он усмехнулся, - с переходом в разговор о заглаживании вины и возмещении ущерба. Ты не думай, я не забыл. - А я-то так надеялась, - притворно вздохнула я. – Думала, латте тебя отвлечет. - Кстати, спасибо, очень вкусно. – Он еще раз поднес кружку к губам. Я проследила, как двинулся его кадык, натянув кожу, когда он сглотнул, и уже смиренно приняла в себя сладкую боль от закрутившегося узла в животе. - Пожалуйста. Надеюсь, мне зачтется, и ты пытать меня не начнешь. - О, а это мысль! – рассмеялся он. – Закую тебя в кандалы, и долго и мучительно буду… - он вдруг осекся, но потом все же добавил изменившимся голосом: - …пытать.
Он тут же поднес кружку к губам и стал сосредоточенно пить. А мое воображение уже нарисовало картинку, где я лежу, обнаженная и прикованная к кровати, и Роб медленно и изобретательно пытает меня. Своими невозможными губами, своими умопомрачительными пальцами и прочими восхитительными частями тела. Рука моя дрогнула от нахлынувших эмоций, и кофе расплескался по столу и моим джинсам. От неожиданности я вскрикнула, Роб дернулся, и его латте тоже оказался не там, где ему положено, украсив грязным пятном его футболку. Мы растерянно посмотрели друг на друга, и вдруг, не сговариваясь, стали хохотать. Напряжение, витавшее в воздухе, сразу куда-то улетучилось. - Это просто кошмар! – сквозь слезы от смеха простонала я. – Роб, я тебя уверяю, я вовсе не такая неуклюжая, какой кажусь! Всю жизнь была нормальной, а последнее время несчастья одно за одним сыплются. Это ты на меня плохо влияешь! - Ничего страшного! – смеясь, еле выговорил Роб. – Можешь не оправдываться, тебе все равно уже не одну вину придется заглаживать! Список все увеличивается. Чувствую, моей рабыней тебе пожизненно придется быть! Я расхохоталась еще больше: - Ты отважный! Не боишься, что я тебе так прислуживать буду, что ты вообще ходить не сможешь? И одежды не напасешься? - Лежать в кровати и без одежды? Я только «за»! «Вот засранец! Я тебе устрою в кровати и без одежды!» - Ага. Весь в бинтах с ног до головы и под капельницей. - Тогда будешь моей сиделкой. Будешь мне пятки чесать, раз я шевелиться не смогу! Я уже не могла смеяться, только всхлипывала: - Это все твои желания, на которые ты способен? - Ты меня не подначивай! Сомневаешься в моих способностях? Это только начало! – голос Роба от смеха повысился и стал похож на голос десятилетнего мальчика. Это было безумно мило и одновременно ужасно смешно. Щемящая нежность заполнила меня до краев. - Я тебе верю! - Вот то-то! – уже успокаиваясь, проговорил Роб. И слегка поморщился. – Мне так больно было смеяться, а ты меня смешила – садистка! - Кто кого смешил! – возмутилась я, а потом перевела взгляд на свои мокрые джинсы. – Мне надо переодеться. А как же тебе… О, у меня же твоя футболка есть. Я, правда, так и не постирала ее, некогда было. Вчера поздно приехала, а утром как уехала на съемки, так вот только сейчас вернулась. - Да какая разница. Как будто ты ее за пару часов сильно испачкала! Хотя да, вообще-то ты можешь, - он, хихикая, закрыл голову руками, притворившись, что защищается от меня. – Ладно, тащи ее сюда, - проговорил он, стягивая облитую кофе майку через голову.
Оооох! Вот лично я знаю, кто из нас садист! Я зависла опять, жадно скользя глазами по его обнаженному торсу. Он определенно издевается! Скомканной футболкой он потер грудь, где оставалось мокрое пятно от протекшего сквозь ткань кофе. Пройтись бы языком по гладкой влажной коже, поросшей мягкими волосками, обвести кончиком соски, прикусить их слегка… «Тебя просили одежду принести, если что», - пробурчал в голове Сэм.
Я усилием воли отвела глаза и убралась с кухни. Чтоб не разгуливать в мокрых джинсах, я стянула их с себя, одев шорты. Вернувшись на кухню, протянула Робу футболку. - Давай грязную, в стиральную машину загружу. Роб протянул мне свою майку. Я взяла ее, не глядя, потому что мои глаза, словно магнитом, притягивало его тело. Каждый раз, когда смотрела на него, меня обдавало жаркой волной. Я-таки умудрилась отвернуться, совершив очередной подвиг, и направилась в ванную, захватив по дороге свои пострадавшие из-за моих фантазий джинсы. В дверь позвонили. Странно, кто бы это мог быть? Я кинула вещи в угол, посмотрела в глазок и, холодея, увидела на площадке Тома. Может, не открывать? Притвориться, что сплю? Но Том начал звонить еще, и еще. Я вздохнула и открыла дверь. - Извини, Кира, - начал с порога оправдываться Том, окидывая меня взглядом. – Ты спишь? Просто ты обещала позвонить, когда уедет Роб, и не позвонила. А я стал тебе звонить, а телефон твой выключен, и я испугался, что что-то случилось. И приехал, чтобы узнать, не нужна ли тебе помощь, и… вижу, что не нужна. В конце его сумбурной речи его голос вдруг неузнаваемо изменился. Я вгляделась в его лицо, скрытое в полумраке, пытаясь разобраться, в чем дело, и поняла, что парень смотрит мне за спину. Я оглянулась, уже догадываясь, что увижу. Да, именно такую картину. Роб стоял в проходе в одних джинсах. - Зачем было врать? – в голосе Тома прозвучала горечь. Он резко повернулся и стал спускаться по лестнице. - Том, подожди! – воскликнула я. Но он даже не обернулся. Я закрыла дверь. И осталась стоять перед ней, смотря в никуда. Какая ужасная ситуация! На глаза навернулись слезы. Том обиделся. Теперь будет считать меня лгуньей. Так по-дурацки вышло! Он переживал, что со мной что-то случилось, а теперь будет думать, что я просто переспала с Робом. И самое обидное, что это-то и неправда! А еще, получается, я Роба подставила. Сберегла его репутацию, называется. Я всхлипнула. И тут же почувствовала его теплые руки на своих плечах. *** Роб развернул меня к себе, и я, замерев от неожиданности и не веря тому, что это происходит со мной, уткнулась носом в его обнаженную, еще пахнущую пролитым кофе, грудь. - Кира, не расстраивайся, - прошептал он мне в волосы. Напряжение, владевшее мной еще со вчерашнего вечера, когда приехала Вероника, усталость, недосып, недоразумение с Томом – всего этого было так много, и плотину моего терпения прорвало. Слезы хлынули потоком. Я оплакивала все – свои несбывшиеся надежды, свои неосуществимые мечты, свою неудавшуюся жизнь. Роб прижал меня крепче. Своими ладонями я коснулась его груди, волоски щекотали мне руки и щеку, и это еще больше доводило меня до истерики – вот он, рядом, а все равно не мой. - Кира, милая, пожалуйста, не плачь, - хриплым голосом заговорило это волшебное чудо, внезапно осуществившее мои мечты. – Прости меня, я не думал, что Том тебе так дорог. Я поговорю с ним завтра, все ему объясню, хочешь? Роб попытался отстраниться, видимо, хотел заглянуть мне в лицо, но я только сильней прижалась к нему щекой, обняв его за талию и обильно смачивая его грудь слезами. Роб вздохнул и обхватил меня сильней. - Я себя чувствую придурком. Я совсем не умею утешать. Я улыбнулась сквозь слезы. Хорошо, что Роб этого не видел, продолжая говорить: - Я специально вышел в прихожую, потому что услышал его голос. Подумал, что таким способом помогу тебе отделаться от него. Мне казалось, ты этого хочешь. Прости, я все тебе испортил, да? Ты любишь его? Он тебе нужен? Его голос ввинчивался в меня лезвием. Я уже хотела сказать, что мне не нужен Том, чтобы Роб не расстраивался из-за этого, не чувствовал себя виноватым, но тут же осеклась. Тогда Роб спросит, почему я плачу, и скорей всего перестанет утешать, разожмет руки и отпустит… И поэтому я ответила только: - Не стоило тебе выходить раздетым. - Мы поменялись местами? Ну, хочешь, я тоже как-нибудь заглажу свою вину перед тобой? Выполню твое желание? Я рассмеялась сквозь слезы. Роб неисправим! - Да! Хочу! – я с вызовом посмотрела на него. И тут его губы прижались к моим. «На все наплевать, ясно?» - я упредила возникновение моих внутренних голосов. Отключила мозги напрочь и позволила себе просто наслаждаться. Я с ума сходила, когда смотрела в фильмах, как он целуется. В реале же оказалось все совсем не так! Он вовсе не так хорошо целуется, как кажется на экране. Нет, он это делает божественно! Я таяла от прикосновений его губ, сначала очень осторожных, потом все более настойчивых. Он прижимал меня к себе все сильнее. Я повторила своим телом каждый изгиб его тела, я растеклась по нему, чувствуя себя его продолжением, утратив свою индивидуальность, и наслаждаясь этим. «Только не отпускай, пожалуйста! Ну, пожалуйста! В твоих объятиях так уютно, надежно, и хочется остаться в них навечно». Сначала он просто прикасался к моим губам, с каждым поцелуем усиливая давление, потом начал приоткрывать языком мои губы, посасывая каждую. Его шелковистый язык со вкусом кофе оказался в моем рту, он пытался губами обхватить мои губы полностью. Я чувствовала, как мне в живот упирается одна очень твердая часть тела Роба. Мысль, что он так возбудился из-за меня, подействовала как шампанское, ударив в голову и опьянив. Я так сильно хочу почувствовать его в себе. Плевать на его Веронику. Плевать, что он пьян, и не отдает отчета в своих действиях. Плевать, что после этого мне будет еще хуже. Плевать на все, только бы он не размыкал кольца своих рук и не отрывал своих губ. Я распластала свои ладони по его спине, стремясь ощутить больше, заскользила по его коже, упиваясь ее гладкостью, и напряжением мышц под моими прикосновениями, ощущая подушечками выпуклые родинки. Его рот просто сминал мои губы, его руки сначала осторожно сползли мне на поясницу, а потом постепенно стали опускаться еще ниже, медленно, мучительно медленно, словно Роб пытался нащупать границу дозволенного. Я приподнялась, сама подавшись в его ладони. Он подхватил меня под ягодицы, вдавил в себя и застонал мне в рот. Я впивалась пальцами в его спину, словно хотела проникнуть под его кожу, впитаться в него, стать его частью. Необходимой частью, без которой он не смог бы жить. Его руки вдруг убрались с моей попы, я испытала чувство утраты и уже успела испугаться, но вновь ощутила их, забирающихся под мою футболку. Его жаркие ладони поглаживали мою спину, заставляя кожу гореть, его пальцы стали нащупывать застежку бюстгальтера. Одним щелчком я была освобождена. Его руки стали заменой бюстгальтеру, чашечками подхватив мою грудь, а большими пальцами он нащупал мои соски и стал их поглаживать, заставляя их затвердеть. Я сейчас просто умру, мелькнула мысль. Внутри меня стала раскручиваться с пугающей скоростью спираль, как вихрь, как торнадо. Что же будет, когда она развернется со всей силой? И вдруг что-то изменилось. Я даже не сразу поняла, что он медленно ослабил хватку, стал отстраняться, вот его губы уже едва касаются моих, руки выскользнули из-под моей футболки, застегнув бюстгальтер, и ухватились за мои плечи, но уже не обнимая, а пытаясь меня отодвинуть. Я недоуменно вгляделась в него, но он упорно отводил глаза. Чувствуя мою растерянность, он глухо произнес: - Прости, не знаю, что на меня нашло. Все-таки выпил лишнего. Нет, я не изменяю своей девушке. Это я ответил на твой вопрос, заданный раньше. Прости, я не должен был все это делать. Роб уже опустил руки, и мы стояли друг напротив друга, не касаясь. Я была оглушена, сбита с ног, смята, раздавлена. Внутри стала разрастаться и шириться боль, как черная дыра, захватывающая все вокруг. «Скажи «ничего страшного», - прошептал голос Сэма в моей голове. - Ничего страшного, - как сомнамбула повторила я. « Я слишком много выпила» - диктовал мой внутренний суфлер. - Я тоже слишком много выпила. Роб наконец-то посмотрел на меня, но выражение его лица я не смогла прочитать. Да и не пыталась. Все кончено. Я прошла мимо него на кухню и взялась за посуду. Роб зашел за мной. Я не оборачивалась, боясь, что он сейчас увидит мои мокрые глаза. По звукам поняла, что он одевает футболку. Потом воцарилась тишина. Я продолжала мыть кружки. Услышала, как он начал набирать номер на телефоне, вызвал такси. Хорошая у него память, адрес мой с первого раза запомнил, даже не стал переспрашивать. - Кира, - наконец позвал он. - Да? – голос мой прозвучал на удивление ровно. «Пять баллов», - прошептала Джулия в моей голове. - Ты обиделась? – Роб говорил тихо, я едва разбирала его слова. - Нет. На что? – ответила я, продолжая стоять к нему спиной. - Точно, все нормально? – переспросил человек, только что убивший во мне последние мечты. - Да, конечно. Пауза. Потом: - Проводишь? - Да, конечно. Мне все-таки пришлось повернуться, но кажется, я уже справилась со своим лицом, и оно выглядело достойно. Роберт вышел в прихожую. Я за ним. Он натянул куртку. Прежде чем открыть дверь, помедлил и опять повернулся ко мне. - Спокойной ночи. Я кивнула. Роб наклонился, чтобы поцеловать меня в щеку, но я отстранилась. Он замер, потом выпрямился. - Прости. -Ничего страшного, - машинально повторила я. Роб потоптался и вышел, я на автомате закрыла за ним дверь. Ничего страшного. Просто все кончено. Даже то, что не начиналось. ____________________________________________________________________________________ *Я самый везучий засранец на этой планете. – Реальная цитата Роба из интервью для журнала Details Magazine. В фанфике много реальных цитат мистера Паттинсона, но произнесенных им в совершенно другое время, в другом месте и при других обстоятельствах. Мне лень их каждый раз обозначать. Думаю, настоящие фанаты Роба и так их знают наизусть. wink ** Eat the Rich, P. J. O'Rourke *** Adele - Someone Like You Someone Like You (оригинал Adele)
I heard that you're settled down, That you found a girl and you're married now, I heard that your dreams came true, Guess she gave you things I didn't give to you, Old friend, why are you so shy? Ain't like you to hold back or hide from the light
I hate to turn up out of the blue uninvited, But I couldn't stay away, I couldn't fight it, I had hoped you'd see my face, And that you'd be reminded that for me it isn't over
[Chorus:] Never mind, I'll find someone like you, I wish nothing but the best for you, too, Don't forget me, I beg, I remember you said, "Sometimes it lasts in love, But sometimes it hurts instead," Sometimes it lasts in love, But sometimes it hurts instead, yeah
You know how the time flies, Only yesterday was the time of our lives, We were born and raised in a summer haze, Bound by the surprise of our glory days
I hate to turn up out of the blue uninvited, But I couldn't stay away, I couldn't fight it, I had hoped you'd see my face, And that you'd be reminded that for me it isn't over
[Chorus:] Never mind, I'll find someone like you, I wish nothing but the best for you, too, Don't forget me, I beg, I remember you said, "Sometimes it lasts in love, But sometimes it hurts instead"
Nothing compares, No worries or cares, Regrets and mistakes, they're memories made, Who would have known how bittersweet this would taste?
[Chorus:] Nevermind, I'll find someone like you, I wish nothing but the best for you, Don't forget me, I beg, I remember you said, "Sometimes it lasts in love, But sometimes it hurts instead"
Nevermind, I'll find someone like you, I wish nothing but the best for you, too, Don't forget me, I beg, I remember you said, "Sometimes it lasts in love, But sometimes it hurts instead," Sometimes it lasts in love, But sometimes it hurts instead.
Такого, как ты (перевод Софья из Калининграда)
Я слышала, ты обрёл душевное равновесие, Что ты нашёл себе девушку и теперь женат, Я слышала, твои мечты осуществились, Думаю, она дала тебе то, что не смогла дать я. Дружище, почему ты так застенчив? Не в твоих привычках быть сдержанным или скрываться от света.
Я ненавижу появляться как гром среди ясного неба*, Но я не могла не прийти, я не смогла устоять. Я надеялась, что ты увидишь моё лицо, И это напомнит тебе, что для меня ещё не всё кончено.
[Припев:] Ничего, я найду такого, как ты, Я тоже желаю тебе только лучшего, Не забывай меня, прошу, Я помню, как ты сказал: "Иногда любовь бесконечна, Но иногда это вместо этого - только боль", Иногда любовь бесконечна, Но иногда это вместо этого - только боль, да.
Ты знаешь, как летит время: Только вчера были самые счастливые моменты нашей жизни... Мы родились и выросли в летнем тумане, Связанные неожиданным приходом дней нашего блаженства.
Я ненавижу появляться как гром среди ясного неба, Но я не могла не прийти, я не смогла устоять. Я надеялась, что ты увидишь моё лицо, И это напомнит тебе, что для меня ещё не всё кончено.
[Припев:] Ничего, я найду такого, как ты, Я тоже желаю тебе только лучшего, Не забывай меня, прошу, Я помню, как ты сказал: "Иногда любовь бесконечна, Но иногда это вместо этого - только боль".
Ничто не сравнится, Никакие тревоги или заботы, Сожаления и ошибки - всё это стало воспоминанием... Кто мог знать, какими сладостно-горькими они будут на вкус?
[Припев:] Ничего, я найду такого, как ты, Я тоже желаю тебе только лучшего, Не забывай меня, прошу, Я помню, как ты сказал: "Иногда любовь бесконечна, Но иногда это вместо этого - только боль",
Ничего, я найду такого, как ты, Я тоже желаю тебе только лучшего, Не забывай меня, прошу, Я помню, как ты сказал: "Иногда любовь бесконечна, Но иногда это вместо этого - только боль," Иногда любовь бесконечна, Но иногда это вместо этого - только боль.
(От автора. Эта глава состоит из постоянно перемежающихся рассказов Киры и Роберта. Читать достаточно трудно, поэтому предлагаю читателям заранее на это настроиться, и пытаться сделать паузу перед каждой новой точкой зрения. Обычно я не отмечаю, от чьего лица пишу, предполагая, что это и так понятно из контекста, но в этой главе для облегчения восприятия я это сделаю. Я выбрала такой способ подачи материала, посчитав, что это оправдано развитием сюжета.) POV Кира Я осталась стоять перед дверью, упершись в нее лбом. Ушел. Навсегда. Конечно, я увижу Роба через пару дней, как только он поправится и появится на съемочной площадке. И все же – навсегда. Одно дело, мечтать и не верить самой себе, думать о нем, как о чем-то прекрасном и недостижимом, как о далеких звездах и галактиках. И другое – почувствовать его так близко, понять, что он реальный мужчина, осознать силу его рук, попробовать на вкус его поцелуй, после которого тебе объяснят, что это ошибка, которая больше не повторится. И уже не сделаешь вид, что этого не было. И начать заново уже не получится. Все точки расставлены, и решения приняты. В голове звенела пустота. Ощущение было такое, что все тело стало на порядок тяжелее, и даже сделать шаг немыслимо трудно. И незачем. Не знаю, сколько я так простояла, не думая совсем ни о чем, потом все же заставила себя двинуться на кухню. На автомате убрала, перемыла посуду, вспомнила, что хотела загрузить стиральную машину. При мысли о футболке Роба опять что-то заболело, как будто заживо сдирали кожу. Я выставила мысленный блок, нырнув в спасительную апатию. Постираю завтра. Уже лежа в постели и глядя широко открытыми глазами в темноту, я поняла, что проиграла этот бой со своими молчаливыми монстрами. Сдалась. И протянула руку к телефону. Он оказался выключен, разрядился аккумулятор. Вот почему до меня не смог Том дозвониться. Пришлось подниматься и ставить телефон на зарядку. Потом я набрала на ощупь знакомый номер, и почти сразу услышала родной смеющийся голос: - Привет, солнце! Можешь не извиняться за поздний звонок, я не спал. - Привет, Сэм! – я улыбнулась и почувствовала, что стало немного легче. ___________________________________________________________________________________
POV Роб Я ехал в такси домой и клял себя, на чем свет стоит. Кажется, я запутался. Я идиот. Придурок. Засранец. Честно, когда я шел к Кире домой я не думал ни о чем таком… Я не собирался к ней приставать. Ну да, она мне нравится. Кажется. Она чем-то цепляет меня. Не знаю, чем. И да – иногда я думаю о сексе с ней. Но мало ли какие мысли возникают в моей голове? Мне многие девушки нравятся. И я могу иногда представлять, как бы они смотрелись в моей постели. Но я отдаю себе отчет, что это все так и останется фантазией. Так приятно было сидеть у нее на кухне и пить кофе. Мне хорошо с Кирой, очень комфортно. И хотя мы с ней едва знакомы, у меня ощущение, что мы давние друзья, и она знает все мои привычки. Угадывает мои малейшие желания. Читает мои мысли. Я еще фразу не сказал, а она ее подхватывает, продолжает, и отвечает на нее. Даже Вероника, с которой мы встречаемся уже несколько месяцев, не может так воспринимать мои настроения. А ведь я считаю ее очень внимательной. Тем не менее, при всей этой комфортности я чувствую себя рядом с Кирой не в своей тарелке. Идет какое-то нарушение баланса сил. Она знает и понимает меня, а я все время ошибаюсь в ней. Иногда мне кажется, что я догадался о причинах ее поступков, или просчитал ее желания, а в следующий момент я убеждаюсь, что опять попал пальцем в небо. А каждый раз чувствовать себя законченным придурком довольно неприятно. Вот и с Томом вышло очень глупо. Я слушал, как Кира разговаривает с ним по телефону – очень нетерпеливо, с сердитым выражением лица, которым я неожиданно залюбовался. Удивительно было наблюдать за ее реакцией на других людей, когда она забывала о моем присутствии на пару секунд. Вот и сейчас - глаза блестят, губы надменно кривятся, порывистая жестикуляция, которую она явно не осознает – это вам уже не мисс Растяпа. Мне казалось, что она хочет поскорее отделаться от несчастного помощника оператора, что он ее раздражает. А когда я сказал про ее «неудачные отмазки», она не попыталась меня разубедить. Поэтому услышав голос Тома в прихожей, я разозлился не беднягу. Она ведь ему четко сказала – не приезжать! Какое он имеет право навязывать ей свое общество? Я не отдавал отчета в своих действиях, когда ноги меня сами вынесли в прихожую из кухни. Я просто хотел показать Тому, что Кира не одна, чтоб он не брал на себя слишком много. Если честно, я забыл, что не одет. И мне в тот момент не пришло в голову, что отсутствие футболки на мне и короткие шорты на Кире, премило обтягивающие ее попку, но заметно одетые наспех, можно расценить очень неправильно. Когда Том зло взглянул на меня – было темно, но я уверен, что в его взгляде была злость – и вышел из квартиры, а Кира вслед закричала «Том, подожди!», до меня дошло, что я наделал. А потом она заплакала. Не знаю, какое мне сравнение подобрать – молния меня поразила, или пропасть под ногами разверзлась – что там говорят в таких случаях? Но в тот момент меня всего затрясло. Мерзко было осознавать, что я подставил девушку, невольно вмешавшись в ее отношения. Ужасно было чувствовать себя таким дураком, который неправильно истолковал желание Киры не видеть Тома. А плюс ко всему страдало мое уязвленное мужское эго. Казалось бы, это причем? Но мне была обидна мысль, что Кира считает Тома более привлекательным, чем я. Неужели он лучше? Он же примитивен, как пробка. Неужели ей нравятся недалекие парни? Хотя, безусловно, он выигрывает по сравнению со мной в физическом плане. Я последнее время посещал спортзал для фильма, но до Тома мне было далеко. Ко все моим прочим эмоциям примешался еще и стыд. Зачем я снимал футболку перед Кирой? Ну – не подумал. А ее, наверняка, смешило мое тело. Я заметил, что коротко взглядывая на меня, она сразу старалась отвести глаза. Вот же я идиот! Клубок противоречивых хаотичных мыслей в моей голове привел только к одному выводу – нужно срочно исправить ситуацию. Я не собирался ее целовать, честно! Но что на моем месте сделал бы любой мужчина? Девушка плачет, и я причина этих слез. Конечно, я ее обнял, желая утешить. Я вздохнул, глядя в окно движущегося такси, но так ничего и не увидел. Перед глазами вставало воспоминание о лице Киры, когда она засмеялась сквозь слезы в ответ на мои слова о заглаживании вины. Она подняла на меня огромные глаза, в которых переливалась влага через край, блестя на ресницах, а я застрял взглядом на ее губах, которые изогнулись в улыбке, произнеся: - Да! Хочу! Дальше я действовал, не думая. Мною руководил спинной мозг. Правда, была одна мысль где-то в глубине сознания – доказать ей, что я лучше! Что ей незачем плакать, если я рядом! Ее такие нежные губы… Ее тело, прижимающееся ко мне… Это сводило меня с ума! Как будто женщина принадлежит только тебе, она полностью в твоей власти, она вся твоя! Если Том хоть раз испытал такое с ней, понятно, почему он не может от нее отказаться. Интересно, она спала с ним? При этих мыслях услужливое воображение представило Киру в объятиях Тома, ее ноги, раскинутые по обе стороны его бедер, а мне стало противно, и я тут же переключил свое воображение на другой канал. Это не мое дело. Было и было. Это ее жизнь. Но я больше не дам ему к ней подойти. «Да кто ты такой, что будешь за нее решать?» - спросил мой внутренний голос. Тут я замялся, не зная, как ответить самому себе на этот вопрос. Но потом все же нашел выход из положения. Я друг. И я не хочу, чтоб Кире было больно. Том – не подходящая кандидатура для нее. «Ты сам делаешь ей больно». Возразить на это было нечего. Я начал ее целовать, подчинившись импульсу. Не задумываясь. Но в процессе я понял, что не хочу останавливаться. Она словно оплела меня собой, я чувствовал ее везде. Холмики ее грудей, упирающиеся в мой голый живот. Злость на совершенно некстати находящуюся между нами ткань ее футболки. Ее пальчики, скользящие по моей спине и впивающиеся в кожу с неожиданной силой, заставляющие мои мышцы сжиматься от желания. Но этого было мало, хотелось добраться до мест, которые будоражили мое воображение. Например, до ее попки, на которую я пялился уже несколько дней. Казалось, ладони зудят от стремления дотронуться до нее. И в то же время мною владел страх сделать что-то неправильное, что-то, что ей не понравится. Я незаметно сдвигал руки, по миллиметру, чтоб не напугать, не обидеть, и вдруг одним движением Кира сама легла мне в руки. Какое наслаждение внезапно понять, что женщина отдает себя тебе, признает твою власть. Я с силой сжал пальцами ее ягодицы. Какие-то первобытные инстинкты заворочались во мне, о которых я и сам не подозревал. Генетическая память, разбуженная алкоголем, возродила из темных глубин моего подсознания воина-завоевателя из племени англов. Моя. Не отдам. Даже сейчас, в такси, воспоминания о податливом теле в моих руках вызывали нестерпимое желание. Я мог бы подхватить ее и утащить в постель. Нет, не мог, конечно. Вряд ли бы я ее поднял, с больным-то копчиком, хоть она и маленькая. Но тогда я не думал вообще ни о чем. Мне все еще было мало. Ее соски, которые не давали мне покоя. Так хотелось их потрогать, раз нельзя увидеть, и понять, так ли они хороши, как мне казалось. Мои руки действовали совершенно самостоятельно, пока головной мозг пребывал в отключке. Сами расстегнули лифчик Киры и сжали ее грудь. Когда я провел по ее соскам, и почувствовал, как они отзываются на мои ласки, твердыми вершинками втыкаясь в мои пальцы, я понял, что безумно хочу быть в ней. Ощутить ее на своем члене, чтобы она стонала на нем от удовольствия, от признания своей безоговорочной капитуляции. Приятно испытывать сладость победы над упрямым противником, когда он, поверженный к твоим ногам, умоляет тебя о новом завоевании. И тут совсем не вовремя включилось сознание. Я подумал, что не хочу так. Не хочу такого секса. Не хочу быть заменой Тому. Хочу, чтоб она пришла ко мне сама, по своей воле. Потому что ей нужен я, и только я, а не потому что она расстроена и хочет заглушить боль. А я ей не нужен, как ни прискорбно это признавать. Тебе, мистер Звезда-с-ободранной-задницей, предпочли красивого накачанного мистера Второго Помощника Оператора. Завтра она будет жалеть, что переспала со мной. И, конечно же, виноватым посчитает меня. И не будет меня уважать, потому что я изменю своей девушке. Хотя, если честно, в тот момент на Веронику мне было наплевать, но как я понял, для Киры это принципиально. Ну, уж нет! Пусть мы останемся просто друзьями, чем испортим едва зарождающиеся отношения. Я прервал поцелуй, убрав от Киры свои руки. Не буду рассказывать, каких трудов мне это стоило. А потом я увидел ее растерянные глаза. Захотелось схватиться за голову и выдрать себе волосы. Я уже говорил, что я засранец? Я начал целовать девушку, вынудил ее ответить, и все прервал, не доведя дело до конца. Может, она подумала, что мне не понравилось? Может, решила, что я захотел над ней поиздеваться? Как бы там ни было, я физически ощущал ее обиду и боялся посмотреть ей еще раз в глаза. Как теперь исправить эту ситуацию, я не представлял. Она не хотела признаваться, что была задета ее гордость. А я не мог найти слов, чтобы убедить ее, что действовал только из лучших побуждений. Извинился, но мои извинения приняты не были. Кира отклонилась, когда я хотел просто поцеловать ее в щеку. Это было больно. Но я сказал себе, что сейчас не в том положении, чтобы обижаться. Все мои разговоры насчет того, что Кира должна передо мной вину загладить, не более чем шутка. Это я чувствую себя перед ней бесконечно виноватым. И я взял себя в руки и ушел. Завтра будет новый день. Кира выспится и гораздо спокойней посмотрит на это происшествие. А я... Я попытаюсь все исправить. Не доезжая до дома, я отпустил такси, и остаток пути решил пройти пешком. Таксисту совсем не обязательно знать мой адрес, да и просто хотелось прогуляться в тишине и успокоиться. Люблю ночь. Никого нет вокруг, и никто не достает. Я опять вернулся мыслями к вечеру в квартире Киры. Квартирка у нее была совсем маленькая, и видимо, снятая уже меблированной. Почему-то казалось, что содержимое жилища Киры совсем не подходит ей. Вообще меня совершенно не волнует, как люди живут. Уж точно меня снобом нельзя назвать в этом плане. Сколько я мыкался по чужим квартирам и отелям, сколько обстановок сменил, что меня уже ничем не удивишь. Главное – что у человека в душе, а вовсе не его материальный достаток. Но Кира настолько явно занервничала, когда я стал оглядываться в ее квартире, что мне стало неудобно. Я потому и завел тот разговор на кухне, чтобы попытаться как-то оправдаться. А может, я опять неправильно расценил ее реакцию? Совсем не понимаю эту девушку! Я уже подходил к дому, когда какой-то парень выскочил из темноты, сунув прямо мне в лицо свою камеру. Я не успел отреагировать, я даже послать его не успел, как он, быстро пощелкав своим фотоаппаратом, точно так же моментально растворился в темноте. Меня разобрала злость. Наверняка в кадр попал и дом. И откуда этот гад знает мой адрес? Хотя, конечно, у папарацци есть свои источники, и рано или поздно они могут узнать все. Ну что ж, возможно, он завтра позвонит с предложением выкупить фотки. Придется выкупать. Я пока не хотел ни менять жилье, ни подвергаться нашествию любопытствующих. Вздохнув, я открыл дверь ключом и зашел в холл. В доме было тихо. Вероника спит? Обычно она старается меня дождаться. И вдруг подумалось – а может, она меня бросила? Обиделась, что я поехал с Кирой, приревновала, собрала вещи и уехала? Я удивился, что не испытал ни страха, ни сожаления при мысли о том, что остался один. Но включив свет, я наткнулся взглядом на сумку Вероники. Нет, она не уехала. Значит, все-таки спит. У меня у самого уже слипались глаза. Неожиданно я поймал себя на том, что размышляю, где мне лечь. Если я лягу рядом с Вероникой, могу ее разбудить. А ни разговаривать, ни выяснять отношения не хотелось. Ничего не хотелось. Слишком я устал, да и в голове был какой-то сумбур. Я отправился в свободную комнату, именно в ту, куда думал поместить Киру, когда предлагал ей остаться у меня после неудачного падения в лужу. Я хмыкнул. Как будто падение в лужу может быть удачным. Кое-как раздевшись, я завалился спать, представив в последний момент, перед тем как отключиться, как свежая простыня касается разгоряченной кожи Киры. У этой девушки обычно прохладная кожа, и почему вдруг она могла оказаться горячей, додумать я не успел. ______________________________________________________________________________________
POV Кира Я проснулась еще до того, как зазвонил будильник. Утром жизнь показалась мне достаточно приемлемой для того, чтобы заставить себя подняться с кровати. И даже более оптимистично посмотреть на мир. Ну, что ж. Собственно, я никогда и не верила, что Роб может обратить на меня внимание. И то, что на меня свалилось такое счастье – побывать в его объятиях и получить его поцелуй, уже повод для того, чтобы поблагодарить судьбу. Нечего ее гневить и требовать большего. Конечно, спасибо Сэму. Только у него получалось ставить мне мозги на место. И отчасти своим утренним моральным равновесием я обязана ночному разговору с ним. Я смирилась. Успокоилась. Мне уже не больно. Я загрузила стиральную машину, не дрогнув, даже когда взяла футболку Роба в руки. У меня все хорошо. Жизнь продолжается. Всю дорогу по пути на работу я радовалась, что могу вполне нормально дышать. Роб – недостижимая мечта, пусть ею и остается. Том… В конце концов, это его проблемы, что он там себе подумал. Хотя все-таки оправдать Роба нужно перед ним. Испорченная репутация ему ни к чему. Ну ладно, так и быть, поговорю с мистером вторым помощником оператора, объясню ситуацию. Сэм… Это Сэм. Он лучший. Он идеальный. Он не заслуживает такой засранки, как я. Джейн встретила меня на пороге трейлера взволнованным видом: - Кира, ты слышала новость про Роба? - Нет. Что случилось? - Он женится! Что я там говорила про отсутствие боли? Наивная. _____________________________________________________________________________________
POV Роб Из сна меня вырвал звонок телефона. Я еле протер глаза и посмотрел, кто звонит. Стефани. Я вздохнул и нажал кнопку ответа. То, что я услышал, заставило меня проснуться окончательно: - Ну, поздравляю! Решил-таки показать невесту публике? - Чтооо? - Залезь-ка в интернет да посмотри! - Стеф, не томи, объясняй в чем дело. - Роб, я не собираюсь тебя отчитывать и говорить то, что было уже обговорено не раз. Надеюсь, ты знаешь, что делаешь. Но мог хотя бы меня предупредить? Чтобы я не была в прострации, когда мне позвонили и стали просить подтверждения информации о твоей скорой свадьбе. - Стеф! – заорал я. – Я не понимаю, о чем речь! Объясни! - Хм… - Стефани сделала паузу. – Ты так вчера напился, что ничего не помнишь? Но я точно знаю, что это не я тебя уговаривала целоваться с Вероникой на виду у всех. - Мы не на виду… - стал бормотать я, с ужасом предчувствуя беду. – Мы спрятались. - Плохо, значит, спрятались. То есть ты не специально это сделал? Я уж было подумала, что ты на самом деле решил на Веронике жениться, а так как я, несомненно, воспротивилась бы этому, надумал поставить меня перед фактом. – Она помолчала. - Я не представляю теперь, как это замять. Просить удалять фотографии нет смысла – они уже разошлись по всем твоим фан-сайтам. На фотошоп не спишешь. Слишком хорошо все видно, и лица ваши, и местоположение твоих рук. И никак не представишь Веронику «просто знакомой» или «коллегой». Фотографии самые недвусмысленные. Я молчал, переваривая. В первый момент, когда Стеф сказала про невесту, я подумал, что папарацци застукали нас где-то вместе с Кирой, хотя не представлял, где. Про поцелуи с Вероникой на улице я уже забыл. – Что молчишь? – спросила мой агент. - Не знаю, что сказать. И что теперь? - Статья озаглавлена: «Роберт Паттинсон наконец-то решил показать свою невесту. Скоро свадьба». - Свадьба! – мне стало плохо. – Стеф, спасай! - Что так? – спросил меня ехидно голос в телефоне. – Ты же все возмущался, что мы тебе навязываем имидж, и мешаем личной жизни? - Сейчас то же самое. СМИ мне навязывают невесту, которую я не хочу! - Бедная Вероника. Она хоть в курсе, что ты ее не хочешь? – хмыкнула Стефани. - Мне не до шуток, честно! Ты прекрасно поняла, что я не про Веронику. Но я еще не хочу пока жениться! Что теперь делать? - Сделать вид, что этого не было, мы не можем. Все уже увидели и сделали выводы. У тебя образ приличного мальчика, поэтому сказать, что эти поцелуи - ничего не значащий эпизод, мы тоже не сможем. Так что придется пойти на поводу СМИ и подтвердить, что это… - Нет! – воскликнул я. - Не психуй. «Gossip Cop» даст опровержение этой статье, и напишет, как всегда, ссылаясь на достоверные источники, что Вероника просто твоя девушка. А информация о том, что она твоя невеста, не проверена и раздута желтой прессой. Вы любите друг друга, но пока не собираетесь связывать себя браком, так как оба находитесь в процессе развития своей карьеры. Ну, что-то в этом роде… Эх, Роб! – сердито проговорила Стефани. – Подгадил ты себе, будь здоров. Фанатки твои недовольны будут. Статье она могли и не поверить, но такие качественные фотографии…! Некоторую часть своей аудитории ты потерял. Вероника – не та девушка, которую захотят увидеть рядом с тобой. – Она вздохнула. – Ну, ладно. Найди в этом и положительные моменты. Теперь вам прятаться не нужно будет. И временно будет всплеск интереса к твоей персоне, пусть даже и негативного. - Черт! - Странно, что нам не предложили выкупить фотографии. Мы заплатили бы им больше. Ладно, сообщи Веронике, что она теперь официальная девушка Роберта Паттинсона. Вот, наверное, довольна будет! – и Стефани повесила трубку. Я сел на кровати и обхватил голову руками. Я еще не понимал, что именно меня угнетает, но было хреново. Не люблю я, когда не владею ситуацией. А меня в который раз уже ставят перед фактом. Ну да, Вероника – моя девушка. Я могу это признать. Но почему я должен это делать по чьей-то указке? Дверь приоткрылась. - Роб? - Входи. Вероника в коротеньком халатике, открывающем ее безупречные ноги,зашла и внимательно посмотрела на меня: - Доброе утро! Я не дождалась тебя вчера, очень хотела спать. А почему ты лег отдельно? - Не хотел тебя будить. - Проводил Киру? - Да, проводил. Вероника уставилась на футболку, валяющуюся на кресле рядом с кроватью, куда я ее кинул вчера, раздеваясь перед сном. Конечно, это была не та футболка, в которой я вечером отправился в бар. Я перевел взгляд на Веронику, ожидая ее реакции. - Ничего не хочешь объяснить? – наконец выговорила она как будто через силу. - А надо? – я приподнял бровь. - В ситуации есть что-то неприятное для меня? - Нет, - я пожал плечами. - Ну и ладно! Удивила. Вероника, конечно, не особенно любит выяснять отношения, но тут разговор напрашивался. Видимо, чувствует свою вину за вчерашнее поведение и откровенный флирт с Томом, и боится, что упрекнув меня, получит упрек и в свой адрес. Но мне сейчас неохота выяснять отношения. - Поздравляю! – буркнул я. – Мы признаём наши отношения официально. Вероника обрадовано всплеснула руками, подалась ко мне, потом нахмурилась: - А почему таким тоном? - Папики подкараулили нас и засняли, как мы целуемся. Так что это вынужденная мера. - Если ты так не хочешь этого, давай не будем объявлять об официальных отношениях! – с вызовом сказала Вероника. - Мне уже некуда деваться, так что придется объявить. - Мне не нравится твой тон. - Можно подумать, мне он нравится! Вероника вдруг смягчилась: - Роб, не расстраивайся. Может, не все так плохо? Или ты настолько меня стесняешься, что тебе не приятно меня показывать публике? Мне стало неловко. Я приподнялся, обнял ее за талию и притянул к себе. - Да ну что ты, прекрати. Как я могу тебя стесняться? Да любой мужчина почтет за счастье быть с такой девушкой как ты. Я просто зол. Не люблю, когда меня вынуждают что-то сделать. Я бы хотел, чтобы это было наше решение, и мы объявили о своих отношениях, когда сами этого захотели бы. - Ты сам говорил, что твоя жизнь – не сахар. Давай найдем в этом положительные моменты. Вероника, стоя между моих колен, взлохматила мои и без того растрепанные после сна волосы. Уже второй человек мне советует найти положительные моменты в ситуации. А они для меня что-то не находятся. Моя девушка, продолжая тормошить мои волосы, вдруг сказала: - Меня вчера Том проводил. Ты не против? Странно. Сама напрашивается на выяснение отношений. Я отклонился от ее руки: - Нет, я же сам тебе предложил, чтобы он тебя проводил. - Ты не ревнуешь? - А ты бы этого хотела? – я вопросительно приподнял бровь, вспомнив вчерашний разговор с Кирой. - Ну, не то, чтобы хотела… - озадаченно произнесла Вероника. – Но ты меня удивляешь. Обычно ты довольно ревнив. Я думала, что буду оправдываться перед тобой и объяснять, что ничего не было… - Я и так знаю, что ничего не было. - В смысле? Откуда? - Парню нравится Кира. - Какая? Найтли? - Нет, Кира Уилсон. Ты что, не видела, как Том на нее смотрел? - Одно другому не мешает, - фыркнула Вероника. – Разумеется, если бы я решила быть благосклонной к нему, он бы тут же забыл про эту девицу. - Ты думаешь, Том относится к парням, которые изменяют своим девушкам? - Все мужчины одинаковы! «Вероника проницательна». Я мысленно усмехнулся. - Да? И ты думаешь, что я изменил бы тебе, если бы Кира была ко мне благосклонна? «Хм. А ведь маленькая мисс Помощница Декоратора была не против. А я отказался. Правда, руководствовался я совсем не нормами морали». - Ничего не хочу слышать! – заявила Вероника, демонстративно затыкая уши. Я долго смотрел на нее, а сам думал, как Кира отреагирует на мое официальное объявление девушки. Впрочем, она же и так это знала. Но… как она воспримет тот факт, что официальное признание было сделано сразу после того, как я ее поцеловал? Что-то мне кажется, Кира не сильно будет в восторге. Настроение испортилось еще больше. - Пойду, завтрак приготовлю, - сказала Вероника, и усмехнулась, - довольно поздний завтрак будет. Я молча ее отпустил. Надо было собраться с мыслями и как-то смириться с ситуацией, сжиться, утрясти в мозгу, и придумать, как себя вести дальше. ______________________________________________________________________________________
POV Кира Я почувствовала, что мне не хватает воздуха. Эта новость, как удар под дых. Но как, когда? Он же среди ночи только уехал от меня, и не похоже было, чтоб он собирался жениться. «Ты же сказала, что тебе уже все равно, что ты успокоилась!» Но я даже не удостоила свой внутренний голос вниманием. И так понятно, что мне далеко не все равно. Оставалась маленькая надежда на то, что это всего лишь слухи и сплетни, которые часто сопровождают Роба. - С чего ты взяла? – попытавшись придать голосу спокойный тон, спросила я Джейн. - По всему интернету фотографии Роба с девушкой. Они целуются, обнимаются, очень даже откровенно. Вот, смотри сама, - и Джейн поманила меня в трейлер. На столе стоял ноутбук. Мне хватило беглого взгляда, чтобы узнать Роба в обнимку с Вероникой. Ну ладно, я знала, что они встречаются. Фотографии меня не удивили. Но – женится? После того, как целовал меня вчера? Фотки сделаны раньше, когда мы еще были в баре. И он меня целовал после! А потом уехал от меня и решил жениться? Может, он решил устроить себе напоследок такой мальчишник? Попробовать другую девушку, первую попавшуюся под руку? И сравнение оказалось в пользу Вероники. Настолько в ее пользу, что он решил для себя жениться на ней? Я подтолкнула его к этому? У меня было ощущение, что я горю в огне, так было больно. Ну да, я знала, что я проигрываю этой мисс Модели. Но чтоб настолько? Я думала, ему вчера понравился поцелуй… Ну, хотя бы поначалу… Выходит, я ошибалась. Я чувствовала, что в глазах закипают слезы. Нужно что-то сказать, как-то отреагировать - Она красивая, - пробормотала я. - А мне не нравится, - ответила Джейн. Меня удивил тон ее голоса. - Почему? - Мне кажется, такие девушки не умеют любить. Я пожала плечами: - Мы ведь ее не знаем. Джейн промолчала. А я сделала стойку. Вчера она тоже говорила о Робе, и я тогда почувствовала, что эта тема почему-то интересует ее, но развить ее помешал пришедший Том. Но сейчас нас никто не сдерживает. И повод есть. И, если честно, мне самой хочется поговорить о Робе. Кажется, так станет немного легче. -Поклонницам Роба никогда не понравится девушка, которая будет рядом с ним. Я отчасти ему сочувствую. Его личная жизнь всегда на виду, и подвергается постоянной критике. - Ты считаешь, что я не права? Я не должна так говорить о неизвестной мне девушке? – Джейн нахмурилась. - Ты имеешь право говорить все, что хочешь! – заверила я ее. - И мне … эта девушка тоже не нравится, - я чуть не сказала «Вероника», но решила пока не выдавать свою осведомленность. - А тебе чем не нравится? – удивилась моя прямая начальница, которая была для меня больше подругой. - Наверное, потому что мне тоже кажется, что она не любит Роба. - А ты мне так вчера и не ответила, - произнесла Джейн как бы между прочим: – Тебе нравится Роб? «Знала бы ты, как он мне нравится!» - Нравится. Очень, - я бросила быстрый взгляд на Джейн. Она не смотрела на меня, но видно было, что она слушает меня крайне внимательно. – Я ничем не отличаюсь от всех остальных женщин, которые вздыхают по нему. - Ты его фанатка? – Джейн вскинула на меня глаза. - Конечно, - странно, я никому не хотела об этом рассказывать. Но сейчас, чтобы вытянуть из Джейн то, что она не хочет говорить, я готова была рассказать всю правду без боязни. - Не похожа ты на фанатку. - Почему? - Эти сумасшедшие поклонницы Робу прохода не дают. - Я тоже постоянно околачиваюсь на съемочной площадке. - Ты по работе. И ты его никогда не подкарауливаешь, не просишь автографов. И самое главное, никогда его не обсуждаешь. - На эту работу я устроилась только из-за него. Джейн недоверчиво покачала головой. - А автографы мне не нужны, - продолжила я. – Не представляю, что с ними делать. А почему не говорю… Наверное, по той же причине, что и ты. Джейн вдруг смутилась и спросила тихо: - Это что, так заметно? Вот это да! Значит, я угадала! Моя начальница тоже поклонница Роба. - Нет, это незаметно вовсе. Если бы ты не начала этот разговор, я бы и не заподозрила даже. И тут Джейн прорвало. - Ты не представляешь, как это мучительно! Влюбиться в мальчика, годящегося тебе в сыновья. Знать, что ничего тебе не светит. Скрывать ото всех, потому что все просто посмеются, если узнают. И он первый посмеется, - ее голос задрожал. «Что же я наделала? Зачем я ее вытянула на этот разговор?» - Джейн, не выдумывай. Роб никогда не будет над этим смеяться. - Да откуда ты знаешь? – женщина всхлипнула. Я подошла к ней и обняла. - Ты права, я этого не знаю. Но неужели мы могли бы влюбиться в такого засранца, который стал бы смеяться над любовью? И не только мы – миллионы женщин по всему отдали ему свои сердца. Неужели мы все ошибаемся? - Может быть. Любовь слепа, и мы сами себе его придумываем. - Ну и пусть так. Тебе плохо от того, что ты его любишь? Джейн помолчала. Потом нерешительно произнесла: - Ну, нет. У меня как будто открылось второе дыхание. Мне стало интересно жить. Я снова почувствовала себя женщиной. - Это стоит того? Джейн улыбнулась. - Ты психотерапевтом случайно не подрабатываешь? - Нет, - усмехнулась я. – Просто другому помочь всегда легче, чем самому себе. - А тебе нужна помощь? Я помолчала. Отодвинулась, опять взглянув в экран ноутбука. - Думаю, мне нельзя помочь. Так что - нет, не нужна. - Почему нельзя? Что тебя угнетает? - То же, что и тебя. Безответная любовь. - Но ты ведь молода. У тебя есть шанс. - Причем тут возраст? Джейн, мы ведь говорим о Робе. Мужчине, которого хочет каждая вторая женщина из тех, кто знает о нем. Он может выбирать. Ты думаешь, он мог бы выбрать меня? Да и в любом случае – он женится, - я кивнула головой на фотки Роба. - Так что про меня вопрос даже не будет поставлен. - Никогда не говори никогда. - Вот и ты не говори! – усмехнулась я, сводя разговор к шутке. Джейн рассмеялась: -Ты меня поймала! – потом, посерьезнев, добавила: - Я рада, что мы поговорили. Как будто камень свалился. Не так тяжело будет носить эту запретную любовь в себе. Но, я надеюсь, этот разговор останется между нами? - Разумеется. И ты меня не выдавай. Не хочу, чтоб кто-то знал, что я его поклонница. И он в первую очередь. Джейн молча меня обняла. _____________________________________________________________________________________
POV Роб Вероника ушла давно на кухню, а я так и сидел в одних трусах на кровати, и не знал, как мне дальше быть. Конечно, никто от меня не ждет прямого признания. Нет, думаю, поклонники ждут, но у меня сейчас не промотур, я не обязан давать интервью. У меня съемки, и нет необходимости появляться на публике и отвечать на чьи-либо вопросы. Но просто «не замечать» всплывшую статью о ближайшей свадьбе никак не получится. Конечно, эта статья на такую тему не первая. Но раньше я никогда так по-глупому не попадался. Я не выдержал, пошел в другую комнату и подключил компьютер. Зашел на первый попавшийся фансайт имени меня, и с ужасом увидел фотографии, где я самым наглым образом тискаю и целую весьма знакомую мне брюнетку, которая в статье была названа «таинственной незнакомкой». Да уж, такие фотки не проигнорируешь, и не сделаешь вид, что на них просто «подруга». Теперь я могу появляться с Вероникой свободно, не прячась. Ходить на мероприятия, представлять ее как свою девушку. Моя вредина будет довольна. А Кира? А что Кира? Она же знала, кто для меня Вероника. Я ведь не скрывал. Почему же мне не хочется, чтобы отвергнутая мной вчера девушка прочитала эту статью? Ну, скорей всего она ничего и не узнает. Думаю, она не ходит по моим фан-сайтам и не читает всякие глупости. Нестерпимо захотелось увидеть маленькую мисс Разлей-Кофе. Убедиться, что с ней все в порядке. Что она перестала расстраиваться и обижаться на меня. А если еще обижается, попробовать как-то оправдаться, извиниться. Объяснить. «Что ты ей объяснишь?» Да уж. Как я объясню, почему я начал целовать девушку, а потом прервался на самом интересном месте? И собрался жениться на другой. Захотелось придушить кого-нибудь. Например, себя. Нет, на съемочную площадку я сегодня не пойду. Мне нечего там делать. Я пока не готов к объяснению с Кирой.
POV Кира Я проверила готовность съемочной площадки и крутилась поодаль, глядя, как Кира Найтли играет эпизод с другими актерами. Том тоже был здесь, но пока у нас не было возможности столкнуться нос к носу, чему я была рада. Совершенно не представляла, что и как ему сказать. В принципе, я и не обязана перед ним оправдываться. Я ничего плохого не сделала. Но все же не хотелось, чтобы он плохо думал про Роба. Тем более, что на самом деле ничего не было. Ну, ничего такого особенного. Я ждала окончания съемок, твердо вознамерившись все объяснить. Чуть не подпрыгивала от нетерпения, пока Том медлил, проверяя оборудование, разговаривая с подошедшей к нему Кирой Найтли. Я уже подумала, что ничего у меня не получится, как Том сам подошел ко мне. - Привет! – осторожно произнес он. - Привет, - так же настороженно ответила я, не зная, как реагировать. - Как дела? «Хм, что за разговоры «про погоду»? - Я в порядке. Как ты? - Я тоже хорошо. Мы помолчали. Но видимо, наконец, Том решился: - Ты знаешь, что Роб женится? - Да, видела его фотки в инете. А что? Том внимательно вглядывался в мое лицо, потом все же спросил: - Ты расстроена? «Ага, так я тебе и призналась!» - Чем? - Ну… Тем, что он выбрал не тебя. - Том, он меня и не выбирал! Ты, видимо, подумал вчера, что между мной и Робом что-то было? Том поморщился, потом нехотя произнес: - Я же не слепой. - Ну и что ты видел? Роб меня проводил. Я ему предложила кофе. А он нечаянно облился, и как раз перед твоим приходом снял мокрую футболку. И все. «Ну, по крайней мере, все, что тебе стоит знать». - И все? – Том заметно повеселел. «Черт! Опять начнет меня домогаться». Я мысленно скорчила рожицу. А он заинтересованно спросил: - И что там на фотографиях? - Роб с Вероникой. Но я на тебя обижена! - За что? - За то, что ты про меня сразу самое плохое подумал. - Прости! Кира, прости, пожалуйста! – Том был само раскаяние. - Ладно уж. Забыли. - А может, сегодня куда-нибудь сходим вместе? Вчера наш поход оказался неудачным. - Извини, Том, сегодня я буду занята. «Ага, буду сидеть перед компом и заниматься мысленным мазохизмом, глядя на фотки Роба с другой девушкой». - Ты меня не простила! – ох, как это я забыла, что от него так просто не отделаться? – Что мне сделать, чтоб ты меня простила? – Том опять завопил во всю силу своих легких, ухватившись за мои плечи. Когда он научится разговаривать тихо? - Том, я простила тебя, только не кричи, ради бога, - я коснулась его рук, желая ненавязчиво их снять с себя. - Разрешишь поцеловать себя? Тогда поверю! – Том стал наклоняться ко мне. Я рассмеялась его наглости. Ну, дает парень! - Роб, вот ты где! Я тебя потеряла! – услышала я и, повернув голову, встретилась глазами с упертым в меня взглядом мистера Великолепного Засранца. Из-за его плеча выглядывала Вероника. «Что он тут делает? Что тут делает его... невеста?» - беспомощно подумала я, а Роб невозмутимо сказал: - Привет, ребята! Извините, что помешал, – и уже обращаясь к Веронике: - Пойдем, дорогая! Он взял ее за руку, повернулся и увел за собой. _____________________________________________________________________________________
POV Роб - Роб, копчик не болит больше? – чей-то голос ворвался в мои мысли. - А? – недоуменно повернулся я. Моя девушка взывала ко мне уже в очередной раз: - Я не успеваю за тобой, ты слишком быстро идешь! Надо привыкнуть ее при публике называть своей девушкой. Я отпустил руку, которую она тут же потерла. - Извини, задумался. Ну? Куда мы сейчас? Куда ты хочешь? - Посидим в баре? Послушаем музыку. Теперь можно не прятаться. - Хорошо, давай. Мы дошли до машины, возле которой поджидал Дин. Он невозмутимо открыл нам заднюю дверцу. Я дождался, когда все укомплектуются, и назвал адрес бара. Вечер проходил нормально. Я пил, слушал музыку, кивая в такт словам своей девушки, совершенно не вникая в них. Дин и Харди, приглашенные составить компанию, сидели тут же. Беседу поддерживали без меня. - Что случилось? – наконец не выдержала Вероника. - Ничего, - я пожал плечами. ***** А что случилось? Только то, что я в очередной раз почувствовал себя придурком. Я целый день не находил себе места дома. Чем только не пробовал заниматься. Общение с Вероникой не клеилось. А когда она, накладывая в очередной раз мазь мне на копчик, предложила съездить куда-нибудь, «например, на съемочную площадку», я сразу ухватился за эту идею. Ну да, мне же нужно поговорить с Томом! Как же я забыл? Я должен ему объяснить… Что именно? Я пообещал Кире, что поговорю с ним и объясню, что между мной и ею ничего не произошло. Но ведь он захочет с ней возобновить отношения после такого признания? А я поклялся себе, что не подпущу его к ней больше. А, ладно, решу на месте, что нужно сказать. Стефани приказала мне ездить только с Дином и на арендованной для меня машине, так как после этой статьи меня будут пасти и папарацци, и поклонники. Я вспомнил про парня, который сфотографировал меня ночью около дома, и позвонил ей. Она удивилась, что для вчерашнего вечера было уж слишком много папиков, пасших меня в разных местах. И было странно, что ночной гость пока не объявился и не предложил выкупить фотографии. И в интернете не появлялся. У него совсем другой почерк, чем у того, кто выложил копромат на меня с Вероникой. Как бы там ни было, теперь я буду под постоянной охраной. Даже вечером выпить в одиночку не выберешься. Дождавшись, пока они подъедут, мы направились к месту съемок. Женская рука постоянно гладила меня по бедру, а я, как будто, не замечая, смотрел в окно, и думал, как бы мне так отвлечь Веронику, чтобы без свидетелей поговорить с Кирой. Кого я обманываю? Я еду на съемки не потому, что хочу объясниться с Томом, не потому, что Алан хотел обсудить со мной одну сцену, не потому, что мисс Найтли позвонила «просто так, поболтать в перерыве» и сказала, что без меня скучно. Я всего лишь хочу увидеть маленькую мисс ВкусныйКофе и убедиться, что прощен. ***** Я опять заскрипел зубами, и заказал Егермейстер*. По-русски, на посошок. Не особо его люблю, но отрезвляющий эффект настойки известен. Вероника недоуменно посмотрела на меня, но промолчала. Дин сделал вид, что не заметил. Харди пробормотал что-то типа: «Пробовал, необычный вкус». Дожидаясь, пока принесут заказ, я продолжал заниматься самобичеванием. Это я Тома считаю примитивом? Да я сам идиот! Когда я увидел смеющуюся Киру в объятиях другого мужчины, и он наклонялся ее поцеловать, а она явно не была против, я наконец-то прозрел. Ну, куда я лезу? У людей все хорошо. Они справятся и без меня. Вернее, именно без меня и справятся. А я только мешаю и все порчу. Кем я себя возомнил? «Не подпущу Тома к Кире!» - мысленно передразнил я сам себя. «Тьфу!» Я скривился и залпом выпил охлажденный jager. - Едем домой. Попрощавшись с охранником и водителем, причем в основном прощалась Вероника, проявляя чудеса вежливости, мы с ней ввалились в холл. Она помалкивала и как-то испуганно посматривала на меня. - Я хочу спать! – рыкнул я. - Сейчас постелю, - отозвалась моя девушка. Моя девушка. Слишком она тихая сегодня, не похоже на нее. Меня это только больше злило. Я отправился в ванную и долго стоял под струями, пытаясь придти в себя. Получалось плохо. Вышел в одном полотенце, вытирая другим волосы. Вероника показалась в дверях спальни, уже одетая в короткий халатик: - Я постелила. Иди, ложись. Взгляд ее метнулся к месту на моем теле, едва прикрытому полотенцем, но она сразу отвела взгляд. - Трахаться хочешь? – зло усмехнулся я. Ее глаза округлились: - Ты меня пугаешь! - Я? Тебя? Это невозможно. Я, ухмыляясь, шел на нее, она отступала. - Роб, я, конечно, не все понимаю. Что-то случилось, чего я не знаю. Или ты из-за того, что нам придется теперь объявить о помолвке? Но не нужно на мне вымещать зло. - О помолвке? – от удивления я даже остановился на секунду. – Нет, дорогая. Никакой помолвки. Я не делал тебе предложение. Ты всего лишь моя официальная девушка. Но не больше! Я приблизился к ней вплотную и резко толкнул на постель. Ника упала, коротко вскрикнув. Я навалился сверху, задирая ей подол, сдвигая в сторону стринги. Она попыталась отбиваться, молча, продолжая глядеть на меня круглыми испуганными глазами. Если бы она попробовала меня отговорить, умоляла бы, просила остановиться, может, я бы и послушался. А может, и нет. Я впился в ее губы, двигая двумя пальцами в ее влажном лоне. Она еще раз попыталась меня оттолкнуть. Я зарычал, укусил ее за губу, и резко вошел в нее. При каждом движении многострадальную поясницу пронзало болью, но это только больше заводило меня. Вероника начала стонать в такт мои толчкам. Секс был стремительным. Она почти сразу забилась в оргазме, и я позволил себе кончить. Сил не было вставать, и я навалился на нее всей тяжестью. Вероника полежала так несколько секунд, потом зашевелилась, пытаясь из-под меня выбраться. Я скатился с нее, и лег рядом. - Прости. Я не в себе. - Зачем ты извиняешься? – тихо засмеялась Вероника, приподнявшись на локте. – Дурачок! «Ну, правильно, я и говорю, что придурок». - Ты великолепен! – промурлыкала она, целуя меня. - Я засранец, - пробормотал я, отворачиваясь к стене и погружаясь в сон. _____________________________________________________________________________________ *Травяной ликер Егермейстер (Егермайстер, Jagermeister) Егермейстер (Egermeister, Jagermeister) – известный немецкий травяной ликер, крепостью 35 градусов, который производится путем мацерации 56 различных компонентов. В состав ликера Егермейстер (Егермайстер) входят различные травы, фрукты, кора, древесина и коренья. В нем чувствуются нотки корицы, пряной гвоздики, имбиря, шафрана и кориандра. Точная рецептура ликера является коммерческой тайной, и изначально была разработана сыном основателя компании Куртом Мастом.
К слову, Роб реально был замечен пьющим Егермейстер в рождественскую ночь в 2010 году, о чем сообщила официантка на твиттере.
Дыханье ветра, опаляющее кожу, со странным ароматом. Ноги, увязающие в песке. Вот он уже достиг щиколотки, и не дает двинуться. Не дает бежать. Куда? Но бежать нужно! Cквозь пальцы тоже сыплется песок, что-то ускользает от меня. Мираж. Все же что за запах? Я лежу на земле, и корни деревьев, лианы оплетают меня, куда-то затягивают. Нет! Мне нужно к солнцу. Я хочу… Что я хочу? Влажный горячий муссон обдает меня паром. Он должен не так пахнуть. Я опять рвусь куда-то, к чему-то, тающему зыбким мерцанием вдалеке. Холодные щупальца касаются моего лица, и я опять кричу, беззвучно, как рыба, выброшенная на песок. - Роб, - кто-то зовет меня, и мое сердце выскакивает от радости из груди, но тут же гаснет. Этот голос словно душит меня, не дает вздохнуть полной грудью. И снова этот запах… Что-то знакомое. Кажется, сейчас я вспомню… Мне должен нравиться этот аромат, но сейчас он только вызывает раздражение. Неприятный запах… - Роб, да проснись ты! Я с трудом разодрал слипшиеся ресницы и попытался сфокусировать взгляд. Я лежу в своей постели, а надо мной нависает Вероника, трясущая меня за плечо. - Что ты мечешься? Ты заболел? Уже утро. Скорей даже день, если судить по мрачному солнцу, пытающемуся заглянуть в окно. - Да нет. Голова просто болит. - Кофе будешь? – моя девушка кивнула на чашку, стоящую на столе, от которой идет пар. - Нет, - поморщился я, чувствуя, как саднит в пересохшем рту. – Убери, прям выворачивает. - Ничего себе ты вчера перепил! – усмехнулась Вероника, но кофе унесла. Странно себя чувствую. Неужели это оттого, что много вчера выпил? Да я, бывало, гораздо сильнее превышал норму, и был в порядке. Может, и правда, заболеваю? Вероника вернулась и спросила: - Есть будешь? При мысли о еде к горлу подкатила тошнота. - Нет, не буду, - опять сморщился я. - Слушай, ты, наверное, точно заболел. Может, тебе врач нужен? – моя девушка обеспокоенно присела рядом со мной. Я прислушался к своим ощущениям – паршиво, но не так как при болезни. Скорей психологически плохо. - Не нужно. Просто отлежусь в тишине. Вероника помолчала. - Неудачная у нас в этот раз встреча получилась, - вздохнула она. – А сегодня вечером я уезжаю. Работа ждет. Я взял ее за руку: - Прости, так уж вышло, что я калекой оказался в этот раз. И секс у нас был какой-то неудачный, и… Ты извини меня за вчерашнее. - Роб, я тебя сейчас укушу! Причем тут секс, который, к тому же, был замечательным? Дело не в этом. Получилось здорово, что ты был не совсем здоров. – Я хмыкнул. Вероника поправилась: - Ну, в смысле, иначе ты торчал бы на съемках весь день. Я, когда ехала к тебе, даже не рассчитывала, что смогу быть с тобой почти все время. Думала, буду видеть только по вечерам, после съемок. А тут такой подарок! Просто… Даже не знаю. Все так навалилось. Я, конечно, хотела, чтобы мы признали отношения, я сама тебя об этом просила. Но эта ситуация мне очень не нравится. Мне хотелось, чтобы ты сам решил признать меня официально своей девушкой, потому что ты меня любишь, потому что гордишься и хочешь, чтобы все знали, что я твоя. А не под давлением это сделал, - у нее на глаза навернулись слезы. Моя железная леди плачет? От шока я даже не сразу нашелся, что сказать. Потом потянул ее на себя, обнял и зашептал на ухо: - Детка, милая, ну не плачь! Ты же знаешь, что очень мне дорога. Прости, что я так по-хамски себя вел. Последние несколько дней однозначно не относятся к везучим дням моей жизни. Что ж такое-то? Всех вокруг заставляю плакать! - Ты не думай, - продолжала всхлипывать Вероника у меня на плече. – Я вовсе не собираюсь заставлять тебя на себе жениться. Я видела эту статью, что якобы у нас скоро свадьба, и подумала, что нам нужно будет хотя бы помолвку подтвердить, поэтому и сказала про нее вчера. Но сегодня я уже увидела статью-опровержение, что мы просто встречаемся и не собираемся жениться. Стефани постаралась? – я кивнул. - Так даже лучше, – продолжила Вероника. - Если ты когда-нибудь соберешься на мне жениться, я хочу, чтоб ты сделал мне предложение не потому, что тебя кто-то заставил, а потому что ты сам этого захотел! - Девочка моя, - зашептал я ей в волосы, - ты самая-самая замечательная, ты лучшая! Ты знаешь об этом? Я поцеловал ее в висок. Она повернула губы, пытаясь найти мои, но я увернулся: - Нет, милая, не стоит. Тебе будет неприятно. Мне не мешало бы зубы почистить. Вероника отстранилась. - Пойдешь в душ? Мне показалось, что она обиделась. - Ты говорила, ты в Нью-Йорк на съемки рекламы поедешь? Кивнула. Глядит в сторону. Я попытался вспомнить, что еще она мне рассказывала. Каюсь, мне это было неинтересно, и я слушал ее вполуха, думая о своем. Но сейчас неудобно было вот так с ней распрощаться, не поговорив, не проявив свою заинтересованность. – Том Манро будет снимать? Мне нравятся его работы. Ну, понятно, он же англичанин, - я усмехнулся. - И кажется, с Джастином Тимберлейком? - Да, - ну наконец-то, повернулась. - Удивительно, что ты помнишь. Мне казалось, ты меня совсем не слушал, когда я рассказывала. Я с Джастином еще не работала. Жду с нетерпением. Он такой красавчик! – она стрельнула в меня глазами, слегка улыбаясь уголками губ. - Детка, ты действительно хочешь вызвать во мне ревность или это случайно у тебя получается? – я саркастически поднял бровь. - Да ну тебя, Роб! – надулась моя девушка. – Так неинтересно. Неужели тебя хоть чуть-чуть не задевает? - То есть тебе все-таки нравится, когда я тебя ревную? – я опять вспомнил разговор с Кирой. Все мысли ведут к этой девице. Черт знает что. - Ну, да, - задумчиво протянула Вероника. – Тогда я вижу, что нужна тебе, что тебе нравлюсь, и ты не хочешь меня никому отдавать. По-моему, это нормальное желание любой женщины. «А я вот знаю одну, которая не хочет, чтобы ее ревновали. Интересно, почему?» - Ну, ладно, - ответил я и сделал нарочито рассерженное лицо, - веди себя прилично на съемках! - Хорошо, мой дорогой! – расхохоталась эта чертова кокетка. – Ладно, иди в душ. Чем будем заниматься потом? - Я сейчас поваляюсь немного. Что-то мне и правда неважно. Почитаю сцены. Завтра выйду на работу. Задница уже меньше болит. Вероника улыбнулась: - Ты совсем не можешь без работы. Просто страдаешь и не знаешь, чем заняться. Я кивнул. Да, так оно и есть. - Но я надеюсь, ты придешь в себя настолько, чтобы перед моим отъездом как следует со мной попрощаться? – ее лукавый взгляд и хрипотца, добавленная в голос, не оставляли сомнений, какого рода прощания она ждет. - Во сколько ты хочешь ехать? - Где-то часов в 6 вечера, чтобы к самолету успеть. - Хорошо, я думаю, сумею тебя проводить. Теперь же мы открыто можем на публике появляться, так что я смогу попрощаться с тобой в аэропорту, - с невозмутимым лицом ответил я. - Вот ты засранец! – воскликнула девушка и стукнула меня по плечу. – Ты прекрасно понял, что я имею ввиду! Я перехватил ее руку. - Вероника, я же просил не называть меня так! - Ох, ну прости. Но ты так бесишь! - Почему это? – я принял оскорбленный вид. – Ты просила, чтобы я с тобой попрощался, я иду тебе навстречу. - Вот почему ты такой гад? Тебе хочется, чтобы я прямо сказала, что хочу, чтобы ты со мной сексом занялся? - Ну, слава богу! Я всегда верил в твои интеллектуальные возможности, и ты меня не разочаровала! – я усмехнулся. Моя тигрица расхохоталась: - Но зачем тебе это? - А почему ты не любишь говорить на тему секса? - Ну, не знаю… Сексом нужно заниматься, а не говорить о нем. - А мне нравится и заниматься, и говорить, - я решительно откинул одеяло. – Все, я в душ. И, кажется, я уже настолько оклемался, что сумею запихнуть в себя завтрак. _______________________________________________________________________
Едва встав с кровати утром, я сразу включила свой старенький компьютер, хотя ему удалось отдохнуть только три часа. Весь вечер и полночи я сидела в инете и издевалась над собой, разглядывая фотографии Роба, обнимающего и целующего Веронику, и перечитывала статью, в которой было сказано, что мистер Паттинсон перестал скрываться и вывел в свет свою невесту, на которой он собирается в ближайшее время жениться. «Так тебе и надо!» - сама себе повторяла я, упиваясь своей болью. Что меня немного успокаивало, так это то, что имя «его невесты» не было указано, и она была названа «таинственной незнакомкой». Ну, кто ж так статьи пишет? Никакой логики. Если уж вы делаете вид, что так сильно приближены к мистеру Паттинсону, что осведомлены о его матримониальных планах, то почему не знаете имя его невесты? Тем более, что получить такую информацию легче легкого. Вероника оказалась довольно популярной моделью. Я уже в этом убедилась, сделав запрос в гугле. Или эти статьи специально так пишутся, чтобы вызвать сомнения у читателей? Так ведь не каждый заметит. Но, может, Роб все-таки не собирается жениться? «Пытаешься себя успокоить?» - усмехнулся голос Тома в голове. Ох, уж этот Том. Вчера, когда Роб увел Веронику, я сразу же сослалась на какие-то срочные дела, быстренько свернула разговор, пообещав, что в ближайшее время мы куда-нибудь выберемся. Без этого обещания он просто не хотел меня отпускать. А у меня из памяти не шли глаза Роба. Мне было неприятно, что он увидел меня в объятиях Тома. Хотя – он ведь и так думал, что мне этот дурачок нравится. Но очередное подтверждение этому, на мой взгляд, было совершенно не нужно. «Да, какая разница?» - усмехнулся опять голос Тома в моей голове. Последнее время, после телефонных разговоров с Сэмом, мой внутренний голос почему-то избрал интонации второго помощника оператора. Наверное, потому что мое подсознание своими подсказками с высказываниями реального Сэма соревноваться не могло – автоматически проигрывало. «Роб все равно несвободен, и не имеет значения, считает ли он, что у тебя есть парень, или будет думать, что ты не связана никакими обязательствами». Это было логично. И тем не менее. Я просмотрела закладки на фан-сайты Роба и наткнулась на новую статью, где утверждалось, что Вероника Нортон является официальной девушкой Роберта Паттинсона, они любят друг друга, но слухи об их скорой свадьбе сильно преувеличены. В ближайшее время они не собираются связывать себя браком, так как находятся на пике развития своей карьеры, и заняты работой. Роб находится на съемках нового фильма, а у Вероники намечается фотосессия. Мое сердце забилось как бешеное, и я почувствовала, как губы сами растягиваются в улыбку. Он не женится! В ближайшее время – не женится! «Ну и что тебе за радость с этого?» - недовольно пробурчал голос Тома, – «все равно он с Вероникой, а не с тобой». «Заткнись, не порти мне настроение», - шикнула мысленно я и побежала вприпрыжку в душ. ______________________________________________________________________
Я валялся на диване и вычитывал сцену, которую будем снимать завтра. Мишка сначала лежал вместе со мной, потом ему стало скучно, и он куда-то удрал. Я уже отзвонился Алану и предупредил, что выйду. Режиссер хоть и попытался проявить внимание к моему самочувствию, было заметно, что вздохнул он с облегчением. Я и сам был рад. Рад, что выхожу на работу. Конец скуке. Можно будет загрузить мозг нужными мыслями. Приятно будет опять воплощаться в другого человека и испытывать новые эмоции. Наверное, я потому и стал актером, что моя жизнь скучна, а работая на съемочной площадке, я могу проживать десятки других, гораздо более интересных жизней, и бывать в ситуациях, которые никогда не случатся со мной в реальности. И я рад буду увидеть и Алана, и Киру Найтли – я уже соскучился по нашим с ней пикировкам на съемочной площадке, и всех других актеров. И завтра я опять увижу Киру Уилсон. «Зачем? У нее парень есть. А у тебя – официальная девушка». Ну и что? Я ее просто увижу. Мы же можем общаться по-дружески. И я опять вгрызся в сценарий. Вдруг зазвонил мой телефон. Стефани. - Надеюсь, ты не скажешь, что теперь я уже женат? – хмыкнул я в трубку. - Привет, Роб. Ну… Я уже даже и не знаю, - задумчиво начала она, чем меня насторожила. - Что случилось? - Нашелся твой папарацци, о котором ты мне вчера говорил. Он позвонил мне и предложил выкупить фотографии тебя на фоне твоего дома. И сказал, что у него есть еще кое-что. «Господи, что еще-то?» - лихорадочно стал соображать я. – «Я вроде ничего больше вчера не делал. Целовался с Кирой? Но ведь мы были у нее дома, в прихожей, где нет окон, допустим, через которые могли подсмотреть за нами. Если только папарацци не прятался у нее в шкафу». - Что молчишь? – прервала мои размышления Стефани. – Признавайся уж сразу, что там на фотографиях. - Я не знаю. Мне подъехать? - Не думаю, что тебе стоит светиться. Ты все равно не успеешь, я встречаюсь с ним через полчаса. Посмотрю, что там, но чувствую, что придется выкупать все. - Хорошо. Позвони, как все сделаешь. Я нервничаю. - Ладно. Странно, Стефани не стала мне говорить, какой я идиот. Совсем не похоже на нее. Я метался по комнате, не зная, что предпринять. Захотелось поделиться с Вероникой. Я пошел на звучание ритмичной музыки, но заглянув в комнату, понял, что заходить сейчас чревато. Моя девушка в шортах и топе выполняла упражнения по системе Джойс Ведрал, или как ее там. Она просто помешана была на своем внешнем виде, впрочем, что понятно, это ее работа, и даже в поездках поддерживала форму. А для этого не забывала положить в чемодан две гантели по 1,5 кг. Мне бы ее силу воли. Я вздохнул и удалился. Она очень не любит, когда ее отвлекают во время спортивных занятий, говорит, что это сбивает весь настрой и ухудшает результат. Попытался читать сценарий, но из головы не шел звонок Стефани. Какие еще фотографии? Что я еще вчера натворил? _______________________________________________________________________
Мы с Джейн проверяли комплектацию предметов для следующей сцены и радостно обсуждали новую статью, появившуюся в инете. - Все-таки хорошо, что он не женится. Рано ему еще! – улыбаясь до ушей, говорил Джейн. Я подумала, что вообще-то трудно определить, рано человеку жениться или нет. Возможно, в нас говорит эгоизм, и мы просто не готовы видеть своего кумира несвободным. Принадлежащим одной женщине. Когда он свободен, он как будто принадлежит всем нам. Хоть немного. Но… Я почему-то не хочу, чтобы он женился на Веронике. Не нравится она мне. «Главное, чтоб ему она нравилась», - хмыкнул Том в голове. - Да, ему еще карьеру строить нужно. Какая сейчас семья? – поддержала я свою начальницу. - Вот именно. Он же еще совсем молоденький мальчик! Я улыбнулась про себя. Ну, понятно, что Джейн он кажется совсем молоденьким. Как по мне, так Роб уже давно взрослый мужчина. Хоть и младше меня самой. Только когда я рядом с ним, почему-то забываю о своем возрасте. - А ведь все равно он женится рано или поздно… - протянула я. Джейн слегка нахмурилась, хоть на губах и продолжала играть улыбка: - Кира, тебе обязательно все портить? - Прости, дурная привычка, - усмехнулась я. - Когда все идет хорошо, меня это пугает. А как ты думаешь, в каком возрасте ему пора уже будет жениться? - Ну, не знаю. Может, 30-35 лет? Но не сейчас. «30 лет. Сколько там ему осталось до этой даты? Время летит так быстро». _______________________________________________________________________
Звонок телефона сорвал меня с места. Я так и не смог погрузиться в чтение, все ждал и гадал. - Да, Стеф! - Ну, встретилась я с твоим фотографом. Показал он мне фотографии тебя на фоне дома – очень хорошие качественные снимки. Он мастер. Она замолчала. - Стеф, ну давай уже рассказывай. Еще что-то было? - Было, - опять пауза. – Роб, ты меня удивил. В один вечер столько всего… Что за женщина, с которой ты приехал на такси и отправился к ней домой? «Он сфотографировал меня с Кирой. Надеюсь, только на улице». - Это ассистент декоратора по реквизиту. Просто так получилось, мы встретились в баре, где были с Вероникой. А потом мне пришлось удирать от фанатов, и в тот момент я оказался с Кирой. - С Кирой, значит, – Стефани помолчала. – Да, кажется я ее вспомнила. И как близко ты ее знаешь? - Я мало ее знаю. Ты выкупила наши фотки с ней? - Конечно. Хоть на фотографиях и нет ничего такого страшного, но это выглядело бы по меньшей мере странно: только целуешься с одной, и тут же идешь домой к другой. - Стефани, между нами ничего нет. Я ее просто проводил. - Вот и правильно. Только помощницы декоратора нам и не хватало для полного счастья. И пожалуйста, постарайся впредь быть осторожным. Почему-то мне не понравились ее слова, но я промолчал. Стефани трубку не вешала. Что-то еще не так? - Стеф? - Ты сидишь? - Да, а что? - Очень хорошо. Значит, не упадешь. Итак, этот же фотограф фотографировал и вас с Вероникой. - Что? - То самое. Он сказал, что ему был заказ на компрометирующие тебя фотографии, а также его попросили их выложить в любой источник. Он сидел возле бара, потому что был предупрежден, что ты там, и ждал, пока появишься в поле зрения. Когда вы с Вероникой вышли на крыльцо, он последовал за вами и сделал снимки. Но и после этого не уехал, а продолжал там пастись, надеясь на новый эксклюзив. Когда стали возле бара собираться фанаты, и заведение закрыли, он решил поймать тебя возле черного хода. Конечно, был риск, что ты выйдешь через главный и будешь фанатам автографы раздавать, но тогда там не было бы ничего интересного, любой фанат тебя мог бы сфотографировать. Он нашел черный ход, покрутился вокруг. Близко подобраться было трудно так, чтоб не заметили, но он увидел подъехавшее к черному ходу такси, и понял, что это для тебя. Он сел в свою машину и стал тебя ждать. Когда ты в такси с девушкой отбыл, он поехал за вами. И очень удивился, что это не та девушка, которую он фотографировал раньше. Роб, ты мне можешь говорить что угодно, но этот фотограф, судя по всему, сделал вполне определенные выводы насчет того, что ты ночью отправился в женщине в гости. - Стефани, я… - Я еще не закончила. Папик стал дожидаться тебя в машине. Ты вышел не скоро. Тебя, садящегося в одиночестве в такси, он тоже сфотографировал, а затем поехал к твоему дому, благо адрес он уже знал. Сказал, что тебя пришлось долго ждать, и ты почему-то не на машине приехал, а пришел пешком. - Я такси раньше отпустил. - Это еще не все. Когда я заплатила ему, он сказал, что с нами приятно иметь дело, и если б он знал, то фотографии с Вероникой лучше бы продал нам. И решил нас отблагодарить информацией. Он сказал, что профессиональная этика ему не позволяет выдать имя клиента, который дал заказ на фотографии и раскрыл адрес твоего дома, но этот человек из близкого твоего окружения. - Что?- я опешил. - Подумай, кто бы это мог быть. Про меня можешь не думать, - усмехнулась Стефани. – Я не представляю, зачем бы мне это понадобилось. Я считаю, что эти фотографии нам очень повредили, и весь мой труд насмарку. - Ну, а кто? - Думай. Кому были выгодна публикация твоих фотографий с Вероникой? - Ну… Получается, только ей. Она давно хотела, чтобы мы раскрыли наши отношения. - У нее была возможность предупредить фотографа заранее, в каком вы баре? - Заранее нет. Мы и сами не знали, в какой бар поедем. Но она могла позвонить прямо из бара фотографу. У нее была такая возможность. Она отлучалась. - Роб, я ничего не буду говорить. Я не буду утверждать, что это она. И в любом случае вы официальная пара. И пока будете ею оставаться. Никаких публичных скандалов, слышишь? - Ты это мне говоришь? Я хоть раз закатывал скандал? - Просто предупреждаю. Держи себя в руках. - Хорошо. Пока. -Пока. Я отключил телефон и остался сидеть без движения. «Кто-то из близкого окружения». Кто? На ум приходила только Вероника. Но так не хотелось про нее плохо думать. Это же моя девушка. И она могла пойти на такое предательство? Но кто мог еще? Стефани? Но ей-то зачем? Но допустим, у нее есть какие-то скрытые мотивы. Но с таким успехом она могла не передавать мне слова фотографа. Дин, Харди, Ник? Господи, как ужасно, оказывается, вот так подозревать кого-то из близких людей. У меня и так слишком малочисленный круг общения, и если еще относиться к каждому с недоверием… Я понял, что все равно ни до чего не додумаюсь. Пойду и поговорю с подозреваемой. Я криво усмехнулся. Может это что-то прояснит. Я вышел в холл, прислушался и сразу определил, что Вероника на кухне. Подошел и остановился у входа. Что я ей скажу? Я смогу ее обвинить в том, что она меня подставила? А если это все-таки не она? Не говорить ничего, просто забыть об этом? Я же не смогу. Меня это постоянно будет съедать изнутри. Я вошел в кухню. Мишка со своего коврика поднял на меня голову. Ждет, что ему что-нибудь перепадет. Вероника в фартучке крутилась около плиты. Такая уютная домашняя обстановка. Почему-то она меня не умилила. Моя девушка обернулась и улыбнулась мне: - Проголодался? Она мне готовит. Приехала черти откуда, чтобы стоять у плиты и меня кормить, а я буду подозревать ее и упрекать. Ну, даже если она действительно это сделала, что с того? Ну, хочется девушке официального признания отношений, а я урод, не поддаюсь ее просьбам. Ну, решила она меня к этому подтолкнуть, что с того? Ну, в принципе ничего. Но я хочу знать. - Мне звонила Стефани. Объявился папарацци, который выложил наши фотографии, где мы с тобой целуемся. - И что он хотел? – я не заметил в Веронике особенного волнения. - У него были и другие фотографии. Предлагал купить. - И что там за фотки? – казалось, она спрашивает просто из вежливости, чтоб поддержать разговор. Наверное, стоит ее растормошить, пробить на эмоции. - Я там с Кирой. Вероника резко обернулась: - Что? - Я там с Кирой, - спокойно повторил я. - Вы… - она сделала паузу. - Что? Вероника долго смотрела на меня, как будто не решаясь произнести. Потом все-таки выдавила из себя, словно простонала: - Зачем ты так со мной? - Как? - Ты понимаешь, о чем я. - У меня с ней ничего не было, если ты об этом. «Ну, почти ничего». Вероника облегченно вздохнула. - А что на фотках тогда? - Я ее проводил, он нас сфотографировал. Стефани решила фотки выкупить, чтобы не компрометировать меня. - А откуда же папарацци знал ее адрес? - Он ехал за нашим такси. - Да? Ну, правильно. Выкупили, и ладно. - Это еще не все. - Что еще? – Вероника напряглась. – Или кто? - Фотограф сказал, что наши с тобой совместные фотографии заказал кто-то из моего ближайшего окружения. - Да? И кто это мог быть? Странно. Кому это было нужно? – Вероника пожала плечами. - А ты как считаешь, кто выиграл больше всего от обнародования этих фотографий? – я напрягся. - Ну… Наверное, я! – рассмеялась Вероника. – Я ведь хотела, чтобы ты признал наши отношения, - и вдруг лицо ее изменилось: - Ты, часом, не думаешь, что это сделала я? Реакция Вероники озадачила меня. Я помнил рассуждения отца Брауна о том, что только невиновный может так себя вести. Сначала буквально наговорит на себя, а потом возмутится, что его подозревают.* Получается, девчонка не виновата? Это не она? Тогда кто? - Я ничего не думаю, - угрюмо ответил я. – Я не знаю, про кого думать. Но это ужасно – думать о близких мне людях, что они меня предали. - Роб, но может, этот фотограф просто соврал. Может, это вовсе не кто-то из близких тебе людей? - Как бы мне хотелось поверить в это! Но зачем ему врать? - Ну, мало ли! Может, он развлекается таким способом. Или, может, это кто-то не из очень близких тебе людей? А из тех, кто недавно втерся в доверие? - Что ты этим хочешь сказать? - Ну… Только не злись! – вдруг предупредила меня Вероника. – Но, может, это твоя Кира? Я так понимаю, ты последнее время стал с ней близок, раз и приглашаешь ее домой, и провожаешь ее. Но ведь она могла позвонить из бара и сообщить, что ты там. Помнишь, она разговаривала по телефону, когда мы зашли. - С этим каким-то там Сэмом она разговаривала уже после того, как мы поцеловались, и нас сфотографировали. - А, ну да. Но может он ей и звонил сообщить, что все сделал. Помнишь, она была испугана нашим появлением? И она раньше отлучалась. Когда мы только пришли, она сразу ушла как будто в туалет, и ее долго не было. Может, она позвонила и сказала, что ты в баре. Может, она и не имела ввиду именно наши с тобой фотографии, а только твои, и случайно получилось, что фотограф заснял нас вдвоем. - Но зачем ей это? - Ну, мало ли… Может, ей нужны были деньги за фотографии. Она не производит впечатление богатого человека. «Да уж», - подумал я, - «скорее она стеснена в средствах, если судить по ее квартире. Но неужели это она? Не может быть!» - Не подумай, что я на нее наговариваю! – воскликнула Вероника. – Я понимаю, что она тебе нравится. Я просто рассуждаю. Но кто еще? Близкие люди – они ведь с тобой уже давно, неужели они способны на предательство? «Это ужасно – подозревать людей, которых знаешь уже много лет. Но про Киру тоже не хотелось думать плохо. Хотя… она ведь знала мой адрес и теоретически могла его выдать. Она могла позвонить из бара и сказать, что я в нем. И папарацци мог вовсе не следить и не ехать за нами, как он сказал, а просто знать ее адрес и приехать туда. Хотя… откуда он мог знать, что я поеду к ней? Она и сама этого не знала. И она ведь хотела отказаться ехать со мной и остаться в баре. А может она потому и не хотела ехать, зная, что папарацци будет снимать меня? Не хотела попадать в кадр? А почему? Многие, наоборот, этого хотят. И может, папарацци сказал про близкий круг общения, имея ввиду именно Киру, а не Веронику. Особенно если он решил, что я пошел к Кире домой и остался у нее с вполне определенными целями. Может, он решил, что она моя любовница? А если это она? Смогу ли я ее простить? Может, ей, действительно, очень нужны были деньги? Кажется, она ко мне относится хорошо, и это не было направлено лично против меня. Она ведь целовалась со мной, и кажется, не была против продолжения. Ну, может, ей и нравится Том, но и я не противен. Наверное. Стоит с ней поговорить. Может, по ее реакции я пойму, замешана она в этом или нет». - Роб? Что ты молчишь? - Думаю. - Ну и к какому выводу ты пришел? - Пока ни к какому. - Надеюсь, ты не думаешь все же, что это я выложила те фотографии? - Не знаю, Вероника. Ничего не знаю. - Так это поэтому ты вчера был не в себе? Потому что думал, что я тебя предала? - Нет, конечно! Я только сейчас узнал об этом. Стефани позвонила несколько минут назад. - А может это Стефани? – не сдавалась Вероника. - А ей зачем? Да и какой ей смысл вообще говорить про слова фотографа? Она могла от меня этот факт скрыть. - Роб! – возмущенно воскликнула моя девушка. – То есть я одна у тебя подозреваемая? Ты так ко мне относишься? Ты мне не веришь? - Прости, - ответил я и ушел с кухни. Мне было не по себе. Снова и снова я прокручивал в голове всех, кто мог иметь отношение к этому. Вот же этот папарацци удружил! Лучше бы он промолчал, и я сейчас не ломал бы себе голову, подозревая по очереди всех хорошо знакомых мне людей. Но что значит близкое окружение? Кого фотограф считает моим близким окружением? Кто вообще мог знать, что я нахожусь в этом баре? Кроме меня самого, там были Вероника, обе Киры и Том. Кто-то из них? С другой стороны, ведь возле бара собралась огромная толпа фанатов. Это означает, что кто-то написал на твиттере, что я в баре, а твитты мог прочитать кто-то из моего окружения, кто в самом баре и не был. И этот кто-то навел папарацци. Но он же должен был знать еще и адрес моего дома. И все равно – я не могу понять, кто это мог бы быть. Просто выкинуть из головы и не думать об этом? Подождать, пока этот кто-то не проявит себя? Больше ничего не остается. Вероника, уже одетая, показалась на пороге комнаты, где я сидел в темноте, размышляя. Мишка спал рядом на диване. - Роб, я уезжаю, - сухо сказала она. – Хотя бы в аэропорт ты меня проводишь? Такси уже скоро подъедет. - Да, конечно, - я поднялся. Мишка открыл глаза и опять закрыл. Ему лень было вставать. – Хотя Стефани строго-настрого наказала мне ездить только с Дином и Харди. - Я не хочу их ждать. Я думала, что ты заранее позвонишь им, чтобы они подъехали вовремя. А сейчас уже некогда. Если не хочешь, можешь не ехать. А то вдруг по моей наводке тебя опять начнут там фотографировать! – она горько усмехнулась. - Вероника, перестань. Я понимаю, что если ты не виновата, тебе неприятны мои подозрения. Но представь себя на моем месте. Если даже не ты, то все равно этот человек из близких мне людей. И каждый из них точно так же обидится, если я ему скажу о своем недоверии. - Но почему я? Почему, например, не Кира твоя? - Она не моя. И я ее тоже подозреваю. Но думаю, ей это было менее выгодно, чем тебе. - Ты так сильно ею увлекся, что хочешь оправдать? - А почему ты именно на нее хочешь свалить вину? Кроме нее есть и еще люди, которые могли это сделать. - Согласна. Есть и другие, - она крутанулась на пятках, махнув гривой волос, - и я не хочу это обсуждать больше. Думай обо мне все, что тебе угодно, - я услышал ее голос уже издали. Чувствуя себя последней сволочью, я поплелся за ней. ______________________________________________________________________
Едва оторвавшись от назойливых фотографов, которые все-таки оказались в аэропорту, видимо, провожая какую-то знаменитость, но не преминувших поснимать и нас, я заскочил в такси. Самолет, в котором сейчас была моя девушка, уже оторвался от земли и уносил ее от меня. Я смотрел в окно автомобиля на скользившие мимо городские улицы, и, сжимая кулаки, вспоминал, как Вероника, увидев первых журналистов, которые бежали к нам, тут же зло заметила: «Да-да, их я тоже позвала!» Мне не хотелось прощаться вот так. Но она была обижена, а я не мог сделать над собой усилие и соврать ей, сказать, что я уверен в ее невиновности. На душе было гадко. Не хочу домой. Хочу напиться и хоть немного забыть всю эту дурацкую ситуацию. От перенапряжения ужасно болела голова. Я назвал водителю первый вспомнившийся мне адрес бара.
Я попросил Веронику не говорить никому и ничего про мои подозрения. Хватит с меня и того, что я имел такую глупость все выложить ей самой. Если бы я еще и другим это сказал, все вокруг начали бы на меня злиться и обижаться. Вероника пообещала никому ничего не говорить, и кажется, чуть оттаяла. Видимо, посчитала, что раз я с ней поделился своими мыслями, а другим ничего не хочу сообщать, получается, ей я доверяю больше. Ну, может и так. Я вздохнул. Вот сейчас приеду в бар и буду в одиночку напиваться… А завтра на съемки. Встану с чугунной головой. А в баре наверняка найдутся какие-то извращенцы, которые тут же напишут на твиттер, и будет повторение кошмара. Толпы поклонников, автографы, вопросы, необходимость быть вежливым, улыбаться и вообще казаться душкой. Тьфу! Не хочу в бар. И домой не хочу. Лежать в холодной постели, пялиться в потолок и опять подозревать всех и каждого? Не хочу. Ну а куда мне податься? Воображение тут же услужливо подсунуло образ худенькой девушки с короткими растрепанными волосами, огромными настороженными глазами и насмешливой улыбкой. В коротеньких шортах и в футболке без намека на белье под ней. «Уже поздно! – попытался урезонить меня разум. – Может, она спит. Может, она не одна. Может…» «Я просто посмотрю на ее окна», - нашел я лазейку, - «а дальше видно будет». Водитель, услышав новый адрес, флегматично кивнул, и свернул с прежнего маршрута. В окнах Киры горел свет. По крайней мере, она не спит. Но вдруг она не одна? Вдруг у нее Том? Или Сэм? Или кто угодно? А если даже одна, что я ей скажу? «Ехал мимо, увидел свет, решил зайти в гости». Боясь, что моя решимость растает в считанные секунды, запрещая своему разуму придраться к моей, не выдерживающей никакой критики, легенде, я почти взлетел по лестнице, забыв про свой копчик. Перед дверью сомнения все же меня настигли. Я поднес руку к звонку и остановился. Может, не стоит? Может, развернуться и уйти, пока не поздно, и не ставить ни себя, ни Киру в глупое положение? Холодная постель, темный потолок и куча неприятных мыслей в голове... Потрясающая альтернатива. Я нажал на кнопку звонка. За дверью послышались шаги, шуршание – видимо, она смотрит в глазок. Потом замок двери щелкнул. Кира выскользнула на лестничную площадку, прикрыв за собой дверь, и почти прошептала: - Роб? На ее лице было такое странное выражение, я никак не мог понять, то ли она рада меня видеть, то ли удивлена, то ли сконфужена, то ли все эти чувства вместе. Глаза ее блестели. - Ты не одна? – обреченно спросил я, уже подозревая, какой будет ответ. Она кивнула, продолжая высматривать что-то в моих глазах в свойственной ей одной манере. - Извини, - начал я. И что я ей скажу?- Я пойду тогда. Сердце оборвалось и болталось на ниточке, отчаянно воя. Фрустрация – мое любимое состояние. - А что ты хотел? – тихо спросила она. - Я… Да ладно, неважно, - я махнул рукой, поворачиваясь, чтобы уйти. – Спокойной ночи. - Роб, подожди, - она попыталась меня удержать. Ее рука соскользнула с завернутого рукава моей рубашки на предплечье и вдруг отдернулась, как будто обжегшись о мою кожу. Но тут же ее теплые пальцы («это удивительно, какие они теплые» - машинально отметил я) ухватились покрепче за мой локоть. - Кажется, ты замерз. Может, кофе? Кофе. Большая кружка латте. Лужица на столе и ее джинсах. Горячая жидкость, просачивающаяся сквозь мою футболку. «Я твоя должница». «Ты варишь вкусный кофе!» - «Спасибо, это одно из моих немногочисленных умений в плане готовки». Ее губы, прикасающиеся к чашке и складывающиеся, словно для поцелуя. Россыпь образов вихрем закрутилась в моей голове. Я почувствовал, как мое сердце взобралось на положенное ему место и, усевшись, принялось довольно насвистывать, а мои губы помимо моей воли растянулись в усмешку в ответ на лукавую улыбку Киры. - Когда это я отказывался от кофе? И неожиданно понял, что голова, раскалывающаяся целый день, в этот момент перестала болеть. _______________________________________________________________________ *Роберт вспоминает отрывок из рассказа Гилберта Кийта Честертона «Небесная стрела». «Виновный или с самого начала начеку, или до конца изображает святую невинность. Но он не станет сперва наговаривать на себя, а затем вскакивать и негодующе опровергать подкрепленные его же собственными словами подозрения. Так вести себя мог лишь тот, кто и в самом деле не догадывался о подоплеке нашего разговора».
Я поглядела в глазок, и… мое сердце сделало скачок, пребольно ударившись о прутья ребер. Роберт! Не может быть! Роберт? Пришел ко мне? Замок не хотел поддаваться трясущимся рукам. Наконец я открыла дверь и вышла на лестничную площадку, прикрыв за собой дверь, чтоб в квартире не было слышно нашего разговора. Это реально он! Бог, которому я давно поклоняюсь, случайно оказался на лестничной клетке перед моей дверью. И опять мне показалось, будто я и не жила до этого. Весь мир расцветился красками, усложнился новыми измерениями, наполнился звуками. Но, кажется, божество чем-то расстроено? Он даже не поздоровался, только пристально смотрел на меня. - Роб? – от волнения мой голос сел. - Ты не одна? – вдруг спросил он. Я автоматически кивнула. Он такой красивый. Не наглядеться, не надышаться… - Извини, - сказал он. – Я пойду. «Что? Куда?» - А что ты хотел? – спросила я. «Не уходи, Роб, ну, пожалуйста!» - Я… - начал он, и тут же добавил: - Да, ладно неважно. Он махнул рукой и уже отворачиваясь, сказал: - Спокойной ночи! «Нет!» Мои пальцы, словно помимо моей воли, обхватили его локоть: - Роб, подожди! Ощутив под пальцами обнаженную кожу его предплечья, я задохнулась. Прикасаться к нему опасно для адекватного состояния. Я автоматически отдернула руку. Но ведь он сейчас уйдет! Ведь уйдет же! Не пущу, нет! Я опять ухватилась за его локоть. Пусть думает обо мне, что хочет. Все равно не дам ему уйти к его Веронике. Ну, пожалуйста, не сейчас. Я не сразу поняла, что меня удивило, какой-то маленький диссонанс вплелся в общую картинку. И только через пару секунд я осознала причину. Его кожа была холодней моей. - Кажется, ты замерз, – и сразу внутренний голос сделал подсказку: - Может, кофе? Я произнесла эти слова. И со страхом ждала ответа, через силу улыбнувшись. «Будешь латте?» «Да, если тебе не трудно». Движение кадыка, натягивающее кожу и посылающее меня в астрал.
«Я буду тебя пытать». Расплывающееся по его футболке пятно. Я, мокрая и горячая, и кажется, вовсе не от пролитого кофе. Роб смотрел на меня пару секунд ничего не выражающим взглядом, вдруг его губы расплылись в улыбке, и он ответил: - Когда это я отказывался от кофе? В этот момент я почувствовала себя самой счастливой женщиной на земле. _______________________________________________________________________
Кто у нее? Неважно. Она ведь все равно пригласила меня. Настроение вдруг решило сделать восхождение и вприпрыжку побежало вверх по холму. - Роб, только я действительно не одна. У меня в гостях Джейн. Она продолжала держать меня, обхватив за руку. Ее пальчики вздрагивали, непроизвольно сжимались. Мое сознание мигрировало в район локтя, и я с трудом воспринимал то, что она говорит. «Джейн! Всего лишь Джейн, а не Том, не Сэм, не еще какой-нибудь мужчина». - Она удивится, что ты пришел. Я не говорила ей, что ты провожал меня и знаешь, где я живу. Зачем ты пришел? О чем она? В голове крутилось одно желание – схватить ее в охапку. Чушь какая-то. - Ты не рада меня видеть? Мне уйти? - О боже, Роб! Я очень рада тебя видеть. Но ты ведь пришел по какой-то причине? Надо же как-то будет объяснить Джейн, почему ты появился. Я не хочу говорить ей, что ты провожал меня, и мы пили кофе. «И целовались». - Не хочешь, чтобы она Тому рассказала? - Нет, ты просто невозможен! – воскликнула Кира, и тут же заговорила тише. – Ты надо мной специально издеваешься? Причем тут Том? – она вдруг второй рукой взялась за мою ладонь. Моя конечность оказалась в ее плену. Приятное ощущение. И, кажется, она опять пьяна. Никакой другой причиной я не могу объяснить ее поведение. Я замер. - У тебя девушка есть. Тебе нельзя всем рассказывать, что ты ходишь в гости к другим женщинам. - Ты будешь меня прикрывать? – я улыбнулся. - По крайней мере, я не собираюсь быть той, кто разрушит твои отношения. Так зачем ты пришел? - Соскучился. - Роб! - выдохнула Кира. Ее пальцы чуть сжались на моей руке. – Ладно, хватит шутки шутить. «Между прочим, я и не шутил». - Ну, хорошо, - я попытался сосредоточиться. – Я читал сцену, которую будем играть завтра. И подумал, что хорошо бы на стенку в квартиру повесить картину, характеризующую главного персонажа. Вот и приехал тебе об этом сказать. - Понятно, - Кира опустила руки, - а почему ты не Джейн об этом сказал? - А я не знаю ни адреса ее, ни телефона. А тут мимо дома твоего проезжал и подумал, что могу сказать тебе. - Понятно, - вдруг перестала улыбаться Кира. – Ну что ж, пойдем. Мы вошли в ее прихожую. - Раздевайся, - тихо сказала девушка. - Совсем? – хмыкнул я. Она сделала круглые глаза, кивнула в сторону комнаты, где, судя по всему, находилась миссис Декоратор, и прошептала: - Что ты творишь? Что Джейн подумает? Веди себя, пожалуйста, хорошо! - Ну, тогда же она не поверит, что это я, - также шепотом ответил я. Кира прыснула в ладошку, как девчонка, а потом прошептала: - Подожди, не заходи, раздевайся как будто. Я ее предупрежу, что ты пришел. Она скользнула в комнату, прикрыв дверь, и я услышал ее неестественный голос (плохая из нее актриса): - Джейн, тут мистер Паттинсон пришел, - пауза. - Он хочет поговорить насчет завтрашней сцены. Послышалась какая-то суета в комнате, а потом Кира выглянула в прихожую и обычным голосом сказала: - Роберт, ты разделся? Проходи. Я опять хотел съязвить, но сдержался. Она же попросила меня вести себя прилично. Наша декоратор сидела на диване. На том самом небольшом диванчике, на котором позавчера сидел я. Перед диваном стоял маленький сервировочный столик, который своим видом резко выделялся из общего стиля мебели. Кажется, я его раньше не видел. Ага, меблировка от хозяина квартиры, а столик этот, наверное, Кира купила сама. Надо бы потом поинтересоваться, угадал я или нет. Сервировочный столик… Отправная точка наших взаимоотношений. Все-таки как хорошо, что я предложил ей приехать за ним. На столике стояло вино, бокалы, закуска. Ага, у дам посиделки, а я тут нагрянул и им кайф испортил. Оттого, наверное, и суета была. Приводили все в порядок, чтобы непрошенный гость не увидел чего-то лишнего. - Роб, садись на диван. На жестком стуле тебе неудобно будет сидеть. Помнит про мой копчик. Джейн недоуменно взглянула на нас. Я расположился рядом с миссис Джейкобс, одновременно поясняя: - Моя травма все еще дает о себе знать. - О! – отозвалась Джейн, почему-то смутившись. – Я совсем забыла. Мне жаль. - Все в порядке. Завтра я уже буду на съемках. - Да, мы уже в курсе, - улыбнулась Джейн, вдруг посмотрев на Киру, и опять перевела взгляд на меня. – А что ты хотел сказать насчет завтрашней сцены? - Подождите про дела. Давайте выпьем, - встряла Кира. – Роб, будешь вино? Или, может, пиво? - А вы что пьете? – я бросил взгляд на бутылку. - «Chateau Montrose».* - О! Я взял бутылку, посмотрел на этикетку. Не скажу, что очень уж хорошо разбираюсь в винах. Но кажется это вино по цене не очень подходящее для девушки-ассистента декоратора, снимающей такую плохонькую квартирку. У нее вдруг появились деньги? Я решил уточнить: – Ты покупала? - Ну… да. «Хм. За фотки деньги получила? Нет, не буду сейчас об этом думать». - Пожалуй, выпью с вами за компанию. Не могу считать себя любителем вин, но сейчас мне захотелось пить то же, что пьет Кира. Я налил вино по бокалам. Кира принесла из кухни тарелочку с нарезанным сыром разных видов, поставила на сервировочный столик и села на стул. Так далеко от меня. Коротенькая юбочка и футболка были незамысловатыми, домашними, но то, как они сидели на ней, почему-то возбудило мое воображение. Кира приблизила свой бокал к моему: - Говорят, ты женишься? Можно поздравить? – она слегка улыбнулась. Я всмотрелся в ее глаза. Серые с медовой сердцевинкой – вот какого они цвета. И мне показалось, что в вопросе было двойное дно. Типа, «позавчера меня целовал, а теперь женишься на другой?» - Слухи так быстро разошлись? Это не совсем так. Я только встречаюсь с Вероникой, и все. Она моя девушка. Жениться пока не собираюсь, - забормотал я. И тут же разозлился. А чего это я оправдываюсь? Она-то сама сначала со мной целовалась, а на следующий день уже обнималась с Томом. А может и не только обнималась. - Но может, и женюсь когда-нибудь… Улыбка исчезла с губ Киры, она решительно придвинула бокал, стукнув им о мой: - Что ж, счастья тебе! - … но не факт, что именно на ней, - договорил я. Джейн засмеялась: - Роб, разве так можно говорить о свое девушке? - Эм… Разве я сказал о ней что-нибудь плохое? – повернулся я к ней. - Думаю, это я не слишком хорошая кандидатура для семейной жизни. - Почему? – недоуменно спросила Джейн. – Мне кажется, ты будешь отличным мужем и отцом. - С чего ты взяла? – удивился я. - Ну… - вдруг растерялась женщина и беспомощно взглянула на Киру, - я не говорю, что ты должен жениться прямо сейчас. Я просто рассуждаю так, абстрактно. - Да ну, Джейн, ты ему льстишь! – рассмеялась Кира. – Какой из него муж? А про отца я вообще молчу! - А почему ты думаешь, что я буду плохим мужем и отцом? – разозлился я и поставил бокал на столик так, что часть вина расплескалась. - Прости, Роб! Я же пошутила, - тихо отозвалась Кира и стала салфеткой промокать лужицу. – Я не думала, что мы говорим серьезно об этом. Мне стало неловко. И чего я завелся? Сам же сказал, что непригоден для семейной жизни. Но когда это повторила Кира, я сильно расстроился. Последнее время я сам себя не понимаю. Нужно срочно переводить разговор. Я опять взялся за бокал. - Так вот, Джейн, насчет сцены. Клайв вечно надоедает всем своими рассуждениями об относительности времени. О том, что память о чем-то жива, пока мы сами этого хотим. Что с помощью памяти можно приблизить давние события и сделать их реальными. Я подумал, может, повесить дома ему на стенку картину Дали «Постоянство памяти»? Показать, что он много об этом размышлял, изучал его творчество. Ну, или что-то в этом роде? Как считаешь? - Я не знаю, - замялась Джейн. – Мне кажется, это слишком экспрессивная картина для Клайва. Он более консервативен. А ты разговаривал с Аланом? Что он говорит? Найти-то репродукцию мы можем. - Алан сказал, что ему нравится идея таким способом рассказать о характере персонажа, но он неуверен в выборе картины. Предложил с тобой поговорить. - Если мне будет позволено вмешаться, - холодно начала Кира, - то я бы посоветовала взять другую картину. Пусть даже того же Дали, но не такую известную и яркую. Иначе она перетянет все внимание на себя в кадре. «Почему такой тон? На что она обиделась? Что я рыкнул на нее из-за того, что она посчитала меня плохим мужем?» Я повернулся к ней и постарался сказать как можно мягче: - А какая картина подошла бы, как ты считаешь? Кира на пару секунд застыла, потом словно очнулась и ответила уже не таким суровым голосом: - Ну, а если взять его «Девушку у окна»? В ней тоже ощущается неподвижность, тягучесть времени и памяти. - Смутно помню эту работу, - неуверенно пробормотал я. Готовясь к роли в Отголосках прошлого, мне пришлось основательно изучить творчество Дали. Но ведь уже столько времени прошло с тех пор. - А я не помню, - отозвалась Джейн. - Сейчас покажу, - и Кира полезла в ноутбук, лежавший рядом. Мне показалось, что она слишком долго ищет, но вот она уже поворачивает к нам экран. - Холодные голубовато-розовые цвета, прозрачность занавесок, белая ткань, необычно лежащая на подоконнике. В картине нет динамики, есть – монументальность. - Тем более эту картину можно рассматривать не только как одиночное полотно, - продолжила Кира. - Если копнуть глубже, изощренный зритель вполне может найти следующие пласты смысла. Дали написал ее в 21 год. Но в очень многих его картинах позднего периода проскальзывают отдельные черты из этой – девушка со спины, волосы, закрученные ракушками, застывшее время. Эта картина может быть символом , прототипом многих идей будущего Дали, ставшего взрослым. А также это воспоминания о сестре, которая долгое время была его моделью, а затем он с ней поссорился. Но постоянно обращался к ее изображению в своих работах. Да и визуально эта картина не будет перетягивать на себя все внимание – такая спокойная, без выкрутасов, аскетичная даже. - Да, мне нравится, - сказал я. – А ты, Джейн, что скажешь? - Мне тоже нравится. Кира, откуда ты все это знаешь? Тебе нравится Дали? - Ну, так… - пожала Кира плечами, и я физически ощутил, как она начала закрываться в свою раковину, - не сказала бы, что люблю Дали. Просто читала. «И почему она сразу ставит барьер, когда ее начинаешь расспрашивать о ней самой? Ей есть что скрывать?» - Сможете найти такую картинку? – опять повернулся я к Джейн. - Да, думаю, это не будет проблемой. Как считаешь, Кира? - В крайнем случае, распечатаем на принтере, - фыркнула эта противная девица. – Роб, у меня бокал пустой, - и она протянула руку. Теперь уже было очень заметно, что Кира пьяна. Она щурила косые глаза, навевая воспоминания о баре, о ее прикосновении. - Садись рядом, а то неудобно тянуться. Мне больно позу менять, - наглым образом соврал я. - Диван маленький, будет тесно, - ответила Кира. - Ничего подобного, - возразила ее начальница. – Здесь еще достаточно места, Роб может подвинуться ближе ко мне. Я тут же с готовностью подвинулся впритык к Джейн и извинился, что слишком ее притиснул. - Нет-нет, все хорошо, - тут же отозвалась миссис Декоратор, слегка покраснев. – Так всем удобно будет! Если, конечно, мы тебя самого не задавим. "Вот и отлично, раз всем удобно!" - Мне очень уютно между двух красивых женщин, - галантно ответил я, дождавшись, когда Кира усядется рядом со мной. И не соврал. Мне действительно было хорошо. Кира насмешливо улыбнулась, а Джейн снова покраснела и, улыбаясь, сказала: - Вот врешь же! А все равно спасибо за комплимент! Я только рассмеялся. Кира подставила мне бокал, я стал наливать ей вина, заметив как бы между прочим: - Надеюсь, все обойдется, и моя одежда не пострадает. - Наливай осторожно, и все будет окей, - ответила Кира. Чувствовать ее бедро своим бедром, ее плечо своим плечом, тонуть в ее глазах. Черт, я ее хочу! Я так остро почувствовал это, что даже в груди защемило. - Роб, хватит! Бокал наполнился уже почти наполовину. Я приподнял бутылку, чувствуя, как меня бросает в жар. Хоть бы Джейн ушла поскорее. Может, мне удастся убедить Киру, что Вероника не так уж много для меня значит. Что я просто вынужден играть роль ее парня, раз уж наши фотки выложены в инете. Может, я Кире хоть немного нравлюсь? Я стал наливать вино другой даме. И вдруг мне пришла в голову идиотская идея. «Впрочем, как всегда». - Джейн, возвращаясь к теме моей женитьбы. Почему ты считаешь, что я буду хорошим мужем и отцом? Или это была просто вежливость с твоей стороны? Миссис Джейкобс опять растерянно взглянула на Киру, а потом ответила: - Мне так кажется. Я не особо задумывалась на этот счет. Но мы ведь уже не первый раз с тобой работаем на одной съемочной площадке, и хотя не так уж близко общались, я видела, как ты себя с детьми ведешь, и с женщинами. Вот у меня и сложилось такое впечатление. - И как же я себя веду? - Ну… - Джейн, прекрати его хвалить! – рассмеялась Кира, в очередной раз глотнув из бокала. - Ему вредно, он зазнается! - Ты считаешь, что меня нужно ругать? – я резко повернулся в ее сторону. - Не дергайся, опять травмируешься, - хмыкнула Кира. – Конечно, тебя обязательно нужно ругать, тогда из тебя может получиться нечто стоящее. - А пока я…? - А пока ты! - произнесла Кира утвердительно, ткнула в меня указательным пальцем и опять ухмыльнулась. «Вот только Джейн уйдет! Вот только мы останемся одни! Я тебе покажу, как надо мной стебаться!» - улыбнулся я про себя. Вызов в ее голосе меня будоражил. Да, она опять явно выпила лишнего и говорила слишком свободно. Но как же мне нравилось это! - Знаешь, - повернулся я к Джейн, - а ведь Кира права. Из меня получится никудышный муж и вряд ли отличный отец. Краем глаза я уловил движение. Кажется, Кира вздохнула и… промолчала. - Почему? – удивленно спросила Джейн. - Я параноик. Я никому не могу доверять. Я в каждом близком человеку вижу того, кто мог бы меня предать, а потому никому не открываюсь до конца. - Но в чем предать?- воскликнула Джейн, сжимая руки перед грудью. Кажется, она слишком близко к сердцу принимает мои слова. - Ну, например, мои фотографии с Вероникой в интернете. Ведь кто-то сообщил папарацци, где я нахожусь, подставил меня. - Но почему ты думаешь, что это кто-то из близких? – вдруг спросила Кира. – Может, это кто-то из бара, любой человек, который узнал тебя. Я обернулся к ней: - Есть повод так думать. Договоренность с фотографом уже существовала раньше, еще до того, как я пошел в этот бар. С папарацци нужно было связаться, предупредить, что могут быть эксклюзивные фотки, взять с него обещание их выложить, знать его телефон, чтобы потом позвать в нужный момент. Уверенным в наличии фотографий мог быть человек, который находится в моем ближайшем окружении, - я пристально посмотрел на нее, стараясь прочесть в по ее глазам, о чем она думает. Кира вдруг стушевалась и отвела взгляд. Но потом взяла себя в руки. - Тебе сложно так жить, да? – тихо спросила она. – Постоянно подозревать, что кто-то из родных тебя предал, а потом самому винить себя за то, что так думаешь о близких людях. «Неужели это все-таки она?» - Да, тяжело, - ответил я, продолжая вглядываться в нее. – А что бы ты мне посоветовала? «Это безумие!» Кира пожала плечами. - Что я могу посоветовать? Сказать: «Не думай плохо о других», - так ведь не поможет. Ты наверняка и сам говоришь себе это. Сказать: «Не переживай и не вини себя», - тоже не поможет. Просто отпусти ситуацию. Плыви по течению. - Это ты мне говоришь? – удивился я. - Да, а что? – подняла бровь Кира. - Мне казалось, ты из тех людей, которые будут бороться до конца, и не поплывут по течению. Кира вдруг слегка поморщилась, как будто ей неприятно было это слышать: - Мы едва знакомы. Ты ничего обо мне не знаешь. - А ты бы смогла предать? Кира вскинула на меня глаза, словно не веря, что я говорю ей это. Потом будто через силу улыбнулась: - Роб, ну как будто найдется хоть один человек, который скажет про себя, что он может стать предателем. - А ты что скажешь про себя? «Господи, ну что я к ней пристал? Зачем мне ее ответ? Даже если она предложила сделать те фотографии и получила деньги, она же не сознается в этом. А если сознается? Мне станет легче от этого? Может, лучше не знать?» Но я продолжал вопросительно смотреть на Киру. - Роб, ну ты и вопросы задаешь, - наконец подала голос Джейн. - А ты, Джейн, могла бы предать? – обернулся я к ней. - Я нет, - сразу ответила она. Я опять взглянул на Киру: - Ну а ты? - Не знаю я, Роб! – нахмурилась девушка. - Хотелось бы верить, что я не способна на предательство. Но я не идеальна. А ты сам? – вдруг с вызовом прищурила она глаза. – Ты способен на предательство? «Черт! А ведь реально трудно ответить! Мое подозрение в отношении Вероники, возможно, тоже можно расценить как предательство? А в отношении самой Киры?» - Я тоже не знаю, - пробормотал я. Повисла тишина. Кира вдруг очнулась и протянула бокал. Молча. Только ее глаза, цвета золота в оправе серебра, казалось, говорили со мной. Взмах ресниц. Один. Другой. И я как мальчишка готов ей все простить. Если даже это она заказала эти фотографии – мне все равно. Значит, у нее были на то причины. И я не хочу их знать. Я поднял бутылку, чтобы налить ей вина, а сам положил руку на свою ногу так, чтобы касаться ее обнаженного бедра. Мне не хватает тактильных ощущений. Я хочу постоянно чувствовать ее. Мои глаза были прикованы в рубиновой струйке, плещущейся в бокале, а все мои пять чувств сконцентрировались в точке соприкосновения наших конечностей. Кожа к коже. Вот сейчас она отодвинется, вот сейчас… Кира оставалась на месте. - Джейн, позвольте мне наполнить ваш бокал. - Да, Роб, спасибо тебе! – она заулыбалась, как будто я ее одарил чем-то. Я налил и себе, а потом прикоснулся им к бокалу женщины. Автоматически включилось мое джентльменство. - Не стоит благодарности! Всегда приятно поухаживать за красивой леди! Джейн смущенно заулыбалась. С ней я чувствовал себя комфортно, привычно, зная, что она прореагирует так же, как реагируют и другие женщины, когда я включаю свое обаяние. Моя самооценка стремительно поднялась и заняла положенное ей место. Одна Кира реагирует на меня неправильно. - А я, значит, некрасивая? – подала голос эта засранка. «Ну вот, я же говорил!» - Роб не это хотел сказать! – воскликнула Джейн, видимо, пытаясь меня оправдать. – Он ведь и за тобой ухаживает! «Ну, нет, дорогая! Не все ж тебе надо мной издеваться!» - А ты очень обижаешься, если тебе говорят, что ты некрасива? Широко распахнутые глаза с расширяющимся зрачком, словно засасывающий меня в омут. Что кроется за этим странным, напряженным взглядом? Пусти меня к себе в душу, расскажи. - Нет, я не обижаюсь. Я прекрасно знаю, как выгляжу – я же смотрюсь на себя в зеркало.Периодически, – смешок. - Мне просто интересно было, как ты выкрутишься, когда тебе задают такой вопрос, - еще усмешка. – Ты бы упал в моих глазах, если бы сейчас вежливо восхитился моей внешностью. Спасибо, что оправдал мои надежды. Она еще раз улыбнулась и поднесла бокал ко рту. Линия губ разомкнулась, позволяя краешку стеклянного сосуда проникнуть между ними. Поток темно-рубиновой жидкости, плескаясь и завиваясь в маленькие водовороты, потек, приближаясь к приоткрытым дверям в наслаждение. Она не сразу сделала глоток, а пару секунд подержала его во рту, прикрыв глаза, видимо, для полноты эффекта. Потом кончик языка показался на мгновение, чтоб облизать мокрую верхнюю губку. Осознав, что непозволительно долго пялюсь на ее губы, я усилием воли отвел глаза и глотнул из своего бокала, попробовав сделать так же, как она. Задержал вино во рту, взвесив на языке, закрыл глаза, чтобы ощутить аромат и вкус. Я как будто впервые его почувствовал. До этого пил, просто проглатывая и не задумываясь о том, что попадает мне на язык. Я улыбнулся про себя. А Кира, оказывается, умеет наслаждаться моментом. И только потом до меня дошел смысл ее слов. Она считает себя некрасивой. И она думает, что я с ней согласен в этом вопросе. А я согласен? Еще совсем недавно я именно этим словом описал бы ее внешность. Я помню свои мысли на ее счет. Но сейчас? Да, у нее неправильные черты лица, но мне приятно на нее смотреть. Мне нравится ее непонятный взгляд, и приподнимающаяся бровь, и длинные ресницы, и изгибающиеся в кривой усмешке губы. Но почему она вообще решила, что я считаю ее некрасивой? Я же никогда не говорил ничего подобного. Может, из-за того злополучного незаконченного поцелуя? Она думает, что я прервался, так как посчитал ее недостаточно привлекательной? Эта мысль больно кольнула в сердце. Я должен ее переубедить. Но как? Простой комплимент, как я понял из ее слов, только понизит мой рейтинг в ее списке достойных людей. Как же с ней сложно! - А ты что думаешь, Роберт? – услышал я голос Джейн и очнулся. - Что? – я даже не слышал, что она спрашивает. Обе женщины смотрели на меня выжидательно. – Простите, леди, я задумался, - сконфуженно улыбнулся я. - Все в порядке, - Джейн успокаивающе коснулась моей руки. Вот может же женщина ко мне прикасаться и не дергаться, как некоторые! Кира поджала губы. - Хорошо с вами, - вдруг вздохнув, улыбнулась миссис Джейкобс. – Но мне пора уже идти. - Подожди, а кофе? - отозвалась Кира. - Робу, наверное, тоже пора, завтра же рано съемки. Да и девушка его наверняка заждалась. Но давайте попьем кофе, а потом уже и разойдемся.
И она ушла на кухню. «Она меня выгоняет! Она не хочет, чтобы я оставался после Джейн». Внутри что-то болезненно сжалось. «Но я хочу с ней поговорить! Про фотографии и вообще… Я хочу остаться!» - Пойду, помогу Кире принести, - пробормотал я и пошел следом за девушкой. - Да, конечно, - уже в спину мне отозвалась Джейн. Я вошел на кухню. Кира выкладывала теплые булочки на блюдо. Как раз такие, как я люблю. Обернулась на меня, но ничего не сказала. - Тебе помочь? - Да, пожалу… Она прервалась на полуслове, потому что я подошел к ней сзади вплотную и обнял за плечи. Зашептал на ухо: - Кира, не прогоняй меня, пожалуйста! Мне нужно с тобой поговорить! От нее пахло выпечкой и еще чем-то горько-сладким, как кофе с апельсиновым ликером. Она повернула ко мне лицо, нечаянно мазнув губами мне по щеке, и вдруг ойкнула и непроизвольно прижала ко рту пальцы. Потом усмехнулась: - Ужас! Ты такой колючий. Так до крови можно губы обцарапать. - Прости, - машинально ответил я. - Не страшно. Роб, а как же Вероника? Она ведь тебя ждет? - Нет. Она улетела на съемки. Я как раз из аэропорта к тебе приехал. Кира судорожно вздохнула. Я не убирал рук с ее плеч. «Она не отстраняется», - мелькнула мысль, на мгновение порадовав. - Роб, я думаю, тебе лучше уйти с Джейн. Чтобы она не подумала чего-нибудь лишнего.
Все-таки она меня выгоняет. Она повернулась ко мне всем телом, я опустил руки. - А если ты очень хочешь поговорить, то можешь потом вернуться. Попозже. Но если это слишком сложно для тебя, мы можем и завтра поговорить. «Неужели мне дали шанс? Разрешили придти? Когда не будет Джейн. Когда мы останемся одни». Сердце мое плясало чечетку. - Хорошо. Я уйду и вернусь попозже, - ответил я, стараясь не демонстрировать своей особенной радости. - Что нести в комнату? - Вот, - Кира сунула мне в руки блюдо с булочками. Я подхватил тарелку, накрыв ее руки, задержав их в своих. Она вопросительно подняла на меня глаза. Я не знал, что ей сказать. Просто хотелось продлить мгновение. - Ты не обижаешься на меня за позавчерашнее? Кира сделала паузу, а потом ответила, и ее шепот прозвучал обещанием: - Ты вернешься, и мы поговорим. - Я вернусь, - ответил я. _______________________________________________________________________
Как только за Джейн и Робом закрылась дверь, я побежала в ванную. «Зачем? Ты на что-то надеешься?» - пробубнил Том в голове. Последнее время меня мой внутренний голос раздражал. Неужели он у меня такого же уровня интеллекта, как у второго помощника оператора? Нужно срочно придать ему другой вид. Я сама не знала, на что надеюсь. Или, вернее, боялась сама себе в этом признаться. Но все-таки приняла душ и привела себя в порядок. «Просто на всякий случай»! – строго предупредила пытавшийся вмешаться внутренний голос. О чем хочет поговорить Роб? Дела мы, кажется, обсудили. Может, о том, обиделась ли я? Он попросит прощения? За что? За поцелуй? Или за то, что его прервал? Я одела ту же самую одежду, чтобы Роб не подумал, что я специально готовилась к его приходу, и начала убирать со стола и мыть посуду. Вечер получился странным. Роб всегда путает мои планы. Мы собирались посидеть с Джейн за бутылочкой вина и понаслаждаться разговором об этом великолепном засранце. Посмотреть его фотки и видео, просто пообсуждать. До сих пор у меня не было такой возможности, а душа требовала с кем-то поделиться. Конечно, я рассказывала Сэму, но очень кратко. Не могла же я одному мужчине раскрывать свои тайные желания относительно другого. А Джейн вообще никогда раньше не признавалась никому, что является поклонницей Роба. В интернете, конечно, можно обсудить, прикинувшись кем-то, кем ты на самом деле не являешься, но это совсем не то. Мы только расслабились. И тут явился этот самый объект наших воздыханий. Конечно, мы не были расстроены тем, что наши планы потерпели фиаско. Замена была шикарной! Я улыбнулась, подставляя чашки под струю. Вспомнилось, как я зашла в комнату и огорошила Джейн, сказав, что пришел Роб, глазами показывая (чтобы этот засранец в прихожей не услышал), что нужно убрать следы преступления. Я бросилась прятать книги с его биографией, а Джейн стала закрывать окна в компьютере с открытыми фансайтами. А потом я весь вечер ужасно боялась, что Роб скажет что-то, из-за чего Джейн догадается, что я более близко общалась с ним, чем рассказывала ей. Ее это обидит, и она не будет мне доверять. Ох, как сложно пытаться быть честной со всеми, не выдавая Роба. «Кому ты врешь? Роб на съемочной площадке от своих не будет скрывать отношения, в том числе и с тобой. Ему это не важно. Это ты не хочешь, чтобы кто-то знал про тебя». Хм. Мой внутренний голос в образе Тома умнеет на глазах. А дальше все было как в сказке. Ну, почти. Я нахмурилась, вспоминая слова Роба. Он на самом деле считает меня некрасивой. Он, конечно, слишком вежлив, чтобы прямо меня назвать такой, но и прикрываться от моего вопроса ничего не значащим комплиментом он не стал. Но, с другой стороны, он просил меня сесть рядом с ним на диван. Неужели только потому, что ему было неудобно тянуться к моему бокалу? Зато Вероника улетела! Я протанцевала до шкафчика с чашками в руках. «Она все равно остается его девушкой». Ну и что? Она далеко. Он не будет каждую ночь ложиться с ней в постель. «Я параноик» Этот разговор о предательстве… Я зажмурилась и мысленно закрыла дверь этой темы. Роб своим поведением весь вечер качал меня на качелях из злости в радость, от отчаяния до надежды. А вот Джейн, кажется, была на седьмом небе от удовольствия сидеть рядом с великолепным засранцем и слушать его комплименты. «А ты?» - фыркнул Том в голове. «И я». Просто смотреть на него было наслаждением. Чувствовать его пальцы, случайно прикоснувшиеся к моей ноге чуть ниже края юбки. Но все же, зачем он пришел ко мне? Сначала он сказал, что ехал мимо и решил зайти из-за сцены. «А ты думала, он тебя увидеть пришел?» «Соскучился». А потом сказал, что приехал из аэропорта сразу ко мне. Но может, он из аэропорта направлялся куда-то мимо моего дома, и решил зайти? Только почему тогда он никуда не торопился, сидя с нами, и даже собирается придти ко мне позже? «А ведь Кира права. Из меня получится никудышный муж и вряд ли отличный отец». Я тогда еле сдержалась, чтобы не возразить ему. Эх, Роб, ты просто не встретил еще женщину, ради которой сделаешь все, что угодно. Станешь для нее солнцем, когда ей холодно, и ветром, когда ей жарко. Будешь клоуном, когда ей грустно, и философом, когда ей скучно. Отдашь свою жизнь или женишься на ней – все, что она захочет. Лишь бы она улыбалась. Даже бросишь актерство. Я вспомнила одно его интервью, в котором его спросили, смог бы он оказаться от роли ради любви. И он ответил: «Да, я должен буду это сделать».** Должен. Нет, дорогой мой, ты откажешься, потому что захочешь. А вот я встретила того мужчину, ради которого готова на что угодно, только увы, я не героиня его романа. Когда он обнял меня на кухне и зашептал, обдавая горячим дыханием мое ухо, так что по всему телу побежали мурашки, я превратилась в мороженое, которое плавилось в его руках. Как хотелось, чтобы он сдвинул губы чуть ниже и прижался к моей шее. Даже его щетина, нещадно исколов, возбудила меня. Если Роб приедет, о чем будет говорить? Что будет делать? Продолжит ли он то, что начал позавчера? А я? Готова ли я к этому продолжению? Я не знаю. Я хочу его. Но… Готова ли я быть случайным приключением в его жизни? Возможно, что-то зацепило его во мне. Может, у него никогда не было таких дур, как я, и его привлекает экзотика? Но как я это выдержу? «А почему ты решила, что он захочет продолжения? - опять вмешался голос Тома. – Тогда Роб был пьян, а сейчас он в нормальном состоянии. Вряд ли ты настолько ему интересна. Возможно, он действительно, хочет всего лишь поговорить о чем-то.» Да, может и так. Может, ничего и не будет, а я пытаюсь найти решение несуществующей проблемы. Стоит ли заранее думать? Подождем, что произойдет, а потом и будем делать выводы. Комната уже блестела, стрелки часов неумолимо двигались по кругу, укорачивая ночь. Я отключила компьютер и пошла готовиться ко сну. Я изо всех сил старалась держаться, упрямо сжав губы. Ну, не смог вернуться. Передумал. Я же сама ему сказала, что если он не вернется, мы сможем поговорить завтра, на съемочной площадке. Он решил, что это будет удобнее. Я предложила хорошее решение, и он решил им воспользоваться. Он просто хотел поговорить. И значит, больше не будет он стоять на пороге моей квартиры, переминаясь с ноги на ногу, словно не понимая, как он здесь оказался. Не будет сидеть на моем диване, не зная, куда девать свои бесконечные ноги. Я больше не увижу, как он впивается зубами в булочки, которые я когда-то научилась печь, узнав, что они ему нравятся. И только когда я легла в постель, и уставилась в темноту, слезы все-таки настигли меня. _______________________________________________________________________ _____________________________________________________________________________________ * Вино Chateau Montrose 2-eme Grand Cru
Артикул: b-r-2557
Тип: Вино красное
Название: Вино Chateau Montrose 2-eme Grand Cru Объём: 0.750 л. Год: 1990 г. Страна: Франция Регион: Бордо Местоположение: Сент-Эстаф Цвет: Вино отличается темно-рубиновым цветом. Аромат: Обладает ароматом пряного дуба и спелого винограда. Вкус: Вино обладает густой, сочной и тягучей консистенцией. Сервировка: При температуре 18-20 С°. Основные блюда: Дичь, мясные блюда. Закуски: Сыры.
ДИСКЛЕЙМЕР: Поначалу автор наивно полагал, что герои принадлежат ему, но те немедленно вырвались на свободу и зажили своей жизнью.
РЕЙТИНГ: PG-13
ПЕЙРИНГ: Роберт Паттинсон/Дана Корн (Дарья Корнилова) и другие персонажи.
ЖАНР: То точки, то паузы. То Romance, то Angst. Ну и POV еще.
САММАРИ: Судьба упорно сводит двух людей в разных точках времени и пространства. Снова и снова. Зачем? Может, это высшие силы направляют их на пути к счастью, к любви, к друг другу, к самим себе наконец. Но чем закончится этот путь – окончательной паузой или нескончаемым многоточием? Зависит только от них самих.
САММАРИ POVРоберт: ...Я смотрел не нее, и воспоминания восставали из пепла, обжигая сердце до кровавых волдырей. Я помнил все – прикосновения этих рук, вкус этих губ, запах этих волос, тяжесть этого тела в своих руках. Как будто и не было шести месяцев отчаянного самообмана. Все развеял один взгляд этих невозможных глаз. Я люблю ее. Я хочу ее. И она будет моей!..
САММАРИ POVДана: ...Захлопнув дверь, я бессильно сползла по стене вниз, задыхаясь от нежданной боли. Ты все сделала правильно – твердил рассудок – нельзя подпускать его близко, он поработит тебя, опустошит, растопчет и пойдет дальше. Но глупое сердце каждым своим ударом кричало – мне нужен он, нужен он, только он, иначе незачем будет биться…
СТАТУС: так затянуло, что оторваться не могу, пишу и пишу… конца пока не видно.
ОТ АВТОРА: действие начинается осенью 2014 года
РАЗМЕЩЕНИЕ: пока не уверена, что стоит размещать хоть где-нибудь… а там посмотрим!
ЭПИГРАФ: Точки и паузы, тонкие линии, Все, что потом назову твоим именем, А ты листая ли, мысли ли, дни, Что-нибудь обо мне сохрани.
Жизнь, она всегда такая странная, полная перемен, Думаешь, что ты на коне, и вдруг: БАХ! Как гром среди ясного неба, С тобой что-то случилось, И сбило тебя с намеченного пути Jem - Just a Ride
POV Роберт Во всем виноват белый кролик! Кто-то может возразить, что на самом деле всему виной мой вечный авантюризм, или неумение обращаться с горным велосипедом, или стойкое отвращение к защитному шлему, или, наконец, мое фирменное «везение». И все же настаиваю, что именно благодаря этому злокозненному альбиносу я, Роберт Томас Паттинсон, звезда Голливуда и кумир миллионов, лежу сейчас мордой вниз на исключительно колючей лесной подстилке, оглушенный, ослепленный, и вообще не понимающий, на каком свете нахожусь в данный конкретный момент времени.
А ведь день начинался так хорошо… Никаких особых планов у меня не было, поэтому проснулся я неприлично поздно. С удовольствием позавтракал моими любимыми кукурузными хлопьями с молоком, потом не спеша выпил кофе, сидя на веранде и предвкушая длинный день, целиком и полностью посвященный восхитительному ничегонеделанию. Идиллию нарушил звонок домофона от ворот. Полный дурных предчувствий, я нехотя отозвался, но уже через минуту буквально приплясывал от нетерпения на ступенях крыльца, наблюдая, как фургончик службы доставки медленно выруливает на подъездную дорожку. Из машины вышли двое парней в фирменных комбинезонах и принялись осторожно извлекать из ее недр исключительно ценный груз. Надо сказать, задача была не из легких, дощатый ящик был огромным и неуклюжим, к тому же мой великовозрастный оболтус Медведь, с лаем путающийся под ногами, отнюдь ее не облегчал. Управившись наконец, парни поволокли было ящик в гараж, но тут я шокировал их, попросив занести его прямо в гостиную. На радостях оделив ребят чаевыми, абсолютно несоразмеримыми с их истинными заслугами, я поскорее выпроводил их, чтобы в одиночестве насладится своим приобретением.
Минут через пятнадцать вся гостиная была завалена вырванными с мясом досками, пряно пахнущей стружкой и обрывками упаковочной бумаги, а посреди всего этого хаоса гордо стоял он – мой долгожданный маунтинбайк! Сделанный на заказ фирмой Delta7-bikes и обошедшийся мне в поистине баснословную сумму, которой с легкостью хватило бы на приобретение приличного автомобиля представительского класса, он радовал теперь мой взгляд каждой своей сияющей деталькой. Он был безоговорочно прекрасен, целиком и полностью – от футуристически изогнутого кожаного седла до каждой сияющей хромированной спицы на колесах. Особенно восхитила меня ажурная карбоновая рама – последнее ноу-хау этой легендарной фирмы, которое делало их байки невероятно легкими и управляемыми.
Вдоволь налюбовавшись на серебристо-черного красавца, я преисполнился твердого намерения немедленно опробовать это чудо инженерной мысли. Только где? Обычный мой велосипедный маршрут вдоль реки не подходил категорически, ибо не давал возможности использовать весь потенциал крутого горного байка. Немного поразмыслив, я решил отправиться в национальный заповедник Анжелес, извилистые горные дороги которого сулили нам с байком головокружительные спуски и подъемы. К тому же там было нереально красиво и практически пусто в это время года, что по понятным причинам подходило мне идеально. Территория заповедника начиналась всего в 30 милях от моего дома, и если я отправлюсь прямо сейчас, то успею накататься до головокружения и нестерпимой боли в ляжках раньше, чем стемнеет. Решено, еду немедленно!
Издав ликующий вопль и смачно поцеловав байк в сверкающий руль (какое счастье, что некому было насладиться этим зрелищем!), я вприпрыжку помчался наверх переодеваться, старательно отмахиваясь от разумных соображений, которые лезли-таки мне в голову и грозили напрочь обломать весь кайф. Дело в том, что после одного происшествия на велосипедной прогулке в прошлом году, которое мне хотелось навсегда стереть из своей памяти, Стефани, мой агент, взяла с меня клятвенное обещание: никогда не ездить без инструктора, попутно выполняющего обязанности телохранителя. И пока я его не нарушал… Но с Ларри надо было договариваться хотя бы накануне, у него очень плотный рабочий график. Мелькнула мысль проявить сознательность и отложить вожделенную поездку до завтра. Мелькнула и пропала. Неужели, черт возьми, я не могу немного развлечься полезным для здоровья способом, не попавшись на глаза очередному неадекватному фанату с кровожадными намерениями? А, гори оно все огнем, я еду, еду, еду!
Быстро, не давая себе возможности передумать, я напялил велосипедную форму и видавшие виды кеды, сунул в наручный чехол мобильник, повесил на шею плейер с наушниками и довершил наряд первой попавшейся под руку бейсболкой. Не удосужившись взглянуть на себя в зеркало, я кубарем скатился с лестницы, бережно схватил в объятья ненаглядный байк, восхитившись попутно его легкостью, и поволок в гараж, где аккуратно погрузил в багажник своего верного Сильверадо. Какое-то время еще потребовалось, чтобы загнать протестующего Медведя в дом и уговорить его не слишком громко оглашать окрестности своими возмущенными воплями. Но вот наконец я выехал за ворота и на предельно допустимой для города скорости погнал автомобиль на север, стремясь поскорее оказаться за пределами мегаполиса.
К счастью, пробок на дорогах не было. Не прошло и часа, как я парковал свой фургончик на стоянке у вывески "Angeles National Forest". Въезд на территорию заповедника легковых автомобилей был разрешен, вполне можно было проехать вглубь и найти подходящее место для катания, но мне хотелось поскорее пересесть на двухколесного друга. Поэтому, в нетерпении слишком громко хлопнув дверцей и вспугнув с ближайшего дерева стаю каких-то особо крикливых птиц, я выгрузил его из багажника и отправился наконец в путь.
Прошло некоторое время, прежде чем я освоился с новым транспортом. Байк был непривычно легким, со смещенным центром тяжести и незнакомым для меня способом переключения скоростей. Но при этом потрясающе управляемым и отзывчивым, так что поладили мы быстро. Безумно хотелось проверить, на что он способен в плане скорости, но пока я находился в самом посещаемом участке заповедника, и навстречу нет-нет, да и попадались автомобили с туристами. К счастью, я неплохо ориентировался здесь. Пару раз свернув с основной трассы, я оказался на пустынной грунтовой дороге, где смог, наконец, дать волю себе и своему железному коню.
И вот я на предельной скорости несусь сквозь лес, слегка притормаживая на коварных поворотах горной дороги, усиленно крутя педали на крутых подъемах и разгоняясь до свиста в ушах на таких же крутых спусках. Несусь, потеряв счет времени, позабыв обо всем на свете, без единой чертовой мысли в голове, во весь голос подпевая гремящей в наушниках музыке. Несусь, испытывая такое редкое для меня чувство абсолютной и ничем не ограниченной свободы. Наверное, именно это люди называют счастьем…
И как раз в этот эмоционально насыщенный момент на сцене появился вышеупомянутый белый кролик, изменивший, как оказалось впоследствии, всю мою дальнейшую жизнь. Хотя не думаю, что именно таковы были намерения длинноухого убийцы, бросившегося через дорогу прямиком под колеса байка в самом конце головокружительного спуска, когда скорость моя явно приближалась к скорости звука. В панике ударив по тормозам, я резко выкрутил руль вправо, пытаясь уйти от столкновения. Возмущенный таким варварским обращением, байк сначала замер, практически встав на дыбы, а потом резко нырнул с дороги и неуправляемо понесся в сторону леса. И я, не успев даже как следует испугаться, со всей дури впечатался передним колесом в огромный валун, вне всяких сомнений, установленный здесь матушкой-природой специально для меня. В полном соответствии законам физики, от этого сильнейшего удара я катапультировался из седла и пролетел по воздуху несколько метров, сделав попутно как минимум двойное сальто с переворотом. Опять же в полном соответствии закону подлости, приземлился я строго вниз головой, пропахав напоследок этой самой головой несколько футов исключительно колючей лесной подстилки. Что ж, думаю, теперь никто не будет возражать, что именно белый кролик единолично виновен в том, что я, Роберт Томас Паттинсон, звезда Голливуда и кумир миллионов, лежу сейчас мордой вниз… впрочем, я, кажется, уже повторяюсь! Ууу, чертов грызун! Надеюсь, он не пострадал…
Однако оставим на время в стороне высокоморальные переживания о братьях наших меньших. Ибо не мешает понять наконец, насколько пострадал я сам! Стараясь не беспокоить до поры до времени неслабо ушибленную голову, я осторожно пошевелил руками, а затем ногами. Так, конечности, кажется, целы-невредимы, это уже радует. А вот с головой, судя по всему, дело обстоит намного хуже. Какого черта я никогда не надеваю велосипедный шлем? Как ни странно, любимая бейсболка нисколько не смягчила падение. Когда я, стараясь не делать резких движений, осторожно перекатился на спину, в виски немедленно ударила пара отбойных молотков, отозвавшись острой болью в затылке, отчего в глазах потемнело еще больше. И на несколько томительно долгих минут я потерялся в стремительно накатившей липкой дурноте…
С трудом придя в себя, я немного отдышался и попытался для начала очистить лицо от последствий его соприкосновения с миром живой природы, ибо залепленные землей и листьями глаза напрочь отказывались открываться. Руки слушались плохо, будто чужие, и от их неловких движений лицо, особенно с правой стороны, мгновенно вспыхнуло миллионами игл острой боли, как будто я, падая, приземлился точнехонько на спину мирно спящего среди листвы дикобраза. Впрочем, не удивлюсь, если именно так и было. При моей-то везучести!
Но как бы то ни было, мои усилия определенно увенчались успехом – я обрел наконец возможность видеть. Мучительно преодолевая накатывающее волнами головокружение, я слегка приподнялся на локтях и осторожно огляделся кругом. В паре шагов от меня, страстно обвив эксклюзивной ажурной рамой ствол огромной сосны, красовался мой новый дорогущий маунтинбайк. А точнее то, что от него осталось. Я собрался было всерьез расстроиться по этому поводу, но тут же передумал, заметив рядом в густой траве скорбно белеющую шерстку невольного виновника моей катастрофы. Вот это на самом деле было грустно. Прости меня, братец-кролик, я не хотел…
Тяжело вздохнув, я снова откинулся навзничь. В носу почему-то немилосердно защипало, а окружающая действительность начала предательски расплываться перед глазами. Последствия удара головой, не иначе. Немного полюбовавшись безмятежно-голубым небом и уверившись, что странного вида облако над кроной сосны определенно является душой безвременно покинувшего этот мир белого кролика, я все же вернулся в реальность и перевел взгляд на свои руки. Они были все в крови. Черт. Мне, кажется, понадобится помощь.
Осторожно, стараясь не потревожить временно затаившуюся в черепной коробке боль, я сел и подтянул к себе ободранные колени. Кое-как пристроив на них свою многострадальную голову и дождавшись, когда разноцветные круги прекратят безумные пляски перед моими глазами, я обратил свой взор в сторону дороги. Черт, она оказалась дальше, чем я рассчитывал… нехилое же расстояние я пролетел этаким сбитым летчиком! Примерно посередине между дорогой и моим бренным телом гордо возвышался роковой валун, показавшийся мне сейчас, впрочем, весьма привлекательным – ведь если прислониться к его мшистому боку, сидеть будет гораздо легче. Осталось малое – добраться до него. Как? Видимо, ползком. Без вариантов.
Путь длиной в десяток футов занял, по моим впечатлениям, не менее получаса. И когда я, благодарно прижавшись взмокшей спиной к прохладному камню, смог наконец перевести дыхание, то чувствовал себя так, будто только что выиграл велогонку Тур-де-Франс. То есть безмерно счастливым и безмерно уставшим. К тому же голова, возмущенная моим настойчивым стремлением перемещать ее в пространстве, вместо того чтобы бережно пристроить страдалицу на мягкую траву, теперь мстительно разрывалась от боли. В довершении картины, кровь из ран на лице все еще шла – я чувствовал, как теплые густые капли стекают по шее с обеих сторон, струятся по ключицам, собираются в небольшое озерцо в ямочке у основания горла и время от времени устремляются вниз, застенчивой струйкой скрываясь в вырезе велосипедной куртки.
С другой стороны, я был жив, относительно цел, и пребывал в сознании (по крайней мере, большую часть времени). Слегка отдышавшись и прогнав, насколько возможно, липкий туман из гудящей головы, я попытался привести в порядок разбегающиеся мысли и направить их на поиск выхода из сложившейся ситуации. А выход был, как ни крути, один – придется звонить в агентство, каяться в собственной глупости и просить помощи. От одной этой мысли меня вновь прошиб холодный пот. Черт, Стеф будет просто в восторге от того, что я, самым вероломным образом нарушив данное ей обещание, умотал из дома бог знает куда в полном одиночестве, и, конечно же, попал в переделку. А уж как ее обрадует тот факт, что за две недели до промотура я умудрился разбить лицо и, кажется, даже получить сотрясение мозга... И Ник, когда узнает подробности, будет с ней полностью солидарен! Я заранее поежился, представив себе поток «ласковых» слов, который неминуемо обрушится на мою ушибленную голову от этих ангелов-хранителей. Хорошо, что хоть Дин пока в отпуске. А то для меня было бы лучше тихо-мирно сдохнуть здесь рядом с тем милым белым кроликом. Будет намного быстрее и не так мучительно.
Но, как ни крути, это был единственный выход. Я мог рискнуть, конечно, и обратиться за помощью к охране заповедника или, в конце концов, в службу спасения штата. Но тогда велика вероятность, что снимки моей окровавленной физиономии будут красоваться завтра на передней полосе каждой захудалой газетенки по всей территории Соединенных Штатов. А также за ее пределами. Ну и заполонят интернет, само собой. Не самая лучшая реклама новому фильма Кроненберга, вряд ли старина Дэвид будет мне сильно благодарен! Так что придется собраться с духом и позвонить Стефани. Выбора у меня не было.
Но, как оказалось, выбора у меня не было на самом деле. Вообще. Совсем. Абсолютно. Ибо мой Блэкберри, путем мучительных усилий извлеченный из наручного чехла, оказался разбит вдребезги и упорно не подавал признаков жизни. Добрых десять минут я крутил его, тряс и нажимал все кнопки без разбору, только что искусственное дыхание не делал. Безуспешно… Отчаявшись, я уронил бесполезное устройство в траву и не на шутку призадумался над своими перспективами.
А они вырисовывались отнюдь не радужные. Всерьез рассчитывать, что меня случайно обнаружит в этом забытом богом и людьми уголке заповедника какой-нибудь добрый турист-самаритянин, не приходилось. С тех пор, как я свернул с главной трассы, мне не встретилась ни одна живая душа (не считая невинно убиенного мною белого кролика). И свежих автомобильных следов на грунтовой дороге не наблюдалось. Это направление явно не пользовалось популярностью у туристов – недаром я выбрал именно этот маршрут, стремясь не попадаться лишний раз людям на глаза. И теперь, похоже, пал жертвой треклятой собственной конспирации. Да, сидя под своим замшелым валуном, помощи я вряд ли дождусь. Не в этой жизни.
Что ж, рассчитывать приходится только на самого себя. Но смогу ли я выбраться отсюда без посторонней помощи? Мысленно я попытался прикинуть расстояние, которое мне удалось преодолеть на моем быстроногом байке до роковой встречи с ушастым представителем местной фауны. По самым скромным подсчетам получалось довольно прилично. Даже будь я полностью в форме, пеший путь до границы заповедника, где я оставил свой автомобиль, занял бы весь остаток дня. А я ведь не уверен, что смогу хотя бы подняться на ноги… не говоря уже о том, чтобы преодолеть мили и мили извилистой горной дороги.
Поистине, более дурацкую ситуацию сложно себе представить! Никто не знает, что я сюда поехал. Никто не хватится, если я не вернусь домой сегодня вечером, никто, кроме моего пса. Бедный Медведь, он будет с ума сходить. И почему я не взял его с собой? Да, он вечно путается под колесами не хуже кролика-камикадзе. Но зато сейчас я не оказался бы здесь, в десятках миль от цивилизации, в полном одиночестве. Пусть с разбитым лицом, пусть без средств связи и передвижения, но я был бы не один… По мере того, как эти мысли медленно ворочались в моей раскалывающейся на куски голове, сознанием все больше овладевали апатия и безнадежность, а под ними, на самом дне души, клубилась мерзкая душная паника, вот-вот грозя вырваться на свободу и полностью подчинить меня себе…
И тут краем глаза я уловил сбоку от себя какое-то движение. Осторожно, стараясь не расплескать боль, которая то судорожно билась в виски, то горячими волнами накатывала на затылок, я повернул голову и постарался сфокусировать взгляд на источнике движения. И чуть не расхохотался в голос от невыразимого облегчения! Под разлапистой сосной сидел целый и невредимый кролик-убийца, изящно поводя длинными ушами и обнюхивая трепещущим розовым носом останки моего разбитого байка. Жив, зараза! Словно почувствовал мой взгляд, кролик встал столбиком, смешно свесив вдоль пухлого живота передние лапки, и посмотрел на меня безо всякого страха в наглых раскосых глазах.
Как ни странно, чудесное воскрешение из мертвых оплаканного мною грызуна неожиданно придало мне сил и бодрости. И правда, нечего тут киснуть и жалеть себя. В конце концов, Паттинсон, мужик ты или девчонка сопливая?! Собираешься ты выбираться отсюда или нет? Или решил во цвете лет заделаться лесным отшельником? Ведь если задуматься, все не так уж и хреново. И ты не в дикой австралийской пустыне с дыркой в животе, как твой персонаж из недавно снятого «Ровера». Ты в Калифорнии, в национальном заповеднике Анжелес, где кишмя кишат лесники и туристы. Руки-ноги и прочие органы целы. Ну а голова… что ж, ей придется смириться и молчать в тряпочку, если что не нравится. Потому что сейчас ты, черт бы тебя побрал совсем, поднимешься на ноги и тихонечко побредешь назад по той самой дороге, по которой так лихо примчался сюда на своем новеньком горном велосипеде. Задача ясна? Или повторить?
Настроив себя на нужный лад этими высокоинтеллектуальными доводами, я принялся осуществлять задуманное. Благодарно опираясь на ставший мне родным валун, я медленно поднялся на ноги. С третьей попытки, но поднялся. Ноги предательски дрожали и подкашивались, в голове шумело, перед глазами плясали разноцветные огоньки. Но, по крайней мере, я стоял! Осторожно, прислушиваясь к себе, я разжал судорожно вцепившиеся в мшистый камень руки. О чудо, я все еще стоял! Окрыленный успехом, я смело сделал первый шаг по направлению к дороге. Потом второй. А потом…
Я так и не понял до конца, как именно это случилось. Может, я запнулся за что-то в траве. А может, запутался в собственных ногах, со мной и в нормальном состоянии это случается сплошь и рядом. А может, просто потерял равновесие. Но факт остается фактом, стоящий стеною лес вдруг завертелся перед глазами, дрожащие колени подогнулись, и я рухнул назад, не успев сгруппироваться, и, конечно же, приложился затылком все о тот же валун. В голове словно разорвалась водородная бомба, и мир вокруг, вспыхнув напоследок, померк окончательно и бесповоротно.
Не знаю, сколько я пролежал так, может несколько часов, может несколько минут. То приходя в себя, то снова проваливаясь в беспамятство. Пока не услышал сквозь непрекращающийся шум в ушах отдаленное урчание автомобильного мотора, показавшееся мне сейчас самой прекрасной музыкой на свете. Не в силах открыть глаза, я обрывками ускользающего сознания пытался ухватить происходящее. Вот звук мотора становится громче… вот взвизгнули от резкого торможения шины… вот звонко хлопнула автомобильная дверца… вот зашуршал под торопливыми шагами придорожный гравий… вот чья-то прохладная рука легла мне на лоб, скользнула по щекам, провела по груди… вот тихий голос взволнованно произнес: - Сэр, что с вами? Вы целы? Что случилось? На вас напали? Испытывая безмятежную радость от присутствия рядом этого невидимого существа с тихим голосом и прохладными руками, я пробормотал, пытаясь как-то прояснить ситуацию: - Во всем виноват белый кролик! И провалился в блаженную темноту…
Просто поездка Жизнь, она всегда такая странная, Полная перемен, Думаешь, что ты на коне, и вдруг: БАХ! Как гром среди ясного неба, С тобой что-то случилось, И сбило тебя с намеченного пути и тогда ты
Опускаешь руки, Да, ты опускаешь руки, Не смей опускать руки, Послушай меня: Потому что
Это всего лишь поездка, обыкновенная поездка, Не нужно бежать, не нужно прятаться, Она закрутит тебя вихрем: Иногда ты на подъёме, Иногда - нет, Это всего лишь поездка, обыкновенная поездка, Не пугайся, Не прячь глаза, Она порой может казаться тебе суровой, Но не забудь - это всего лишь поездка.
Правда, которой мы не желаем слышать, Её слишком тяжело принять, Нам не нравится терять контроль, И мы строим планы, По десять раз в день, А когда они не осуществляются, Мы в ответ
Опускаем руки, Да, мы опускаем руки, А ты не смей опускать руки, И послушай меня: Потому что
Это всего лишь поездка, обыкновенная поездка, Не нужно бежать, не нужно прятаться, Она закрутит тебя вихрем: Иногда ты на подъёме, Иногда - нет, Это всего лишь поездка, обыкновенная поездка, Не пугайся, Не прячь глаза, Она порой может казаться тебе суровой, Но не забудь - это всего лишь поездка.
Медленно, ох, как медленно, И, кроме того, Остановок нет. Так живи ею, просто отправляйся в путь с ней, Ведь эта поездка не имеет конца.
Опускать руки, Не смей опускать руки, Не нужно опускать руки, Совершенно не нужно, Потому что
Это всего лишь поездка, обыкновенная поездка, Не нужно бежать, не нужно прятаться, Она закрутит тебя вихрем: Иногда ты на подъёме, Иногда - нет, Это всего лишь поездка, обыкновенная поездка, Не бойся, Протри глаза, Она может показаться тебе суровой, Но не забудь насладиться поездкой.
Немного о национальном заповеднике Анджелес
Машина Роба - Шевроле Сильверадо - на стоянке у въезда в заповедник
Сообщение отредактировал БеккиТэчер - Суббота, 08.12.2012, 03:15
Это чувственное небо Калифорнии, Всей кожей чувствую Лос-Анжелес, И вся раздражительность от долгого пути Проходит, и моя жизнь меняется. Mylene Farmer - California
POV Дана. Вы верите в предчувствия? Моя интуиция меня обычно не подводит. Я всегда подсознательно чувствую, чего мне ждать от пребывания на новом месте или от встречи с незнакомым человеком. Но в тот осенний день моя интуиция, видимо, взяла выходной. Ибо никак не подготовила меня к тому, что произошло. Хотя, если разобраться, может, я просто не услышала ее тихий голос? Потому что не ждала, не звала, не мечтала ни о чем подобном…
Но обо всем по порядку. Наш самолет из Хьюстона приземлился в аэропорту Лос-Анджелеса рано утром. Я никогда до этого не бывала в Калифорнии, поэтому еще на борту самолета меня охватило радостное нетерпение. Любуясь с высоты птичьего полета на расстилающийся внизу огромный мегаполис, на частокол его разномастных небоскребов, на прихотливое переплетение автострад и теряющуюся в туманной дымке океанскую береговую линию, я гадала, что принесет мне это место, где, как говорят, сбываются мечты.
Я очень любила путешествовать, и даже дико напряженный трехмесячный тур по всей территории Соединенных Штатов не смог полностью насытить мою жажду новизны. От каждого нового города я ждала незабываемых впечатлений, радостных сюрпризов, и, конечно же, вдохновения. Иногда мои ожидания не оправдывались, как, например, произошло с Чикаго и Детройтом. Эти с виду обычные города по неясной причине подавляли меня, я просто физически чувствовала, как они вытягивают энергию, ничего не давая взамен. Танцевать там оказалось безумно тяжело, и даже самые проверенные способы восстановления не давали должного эффекта. Но зато Бостон, Новый Орлеан и тот же Хьюстон оправдали мои ожидания с лихвой, наполнив позитивом по самую макушку. Интересно, каким окажется Лос-Анджелес? Это была наша последняя остановка перед возвращением в обожаемый мной Нью-Йорк, который за последние несколько лет стал мне по-настоящему родным. Как же я соскучилась по этому никогда не спящему прекрасному городу, по его театрам и музеям, по тенистым аллеям и скульптурам Центрального парка, по рукотворной радуге Бруклинского моста, по просторным суетливым улицам, и даже по вездесущим желтым такси! Но эти дорогие моему сердцу воспоминания развеялись как дым, едва я ступила с трапа самолета на калифорнийскую землю.
Я влюбилась в Калифорнию с первого взгляда! Даже нет, с первого дуновения ветра, растрепавшего мои волосы; с первого глотка теплого ароматного воздуха; с первого солнечного луча, упавшего на мое лицо. А какое здесь было небо – высокое, чистое, такое пронзительно-голубое, что было больно глазам, и при этом такое теплое, нежное и… чувственное, что ли. Нигде и никогда до этого я не видела такого неба! Не в силах сдержать переполнявших меня эмоций, я от всей души улыбнулась Марку, спустившемуся по трапу вслед за мной. Тот просиял в ответ, довольный уже тем, что была довольна я. Вокруг суетились пассажиры, сновали служащие аэропорта, выгружая на тележки сумки и чемоданы, украшенные разномастными наклейками, а я все так и стояла неподвижно, подняв голову к волшебному небу Калифорнии и буквально растворяясь в его беспредельной синеве.
- Эй, мечтательница, - окликнул меня Марк, возвращая к реальности, - карета подана, пора отправляться во дворец.
Только тогда я обратила внимание, что рядом с самолетом, оказывается, стоит машина, присланная встречающей стороной, и в нее уже погружен багаж, а также бОльшая часть нашей немногочисленной труппы. Близнецы Мик и Дик, составляющие мою подтанцовку, и Джейн, мой хореограф, сидели рядышком на заднем сиденье представительного минивэна, дружно зевая по поводу раннего времени суток. А рядом с авто, гостеприимно распахнув переднюю дверцу, стоял мой менеджер и по совместительству ангел-хранитель Марк и улыбался во все свои тридцать два зуба. Смущенно ответив на его улыбку, я нырнула в прохладную темноту салона.
Путь от аэропорта до отеля занял меньше получаса, которые я провела, зачарованно глядя в окно и не принимая участия в ленивой болтовне коллег. С каждым открывающимся видом город нравился мне все больше и больше, и я только от души наделась, что смогу выкроить время между выступлениями и по-настоящему насладиться его красотами. Гастрольная программа в Калифорнии была очень насыщенной – несколько выступлений в разных районах Большого Лос-Анджелеса, а также выезды в Сан-Диего, Сакраменто и Сан-Франциско. Так что каждая свободная минутка была на вес золота.
Удивительно, но и отель, забронированный для нас Марком, очаровал меня с первого взгляда. Казалось, он чудесным образом перенесся из столицы Франции в самый центр Беверли-Хиллз, ведь только парижские отели могут похвастаться подобным сочетанием роскоши и удобства. Мой номер был просто олицетворением этих двух качеств. Вдоволь налюбовавшись изысканным интерьером, я решила до завтрака привести себя хоть в какое-то соответствие с окружающей красотой. Приняв контрастный душ, так необходимый мне после долгого ночного перелета, я почувствовала себя совсем другим человеком. Немного подумав, я выбрала из своего обширного гардероба легкий белый сарафан и широкополую шляпу. Картина, отразившаяся в огромном стенном зеркале, мне неожиданно очень понравилась, что случалось далеко не всегда. Пожалуй, в этом наряде я сошла бы за калифорнийку, будь у меня возможность хоть немного загореть, подумала я, послав своему отражению воздушный поцелуй и невольно рассмеявшись этому безотчетному порыву. Что-то сегодня все приводит меня в восторг, видимо, дело все же в местном воздухе. Казалось, ничто уже не способно было испортить мое приподнятое настроение!
Хотя, похоже, с последним утверждением я слегка поторопилась. Ибо не успела я спуститься вниз и с аппетитом позавтракать в уютном ресторанчике отеля, как прибыли для переговоров представители местного благотворительного фонда. Клянусь, эти две излишне громкие и общительные тетушки способны были утомить любого! Но наша труппа при участии их фонда устраивала благотворительное шоу в пользу жертв последнего урагана, и деваться было некуда – необходимо было обсудить детали.
К счастью, я была избавлена от всего этого кошмара. Ведь у меня был мой Марк. По долгу службы он избавлял меня от множества рутинных дел, которые всегда наводили на меня тоску. А по доброте душевной окружал такой заботой и вниманием, что порой мне становилось неловко. Но только не сейчас. Сейчас меня требовалось срочно спасать, ибо вышеупомянутые тетушки уже оккупировали мой столик и оповестили весь отель, как они счастливы наконец со мной познакомиться.
Марк, конечно, меня не подвел, возникнув рядом как по мановению волшебной палочки: - Если вы не возражаете, мы не станем утомлять мисс Корн всеми этими скучными вещами, – вкрадчиво проговорил он, оделяя каждую из дам обворожительной улыбкой, – я клятвенно обещаю ответить на все ваши вопросы буквально через минуту.
Дамы не возражали. А может быть, просто потеряли дар речи, сраженные обаянием моего менеджера. Как бы то ни было, цель была достигнута – Марк легко и просто вывел меня из-под обстрела, умудрившись не обидеть при этом моих собеседниц.
Галантно отодвинув мой стул, он помог мне встать, мужественно загородил от окружающих своей широкой спиной и ласково спросил, подавая забытую на столе шляпу:
- Ты наверняка хочешь отправиться на прогулку, малыш?
У Марка был припасен для меня целый арсенал подобных словечек различной степени интимности на всех языках мира, что частенько создавало у людей неверное впечатление о наших отношениях. Вот и сейчас благотворительные тетушки, все еще находящиеся в пределах слышимости, с интересом на нас уставились. Но мне было все равно. Марку это нравилось, а мне ничего не стоило – так почему бы и нет?
- Уже выбрала место, куда хочешь поехать? – продолжал допытываться Марк. – Пойдем, я покажу тебе твою машину, взял в прокате.
Господи, когда же он успел, мы в городе всего пару часов? И какое счастье, что ничего не надо объяснять, ни о чем не надо просить. Мы ведь были знакомы с детства, у него было время изучить все мои привычки, мои вкусы и предпочтения. Так стоило ли удивляться, что он знает меня лучше, чем я сама, и лично знаком с каждым из тараканов в моей голове?
Знает, что я обожаю ирисы и тюльпаны и ненавижу розы любого цвета и размера. Знает, что я продам душу за порцию фисташкового мороженого, которое было, естественно, под полным запретом. И соблазняет меня им каждый раз, как ему покажется, будто я предаюсь беспричинной хандре. Знает о моем непреодолимом страхе высоты, поэтому все отели, в которых мы останавливаемся, имеют максимум три этажа. Знает, что сразу после выступления я бываю «немного не в себе» и способна на абсолютно неадекватные поступки. И обычно старается не отходить от меня ни на шаг, пока я не вернусь в реальность. А еще он знает, что перед каждым шоу, особенно если тур был предельно насыщенным, как сейчас, мне просто жизненно необходимо побыть в полном одиночестве где-нибудь на природе, «заземлиться», как он это называл. И старается обеспечить мне это, где бы мы ни находились.
Уже завтра вечером мне предстояло танцевать в одном из развлекательных центров Санта-Моники, а на утро была запланирована репетиция. И сейчас, пока есть время, я действительно больше всего на свете хотела напитаться волшебством калифорнийского неба.
Марк, конечно, уже сделал все, чтобы мне эту возможность предоставить. И пока мы спускались на лифте в подземный гараж, он повторил свой вопрос:
- Так куда ты собираешься поехать, Дана, милая?
- Я даже не знаю, Марк, не успела об этом подумать – растерянно улыбнулась я в ответ – Наверное, просто покружу по окрестностям.
- Зато я успел подумать об этом и даже навел справки! – подмигнул мне Марк. – Почему бы тебе не съездить в местный заповедник? Там очень красиво и полно всякой живности, я же знаю, ты любишь всяких зверушек. И ехать не очень далеко, вернешься как раз к ужину с нашими благотворителями.
- О, это было бы просто чудесно! – обрадовалась я, пропустив мимо ушей напоминание о грозившей мне вечером пытке в виде смертельно скучного ужина. – А я не заблужусь, у меня ведь даже местной карты нет?
- Никаких проблем, аморе мио, я уже вбил маршрут в навигатор твоей машины. Вот, кстати, и она. Нравится?
Он еще спрашивает! Кому может не понравиться эта игрушка? Только не мне! Маленький двухместный кабриолет вызывающего ярко-красного цвета, с черным кожаным салоном, сияющий каждым откровенно чувственным изгибом своего корпуса… Такие машины я видела только в кино. Неужели я поеду по улицам Лос-Анджелеса в шикарном кабриолете, как какая-нибудь голливудская звезда? Я невольно рассмеялась, представив себе эту картину.
- Марк, спасибо за все, ты просто чудо!
- Я знаю, котенок. Ключи в зажигании. Постарайся не задерживаться и, ради всего святого, не выключай телефон!
Звонко чмокнув меня на прощанье в щечку, Марк направился обратно в отель. Теперь до самого вечера он будет разрываться между телефонными звонками и личными переговорами, утрясая график моих выступлений, договариваясь о транспорте, размещении, охране и еще тысяче мелочей. Одним словом, решая все те вопросы, от одной мысли о которых у меня сводило скулы и начинала болеть голова. И, как всегда, организовано все будет на самом высшем уровне, и мне не придется ни о чем беспокоиться, и останется только выйти на сцену и станцевать так, чтобы зал ревел от восторга. Только это и было для меня важно. Только ради этого я и жила.
И сейчас, выруливая с подземного паркинга и аккуратно вливаясь в оживленное уличное движение, я в очередной раз удивлялась странности моего существования. Если задуматься, то проживая на сцене тысячи жизней, я словно и не жила своей собственной. Танцуя, я испытывала эмоции, равным которым по силе и глубине никогда не переживала в реальной жизни. Ничто на свете не заставляло меня радоваться и грустить, надеяться и тосковать, любить и ненавидеть с такой страстью, как в танце. Лишь на сцене я жила настоящей жизнью, дышала полной грудью, чувствовала в полную силу. Неудивительно, что мир за пределами сцены казался мне порой серым, будто посыпанным пеплом – потускневшие краски, приглушенные звуки, люди, одинаковые, словно спички в коробке. Наверное, отсюда и моя ненасытная жажда новых впечатлений. Но, как бы я не старалась, ничто в реальной жизни не задевало меня по-настоящему, не заставляло мое сердце биться быстрее. Ничто и никто. И меня это вполне устраивало.
Вернее, устраивало бы, если бы не одно «но» по имени Марк… Я знала, конечно, что он влюблен в меня. Давно и всерьез. Да, впрочем, он и не скрывал этого, хотя никогда не говорил о своем чувстве напрямую… И никогда ничего от меня не требовал…
Я познакомились с Марком, когда мне было всего десять лет. Тогда сбылась моя самая заветная мечта – я поступила в питерскую Академию русского балета. Марк учился на три класса старше и был признанной звездой Академии, наставники в один голос прочили ему великое будущее. Уж не знаю, что заставило его обратить внимание на невзрачную тихоню вроде меня, но факт оставался фактом. Смуглый кареглазый красавчик Марк, по которому вздыхали все девушки академии (а также добрая половина преподавательниц), на два долгих года стал со мной неразлучен. Утирал слезы, лечил синяки, защищал от козней завистливых одноклассниц, радовался моим первым успехам и помогал переживать неудачи. А потом… на одной из репетиций Марк получил травму колена и долго, несколько месяцев, не появлялся на занятиях. Вскоре пошли слухи, что танцевать он больше никогда не сможет. И действительно, в Академию он так и не вернулся. К стыду своему скажу, что забыла его я очень быстро – видимо, уже тогда в моих чувствах проявлялся этот нездоровый перекос в сторону сцены. Я делала успехи, мне стали доверять ведущие партии, и я хотела одного – танцевать, танцевать, танцевать!
Вновь мы с Марком встретились спустя целых шесть лет, в Нью-Йорке, куда я приехала в поисках своего балетного счастья, с горечью осознав, что добиться чего-то стоящего в Питере невозможно без связей и без склонности приобретать их вполне определенным способом. Оказалось, что семья Марка переехала в Америку почти сразу после его роковой травмы, он получил здесь блестящее образование и работал теперь в ведущем театральном агентстве Нью-Йорка. Там мы и столкнулись в один прекрасный день, совершенно случайно. Марк, казалось, совсем не изменился – все тот же солнечный взгляд, та же открытая белозубая улыбка, только на смену буйным кудрям пришел короткий растрепанный ежик. Конечно, он возмужал и стал, пожалуй, еще красивее. От травмы, поставившей крест на его балетной карьере, осталась лишь легкая хромота. Удивительно, как он умудрился не ожесточиться, не затаить обиды на судьбу – я бы, наверное, просто умерла от тоски, лишившись возможности танцевать. Может, все дело в том, что Марк в отличие от меня обладал поистине золотым сердцем?
Он не скрывал, что счастлив встретить меня снова. И как само собой разумеющееся, словно и не было этих шести лет разлуки, Марк вновь стал моим личным ангелом-хранителем. Он гениально устраивал мои дела, и я всего за полтора года сделала головокружительную карьеру, став солисткой Американского театра балета. Могла ли я мечтать еще недавно, что буду выступать на легендарной сцене Метрополитен-опера? Именно Марк спустя еще два года убедил меня решиться на сольный проект, идею которого я вынашивала еще с питерских времен. Именно он ценой нечеловеческих усилий уговорил руководство АВТ отпустить меня на три гастрольных месяца в свободное плавание. Он опекал и поддерживал меня, он умел утешить в трудную минуту, он умел подарить неожиданную радость, он умел защитить меня он окружающего мира и от себя самой. Он окружил меня своей любовью и не ждал взаимности, и даже стоически пережил случившийся у меня в прошлом году вялотекущий служебный роман. Милый, нежный, преданный, самоотверженный Марк! Ну почему, почему я не могу полюбить тебя так, как ты того заслуживаешь? Надеюсь, ты знаешь… Дело не в том, что я не могу полюбить ТЕБЯ. А в том, что я не могу ПОЛЮБИТЬ…
За этими воспоминаниями и размышлениями я и сама не поняла, как оказалась за пределами мегаполиса. Оказывается, управляя автомобилем под чутким руководством навигатора, я умудрилась незаметно для себя проехать половину Лос-Анджелеса. И в сознании, к сожалению, не отложилось ни единой картинки из проделанного пути. А я ведь очень хотела посмотреть город… Так, надо немедленно выбросить все эти заморочки из головы! Тем более, впереди уже маячит вывеска национального заповедника Анжелес, сулившего мне, по словам Марка, немыслимые красоты. Что толку расстраиваться из-за того, что я все равно не в силах изменить? Не лучше ли всецело сосредоточиться на своей цели? А именно – отвлечься, расслабиться и настроиться на предстоящее выступление. Завтра на шоу я должна выложиться на все сто процентов. Важнее этого для меня сейчас не должно быть ничего! К счастью, я всегда умела брать под контроль свои эмоции и выбрасывать из головы ненужные мысли. Сумела сделать это и сейчас.
И вот я не спеша еду по заповеднику на своей маленькой открытой машинке, свежий ветер развевает выбившиеся из-под шляпки пряди волос, лучи осеннего солнца ласкают кожу теплыми бережными прикосновениями. Пустынная дорога прихотливо петляет меж живописных гор, и с каждым ее поворотом красота окружающей природы открывается мне под новым углом. С каким наслаждением я проделала бы этот путь пешком, неторопливо вбирая всю ее прелесть без остатка! Но ноги следовало поберечь. Ничего, решила я, заеду подальше вглубь заповедника, найду тихое живописное место, остановлю машину и вдоволь нагуляюсь!
А пока я смотрела на меняющиеся горные пейзажи и не могла насмотреться. Вот неприступные скалы вздымают вверх свои каменистые пики. И потрясающее калифорнийское небо, подпираемое ими, кажется еще выше и чище. Вот столетние сосны на склонах гор тянутся ввысь своими кучерявыми кронами, а их гладкие стволы изогнуты самым прихотливым образом. Вот поздние цветы раскрашивают предгорья в нежные оттенки желтого, лилового и голубого цветов и насыщают воздух тончайшим ароматом. Вот я пресекаю по деревянному мостику весело журчащий в своем каменистом русле горный ручей. Вот деревья спускаются с гор ближе к дороге и укрывают меня своей тенью. Вот я вижу, как какой-то белый зверек, скорее всего, кролик, забавно скачет в густой траве, испуганный звуком моего мотора. А вот стоит огромный замшелый валун, по форме напоминающий… Боже милосердный, а это что такое?!
Не успев даже толком понять, что делаю, я резко нажала на педаль тормоза, и машина встала как вкопанная, жалобно взвизгнув шинами. Не в силах пошевелиться и разжать судорожно вцепившиеся в руль пальцы, я в ужасе смотрела в сторону леса и отказывалась верить своим глазам: в нескольких метрах от дороги, привалившись спиной к камню, неподвижно лежит грязный, оборванный и залитый кровью человек. И, кажется, не дышит…. Я похолодела, сердце забилось как сумасшедшее, а в ушах раздался тонкий предательский свист. Похоже, сейчас я потеряю сознание... Но тут грудь мужчины приподнялась в судорожном вздохе, и я услышала тихий страдальческий стон. Слава создателю, он жив! Но, видимо, серьезно ранен. Нет, не время мне сейчас разыгрывать кисейную барышню и лишаться чувств! Ему явно требуется моя помощь.
Глубоко вздохнув, я вышла из машины и сделала первый шаг навстречу своей судьбе.
Калифорния
Аэропорт, аэровокзал, Жаль, но мне надо уезжать. Это - блюз, это - тоска, Пройден контроль. Наступает ночь, и приходит время, Время мне умирать От безразличия и от лени, Среди которых я нахожусь. Сменить восприятие, взять визу, И уехать в Америку. Вот сексапильный Сансэт бульвар, Вот ковбой Мальборо улыбается мне… Моя любовь, моё эго, Я знаю, что ты существуешь. Теплота прощания Звучит, как симфония.
Это чувственное небо Калифорнии, Всей кожей чувствую Лос-Анжелес, И вся раздражительность от долгого пути Проходит, и моя жизнь меняется.
У меня нет прав, но мне нравится идея ”Голосовать” на дороге. Стоя на дороге, Сливаюсь с асфальтом под ногами. Наступает ночь, и поток машин Выбивает меня из колеи. Полиция штрафует меня, Но это ещё не трагедия. Проделав путь, раздеться Под полуденным солнцем. Шесть утра, и я сбежала. Я - лёд в воде, я спелый фрукт, скажи, Моя любовь, мой Вессон, Моя хитроумная выходка - Выстрел из пистолета Звучит, как симфония.
Это чувственное небо Калифорнии, Всей кожей чувствую Лос-Анжелес, И вся раздражительность от долгого пути Проходит, и моя жизнь меняется.
БОНУСЫ
Автор искренне благодарит актера Джозефа Файнса за любезно предоставленную внешность и личное обаяние.
Автор искренне благодарит актрису Мэг Райан за любезно предоставленную внешность и личное обаяние.
Автор искренне благодарит моделей братьев Брюэр за любезно предоставленную внешность и личное обаяние.
Сообщение отредактировал БеккиТэчер - Ура! Пятница!:), 07.12.2012, 13:52
Я теряю голову, не смотри на меня так. Твои глаза что-то пытаются мне сказать сегодня. Как никогда в моей непорочной жизни Я заинтересован в продолжении. Это все - в линиях твоей судьбы, Это в твоем сердце... Scorpions - You and I
POV Роберт Мне было так хорошо в моем личном беспамятстве… Там не болела разбитая голова, там не стекали по саднящему лицу струйки крови, там целый и невредимый байк весело мчал меня по живописным горным дорогам, там целые стада белых кроликов беспечно паслись на изумрудно-зеленых лужайках… Определенно, я хотел бы задержаться там подольше!
Но когда я последний раз получал то, что хотел? Что-то даже сразу не припомню… Вот и сейчас, нисколько не сообразуясь с моими истинными желаниями, какой-то жестокосердный человек упорно тормошит меня, возвращая к печальной действительности, а его тихий глуховатый голос настойчиво зовет меня, разгоняя анестезирующую тьму:
- Сэр, вы слышите меня? Можете говорить? Что с вами произошло?
Ох, придется, видимо, ответить. Ибо по-хорошему невидимый обладатель встревоженного голоса не отвяжется!
- Я… Я как бы.. упал с велосипеда. – произнес я непослушными губами. Черт, ну и голос у меня, скриплю, как педали несмазанного байка. – Кажется, ударился головой.
Прохладные руки легкими касаниями ощупали мою многострадальную голову, пробежались по лицу. Удивительно, но мне казалось, будто в местах их прикосновений надоевшая боль чудесным образом утихает. Нет, Паттинсон, ты определенно бредишь!
- У вас огромная шишка на затылке, но голова цела. И, похоже, есть несколько ран на лице. Держитесь, все будет хорошо! Сейчас я вызову службу спасения.
Вот черт! Прилив ужаса, который я испытал от этих слов, вмиг прочистил мои мозги и заставил окончательно прийти в себя. Судорожно моргнув несколько раз, чтобы разогнать клубящийся перед глазами туман, я с трудом сфокусировал взгляд на своем спасителе. Вернее, спасительнице.
И чуть не застонал от горького разочарования. Рядом со мной на траве, уставившись огромными испуганными глазами, сидела юная девушка, совсем ребенок! Удивительно, что вообще делает это дитя в самых дебрях заповедника, да еще и в одиночестве? И вдвойне удивительно, как она не убежала сломя голову, увидев мое распростертое в траве бездыханное тело! О боги, если уж вы решили прийти мне на помощь, почему было не прислать сильного и многоопытного лесника, или хотя бы парочку шустрых бойскаутов? А это неземное создание, похоже, сейчас грохнется в обморок от созерцания моей окровавленной физиономии, и будет в своем праве – видок у меня, наверное, дикий. Хороши же мы будем оба, лежащие тут рядышком без чувств…
Но, как ни странно, вышеупомянутое неземное создание совсем не собиралось падать в обморок, а уже достало мобильный телефон и сосредоточенно нажимало вовсе даже не дрожащими пальчиками его кнопки. Черт, этого допустить никак нельзя!
- Пожалуйста, прошу вас, – взмолился я, стараясь, чтобы охрипший голос звучал как можно более убедительно, – не нужно вызывать спасателей!
- Не говорите ерунды! – надо же, этот ребенок умеет сердиться совсем по-взрослому. – Вы, похоже, серьезно ранены и только что бредили про каких-то белых кроликов. А я, знаете ли, совсем не врач и вряд ли с этим справлюсь!
- Прошу вас! – я постарался, насколько мог, изобразить свой самый умоляюще-подкупающий взгляд. Но без особого успеха, судя по скептическому выражению лица девушки. Отчаявшись, я протянул перепачканную руку и накрыл ее ладони своей, не давая своей упрямой спасительнице воспользоваться мобильником и обречь меня тем самым на настоящий кошмар в виде всемирного обсуждения моей разбитой физиономии. Надо же, заметил я мельком, в одной моей ладони поместились обе ее ладошки вместе с телефоном.
- Я почти в порядке, правда. И белый кролик вовсе не бред, вот он сидит, под сосной! О, его там нет? Ну, значит ушел, вот неблагодарное животное! Поверьте мне, не нужно никуда звонить! Это очень важно для меня. Просто довезите меня до стоянки, где я оставил свою машину. И буду вам признателен по гроб жизни!
Слушая эту нескладную взволнованную речь, девушка молчала, странным взглядом глядя на мою руку, все еще сжимающую ее запястья. Затем, аккуратно высвободив ладони из моего захвата, медленно подняла глаза. Глаза в тени широкополой шляпы были темные. Некоторое время она смотрела на меня в упор внимательным испытывающим взглядом, который почему-то вызывал стойкое ощущение щекотки где-то в районе желудка. Не знаю уж, что именно прочитала она на моем лице, но, к моему великому облегчению, девушка, наконец, согласно кинула.
- Хорошо, я не стану звонить 911, если вы так настаиваете. И отвезу вас, куда скажете. Но, прежде чем ехать, я окажу вам первую помощь. И не возражайте! Сейчас я принесу аптечку, сидите здесь!
Да я вроде и не возражал. И определенно не собирался менять место дислокации. Напряженная дискуссия совсем истощила мои силы. Испытывая сильнейшее головокружение, я облегченно откинулся на валун и смотрел, как мой ангел-спаситель в белых развевающихся одеждах плывет по траве в сторону дороги. Да, я сильно ударился головой. Определенно.
POV Дана Ну и в положение я попала с этим горе-велосипедистом! Спасателей он боится, ну-ну… Господи, я ведь понятия не имею, есть ли в этой игрушечной машинке из проката хоть что-то необходимое для оказания первой помощи!
К счастью, я зря сомневалась в предусмотрительности Марка. В багажнике моей крошки оказалась и аптечка, и упаковка бумажных салфеток, и несколько бутылок с водой, и даже небольшой термос с кофе. Я облегченно вздохнула и, схватив в охапку все, кроме термоса, поспешила обратно к своей строптивой находке. А она, то есть он, опять не подавал видимых признаков жизни. Голова бессильно свесилась на грудь, глаза закрыты, красивое бледное лицо все в подтеках запекшейся крови, из гривы светлых спутанных волос торчат какие-то веточки и сухая хвоя. Сердце у меня неожиданно защемило. Господи, надеюсь, я смогу ему помочь!
Положив все принесенное на траву, я присела рядом с бедным страдальцем. С чего же начать? Судя по вздутым венкам у него на лбу и прерывистому дыханию, а также по тому, как он время от времени рефлекторно сжимает челюсти, заставляя играть желваки на скулах, ему наверняка очень больно. Значит, стоит поискать в аптечке обезболивающее.
Без труда отыскав бутылочку с нужным средством, я вытрясла на ладонь две капсулы и открыла бутылку с водой. А затем, стараясь привлечь внимание своего невольного пациента, тихонько тронула его за плечо. Он тут же распахнул свои непонятного цвета глаза и пристально посмотрел на меня, словно уже забыл, кто я такая и откуда взялась. Ох, не надо на меня так смотреть! Этот прозрачный взгляд почему-то сильно нервировал. Сглотнув невесть откуда взявшийся в горле ком, я сказала, стараясь, чтобы голос звучал спокойно и деловито:
- Примите, пожалуйста, вот эти таблетки. Они должны снять боль.
Но мой пострадавший, игнорируя протянутое лекарство, с вожделением смотрел на бутылку с водой.
- Можно мне сначала просто воды. Пожалуйста! – прохрипел он, проводя языком по запекшимся губам. По неясной причине во рту у меня тоже моментально пересохло.
- Да, конечно, без проблем. – Пробормотала я и сунула открытую бутылку ему в руку.
На мгновенье я отвернулась, чтобы убрать пузырек с лекарством обратно в аптечку, а затем перевела взгляд обратно… Лучше бы я этого не делала! Мужчина жадно пил воду, блаженно закрыв глаза и откинув голову, выставив вперед линию челюсти, о которую, казалось, можно было порезать руку. Словно завороженная, я смотрела на его длинные пальцы, вцепившиеся в бутылку… на его губы, плотно охватывающие ее горлышко… на его выступающий кадык, двигающийся по горлу в такт жадным глоткам… на струйки воды, бегущие от его рта и оставляющие светлые дорожки на перепачканных щеках и шее… Смотрела, позабыв, как дышать… Да что это со мной такое, будто сама не своя… Можно подумать, это я ударилась головой, а не этот бедняга!
А этот бедняга между тем прекратил пить и смотрел на меня с явным удивлением. Конечно, ведь я сижу тут и пялюсь на него самым беззастенчивым образом, вместо того чтобы оказывать помощь. Я покраснела от досады и сказала резче, чем следовало:
- Примите уже лекарство, наконец!
- О’кей, о‘кей, – примирительно пробормотал он, не понимая, видимо, что на меня нашло, – давайте сюда ваши пилюли!
И протянул за ними свою перепачканную ладонь.
- Ну уж нет! – невольно вскричала я, – в руки я их вам точно не дам. Открывайте рот!
Парень удивился, но губы послушно приоткрыл. А я, невольно опустив на них взгляд, уже не была столь уверена, что это подходящая идея. Нет, надо было отдать ему это несчастное лекарство, пусть бы сам принял. Ну, проглотил бы попутно несколько микробов, ничего страшного. А теперь мне придется положить капсулы ему в рот! Я хотела было пойти на попятный и сунуть их в черную от земли ладонь, но в последний момент мне стало стыдно. Что он должен был обо мне подумать?
Я сердито встряхнула головой, прогоняя из нее всякие глупости, и решительно протянула ему белые капсулы. Я старалась держать их пальцами за самый краешек, готовясь сразу отдернуть руку, чтобы не коснуться ненароком его губ. Но мой больной неожиданно подался мне навстречу, и вместе с лекарством у него во рту вполне предсказуемо очутились и кончики моих пальцев. Мягкие губы, еще влажные от воды, плотно обхватили их, всасывая внутрь. Мало того – пытаясь захватить капсулы, он провел своим горячим языком снизу вверх по чувствительным подушечкам, одновременно слегка прикусывая их зубами...
Я резко отдернула руку, испуганная собственными ощущениями. Дыхание перехватило, сердце, казалось, пропустило пару ударов, а потом забилось как сумасшедшее. А пальцы саднило и покалывало, как от ожога. Я посмотрела на них, искренне ожидая увидеть вздувающиеся пузыри и едва удерживаясь от желания подуть на них. Или, еще лучше, сунуть в рот. В смысле, уже в свой. От последней мысли меня бросило в жар. Боже, что творится у меня в голове, кажется, я схожу с ума…
POV Роберт Ох, как же мне хотелось пить! Я понял это только в том момент, когда увидел в руках у моей благодетельницы восхитительно запотевшую бутылку с водой. Живительная влага, струившаяся по горлу в мой исстрадавшийся организм, казалось, сама по себе придавала мне сил, вымывая из головы боль и заторможенность. Подкрепившись живой водицей, я с таким энтузиазмом принял предложенное все той же благодетельницей лекарство, что чуть не заглотил вместе со скользкими капсулами и ее заботливые пальчики. Черт, надеюсь, я не напугал ее? Держа на весу облизанные мною пальцы, она выглядела как-то странно…
Кстати, о том, как она выглядела. Пока моя спасительница раскладывала на траве всякие устрашающие предметы оказания первой медицинской помощи, я, пользуясь случаем, разглядывал ее новым прояснившимся взглядом. Похоже, я слегка ошибся с определением возраста. Она, однозначно, не ребенок. Девушка, и вовсе не настолько юная, как мне показалось сначала. Скорее, молодая женщина лет двадцати, может, двадцати двух – как трудно точно определить возраст, когда детская внешность сочетается с недетской серьезностью!
Тут она, не замечая, к счастью, моего беззастенчивого разглядывания, сняла белую широкополую шляпу, которая ей явно мешала, и положила ее рядом на траву. Ее пышные и, видимо, очень длинные волосы, собранные на затылке в тяжелый узел, тут же засверкали на солнце тысячами золотистых искорок, так что я невольно зажмурился. Блондинка… А глаза, помнится, были темные, словно мягкий коричневый бархат. Точно, карие были глаза. Офигеть, кареглазая блондинка, вот это экзотика!
Хотя, если отвлечься от этого необъяснимо волнующего душу контраста между цветом глаз и оттенком волос, красавицей мою спасительницу не назовешь, даже с натяжкой. Никаких тебе классических пропорций – высокий лоб, широкие скулы и заостренный подбородок придавали лицу форму сердечка, а широко расставленные глаза казались для него слишком большими. Носик, хоть и аккуратный, оказался украшен россыпью крошечных рыжеватых веснушек. Рот был тоже великоват, с пухлыми, будто надутыми от какой-то детской обиды, губами, причем нижняя губа была немного полнее верхней. Прибавьте к этому бледную, прозрачную, словно фарфоровую, кожу и ни единого следа косметики на лице. В общем, не девушка, а лесной эльф какой-то!
Общая хрупкость фигуры только подкрепляла это впечатление. Я уже успел заценить тонкие пальцы и изящные узкие запястья, а теперь обратил внимание на длинную шею и нежные ключицы, благо открытый белый сарафан давал возможность разглядеть подробности. Правда, излишней худобой девушка не страдала - ведь если скользнуть взглядом ниже, в треугольный вырез сарафана, то картина создавалась вполне… женственная, и даже где-то… соблазнительная.
Словно желая предоставить мне возможность соблазниться в полной мере, девушка подвинулась практически вплотную ко мне и немного подалась вперед, заглядывая в лицо:
- Как вы теперь себя чувствуете, лучше? Обезболивающее уже должно было подействовать.
У нее был приятный голос, нежный, немного глуховатый. Я сразу обратил внимание на то, что девушка говорила с легким, едва уловимым акцентом, но, сколько ни старался, не мог определить, с каким именно. Скорее всего, что-то европейское. Держу пари, английский не родной для нее язык. Но звучало очень мило. Однако, надо же ответить, а то она опять решит, что я впал в транс! Я покорно прислушался к себе и благовоспитанно ответил, стараясь не пялиться слишком уж откровенно в ее вырез:
- Думаю… Мне и в самом деле гораздо лучше, спасибо! – и правда, голова почти не болела, да и общее состояние, учитывая пробудившуюся способность обращать внимание на определенные аспекты женской фигуры, было вполне удовлетворительным.
- Вот и славно! – произнесла девушка с напугавшей меня решительностью. – Значит, займемся вашим лицом. Сейчас я промою ссадины, и посмотрим, насколько они серьезны. Я постараюсь сделать это аккуратно, но если будет больно, сразу скажите, хорошо?
Все нескромные мысли мгновенно вылетели у меня из головы. Я согласно кивнул, решив в душе терпеть и не жаловаться, как бы больно не было. Почему-то очень не хотелось выглядеть слюнтяем в глазах этой необычной девушки. Я и так предстал перед ней далеко не в лучшем виде! Поэтому я решительно сжал челюсти и с опаской следил, как она достает из коробки первую салфетку, смачивает ее водой из бутылки и подносит ее к моему исцарапанному лицу. Я замер и предусмотрительно зажмурился.
Но процесс неожиданно оказался вполне даже приятным. То ли лекарство было очень сильным, то ли рука у моей врачевательницы очень легкой, а может, то и другое вместе. Но результат был однозначен – никаких неприятных ощущений, только нежные прохладные прикосновения на лбу, щеках, подбородке, шее… Я блаженно расслабился и только что не мурлыкал от удовольствия. Открыв глаза, я благодарно посмотрел в лицо своей спасительнице. Удивительно, она показалась мне теперь гораздо более симпатичной. Очевидно, побочное действие наркоза.
Под моим пристальным взглядом девушка слегка покраснела, что очень, кстати, ее украсило.
- Что такое? – чуть нервно спросила она. – Я сделала вам больно?
- Ни в коем случае, вы настоящий ангел милосердия! – ответил я вполне искренне, и девушка покраснела еще больше. – Просто я боюсь, вдруг вам станет плохо от вида крови.
Нечестный прием, ведь она уже продемонстрировала мне полное присутствие духа в критической ситуации. Но не признаваться же, в самом деле, что я подверг ее внешность тщательному анализу и даже вынес вердикт. Причем не самый лестный.
- На этот счет можете не волноваться, – кажется, это бесхитростное создание приняло мои слова за чистую монету и спешило теперь меня успокоить, – у меня имеется младший брат повышенной драчливости. Вы не представляете себе, сколько ран и ссадин мне довелось врачевать в своей жизни!
Сказав это, она улыбнулась мне, впервые за все время. И я просто перестал дышать… и довольно долгое время вообще не мог вспомнить, как совершается это нехитрое бессознательное действие. Голова снова закружилась – на этот раз от недостатка кислорода.
У нее была просто изумительная улыбка! Да что я говорю, просто сногсшибательная – искренняя, теплая, открытая, она невероятным образом преобразила ее лицо. В больших карих глазах зажглись лукавые янтарные искорки, на порозовевших щеках появились две очаровательные ямочки, яркие пухлые губы соблазнительно приоткрылись, обнажая ровные жемчужно-белые зубы. Черт, да она настоящая красавица, что я там себе навыдумывал насчет недостатков ее внешности?
А девушка, не замечая поистине сокрушительного действия, оказанного на мою мужскую сущность ее улыбкой, тем временем сосредоточенно промокала мое лицо сухой салфеткой, и каждое ее ласковое прикосновение теперь не расслабляло, а посылало ощутимые электрические импульсы в разные уголки моего очнувшегося организма. Я слегка поерзал, с ужасом ощущая, как тесные велосипедные шорты становятся еще теснее. Ооо нет, только не это! Паттинсон, ты долбаный извращенец! Тебе даже сотрясение мозга не помеха? Что, поможет только лоботомия?
От греха подальше я закрыл глаза и попытался успокоиться, старательно считая вдохи и выдохи. Но коварная девчонка отнюдь не облегчала мою задачу. Честно выполняя свой долг человеколюбия, она склонилась к самому моему лицу. Даже не открывая глаз, я чувствовал ее волнующую близость, ощущал кожей ее легкое дыхание, а когда ее выбившийся из прически локон, скользнув по щеке, прильнул легким поцелуем к моим мгновенно вспыхнувшим губам, я понял, что все мои усилия тщетны – процесс опять пошел!
Приоткрыв глаза, я сквозь ресницы посмотрел на невольную нарушительницу моего покоя. Заметила или нет? И что сделает, если заметит? Наверное, треснет меня еще раз по моей многострадальной голове и умчится прочь, и будет абсолютно права, между прочим! А заметит она непременно, ибо чертовы велосипедные шортики были не способны скрыть ни-че-го! В отчаянии я попытался потихоньку натянуть пониже край короткой велосипедной куртки, но это была заведомо провальная идея. Все, решено, если доберусь до дома живым, сожгу к черту этот порнографический костюм и развею его пепел над территорией национального заповедника Анжелес!
Тем временем моя мучительница, наконец, отстранилась, прекратив свою изысканную пытку, и теперь оценивающим взглядом взирала на дело рук своих. В смысле, на то дело, которое заключалось в отмывании моей физиономии, а не на то дело, которое являлось побочным эффектом этого процесса и располагалось немного ниже. К счастью.
- Ну вот, все оказалось не так страшно, как я думала сначала! – довольно заключила девушка и вновь улыбнулась. Да что же ты делаешь, негодница! Впрочем, черт с тобой, улыбайся, взрывая в моем мозгу ядерные бомбы, но только умоляю, не смотри вниз, не смотри вниз…
- У вас только две серьезные ранки – вот тут, над правой бровью, и здесь, в уголке губ. Остальное, к счастью, мелкие царапины. Так, сейчас посмотрим, чем можно это все обработать…
И она принялась сосредоточенно рыться в аптечке, в задумчивости прикусив белыми зубками пухлую нижнюю губу. Прикусив губу!!!! Твою ж мать… Это ее бессознательное действие обострило проблему просто до неприличия. А бедная девушка, не подозревая о присутствии рядом сексуального маньяка в моем лице, нашла, наконец, нужное средство и начала поднимать глаза…
К счастью, ужас мобилизует. Не успела спасительная мысль вспыхнуть в моем мозгу, как я уже начал действовать – молниеносным движением схватив стоящую рядом коробку с салфетками, я водрузил ее себе на живот, скрыв под ней свою неуместную озабоченность. Уловив краем глаза мое резкое движение, девушка вопросительно посмотрела мне в глаза, а потом на пресловутую коробку. Ох, детка, теперь смотри, сколько хочешь, я в домике!
- Я подержу, – ответил я предательски охрипшим голосом на немой вопрос своей врачевательницы, – вам так будет удобнее.
- Спасибо! – благодарно просияла в ответ девушка, и я немедленно почувствовал себя самой настоящей свиньей. Но коробку из рук не выпустил, мысленно уговаривая мини-Роба сидеть тихонько и не дергаться.
Что? Да, я называю ЕГО мини-Роб. Ну, должен же я как-то к нему обращаться! Он у меня, в конце концов, личность. Со своим мнением и характером. И с непрогнозируемым поведением, что он только что блестяще продемонстрировал. Мини-Роб – хорошее имя. Ну, не то чтобы он на самом деле был «мини». Нет, он вполне даже «макси»! Но если сравнивать с целым Робом, то есть со мной, то, конечно, мини. Черт, что я несу? Я идиот.
POV Дана Ох, ну что ж, пока вроде все идет неплохо! Если не обращать внимания на мое необъяснимо взвинченное состояние…
Надо сказать, что умытым мой невольный пациент выглядел вовсе не так устрашающе. Да и боль, похоже, его больше не мучила – черты лица разгладились, расслабилась сведенная судорогой челюсть, исчезли напряженные венки на лбу, страдальческие глаза, на мою погибель, прояснились. Правда, под конец гигиенической процедуры он почему-то засуетился, заерзал, и все рвался поправить одежду. Наверное, что-то все-таки беспокоило. Но он ни на что не жаловался и даже благородно вызвался подержать коробку с салфетками, чтобы мне было удобнее. Джентльмен, кто бы мог подумать!
Оставался открытым вопрос – что же такое творится со мной? Стыдно признаться, но обводить руками скульптурные черты лица, прикасаться к его коже, чувствуя покалывание рыжеватой щетины на своих пальцах, было наполовину приятно, наполовину тревожно. Было бы намного легче держать себя в руках, не смотри он на меня так… так… даже не знаю как! Но он почему-то все смотрел, ни на мгновение не отводя прозрачно-льдистого взгляда. Даже отвернувшись, я чувствовала этот взгляд всей кожей, как будто он обладал каким-то невероятным свойством осязаемости. А в какой-то момент все стало еще хуже, мы тогда, по-моему, просто разговаривали. По неясной причине прохладный горный хрусталь его глаз мгновенно превратился в жгучее расплавленное серебро, и теперь этот взгляд уже не бросал меня в дрожь, а буквально воспламенял. Даже удивительно, что за все это время я умудрилась покраснеть лишь однажды…
Но, наконец, с умыванием было покончено. К счастью, серьезных ран на лице оказалось всего две, и я решила начать с той, что красовалась над правой бровью. Она была довольно длинной, с неровными краями.
- Вам нужно будет обязательно обратиться к врачу, – сказала я, смачивая ватный тампон в дезинфицирующем растворе, – тут необходимо наложить швы. Иначе останется шрам.
Мужчина недовольно скривился, но возражать не стал. Еще бы, вряд ли он захочет портить свою эффектную внешность. Хотя это по определению невозможно… Так, я опять отвлеклась!
- А пока я постараюсь очистить и прижечь вашу рану, чтобы не началось воспаление. Будет неприятно, но придется потерпеть! – вот так, и никаких сантиментов. Ему вовсе незачем знать, что я растекаюсь лужицей от одного его взгляда!
Но он вовсе не испугался и вообще выглядел слишком довольным для тяжелораненного! Твердо решив не поддаваться обаянию его улыбки, я придвинулась поближе и принялась за дело. Поначалу мой больной вел себя просто идеально, притворяясь смежившей веки греческой статуей. Невольно я обратила внимание на его длинные густые ресницы, тень от которых веером лежала на лице, практически доставая до линии скул. Господи, ну вот зачем мужчине такие ресницы?
И не успела я так подумать, как этот самый мужчина приоткрыл свои невозможные глаза и провел своими невозможными ресницами прямо по чувствительной середине моей ладони. Касание было таким легким, невесомым, как будто бабочка задела меня в полете своим крылом. Трудно поверить, но от этого невинного прикосновения по моему телу с головы до ног сладкой волной пробежали мурашки. Я непроизвольно отдернула мгновенно задрожавшие руки и сердито посмотрела в лицо этому любителю махать ресницами. Но тот сидел смирно, невинно закрыв глаза. Наверное, показалось, решила я вернулась к ранке над бровью. Но спустя мгновение все повторилось с пугающей точностью – взмах ресниц, легкое касание и моя неадекватная реакция. А потом еще раз. И еще. Я изо всех сил старалась держать руки подальше от его лица, но тщетно. А мой несносный пациент продолжал моргать, посылая по моему телу все новые и новые порции мурашек, которые по какой-то неясной причине собирались внизу живота. И затевали там какие-то нескромные игры. Нет, я больше так не могу!
- Можно попросить вас закрыть глаза и не моргать, вы очень мне мешаете! – сказала я сердито, но голос мой предательски дрожал, а дыхания не хватило до конца короткой фразы. Только бы он не заметил, что со мной происходит, а то я сгорю со стыда.
- Хорошо, я постараюсь. Изо всех сил! – буквально промурлыкал он, в голосе явственно слышалась улыбка. Весело ему, надо же! Неужели он специально щекочет меня своими ресницами? Да нет, что я на него наговариваю, он ведь только-только оправился от обморока. Почудилось, скорее всего.
В любом случае, с ранкой над бровью я закончила. Надо отдать ему должное, он даже не поморщился от едкого дезинфицирующего раствора. Хотя боль наверняка была просто невыносимая. Пожалуй, дам ему возможность немного передохнуть, прежде чем начну обрабатывать следующую ссадину. А пока можно достать, наконец весь этот природный мусор из его волос.
- Теперь вы можете открыть глаза. – обратилась я к парню, который так старательно жмурился, что в уголках глаз собрались лучики морщинок. Он тут же послушался, и меня опять обожгло его взглядом, как огнем. Да что же это такое?
- Уже все? – мне показалось, или в его голосе действительно звучало что-то похожее на сожаление? Да ну, вряд ли он мазохист.
- Пока нет, – невольно улыбнулась я, – осталась еще одна ссадинка. Вы пока слегка отдохните, а я почищу вашу шевелюру. А то вы смотритесь немного дико со всеми этими хвойными иголками в волосах.
Мой больной усмехнулся и послушно склонил лохматую голову. Несмотря на это, мне пришлось придвинуться еще ближе и встать на колени, чтобы дотянуться до его затылка. Судя по всему, у нас с ним была довольно значительная разница в росте, подумала я, запуская руки в мягкую густую шевелюру. Ммм, как приятно… Если не считать того, что само дело оказалось сложнее, чем я предполагала. Некоторые особо смолистые хвоинки намертво застряли в шелковистых прядях, и боюсь, пытаясь распутать, я весьма немилосердно их теребила. Но парень опять стоически молчал и только тихонько сопел мне куда-то в область шеи. Ох, нет! Стоило мне обратить внимание на близость наших тел, как по моему собственному опять разлилась предательски приятная слабость. Пожалуй, надо с этим заканчивать, оставшуюся хвою дома достанет, а пока и так сойдет. Сейчас быстро обработаю последнюю ранку, и поедем от греха!
Стряхнув с его волос еще пару мусоринок, я отстранилась и искоса взглянула ему в лицо. Что-то мой больной как-то подозрительно разрумянился, и веки на лбу снова проступили. Надеюсь, это не признак начинающейся лихорадки. И правда, нужно поторопиться.
- Ну вот, еще чуть-чуть и можно будет отправляться в путь! – сказала я нарочито бодрым тоном. – Осталось прижечь еще одну ссадину вот здесь, над верхней губой. Она совсем небольшая, но место очень чувствительное. Должна предупредить, будет, наверное, очень больно.
Он приоткрыл было рот, собираясь, видимо, что-то ответить. Но я, решив поскорее покончить с этим неприятным делом, быстро смочила тампон и прижала к ранке. То ли он не ожидал от меня такой прыти, то ли боль действительна была очень сильной, но мой доселе терпеливый пациент вдруг страдальчески сморщился и со свистом втянул в себя воздух сквозь стиснутые зубы. И я, испытав острый прилив жалости и не успев даже толком осознать, что делаю, склонилась к его губам и бережно подула на больное место…
Он резко взмахнул ресницами, едва не задев меня ими по щеке. В широко распахнутых глазах полыхало пламя. С его полуоткрытых губ сорвался тихий полувздох-полустон, опалив мои губы неосязаемым поцелуем. Я замерла в нескольких сантиметрах от его лица, не в силах отстраниться. Дыхания больше не было. Сердце остановилось. Внизу живота бушевало торнадо. Боже, я сейчас умру…
POV Роберт Что она творит?!! Нет, эта невозможная девчонка твердо решила довести до конца то, что не удалось злокозненному белому кролику. Меня же сейчас разорвет на хрен!
А ведь еще несколько минут назад все было вполне невинно. Я сидел, закрыв глаза, откинувшись назад и намертво вцепившись руками в спасительную коробку с салфетками, пока она колдовала над ссадиной на моем лбу. Черт, как же мне было больно, этот долбаный дезинфицирующий раствор, казалось, прожег мне дырку прямо в черепе и теперь подбирался к мозгу! Но ни за что на свете я не хотел показаться своей спасительнице этаким нытиком-недотрогой, поэтому приходилось терпеть. Пытаясь отвлечься от боли, я забавлялся тем, что принялся щекотать ресницами ее ладони. Благо, ладони порхали в непосредственной близости от моего лица, а чертовы ресницы отличались немаленькой длиной. Помню, как в школьном возрасте я ненавидел эти проклятые опахала над глазами, делавшие меня похожим на девчонку. Однажды даже состриг их почти под корень мамиными маникюрными ножницами. Но они моментально отросли и мстительно стали еще длиннее и гуще. А потом я к ним привык. А сегодня вот, даже пригодились!
Итак, я развлекался, играя в мою маленькую невинную игру. Девушка, видимо, очень боялась щекотки, но стеснялась мне об этом сказать. Она так забавно вздрагивала всякий раз, как мои ресницы скользили по ее коже, и мне очень понравилось ловить ее прерывистые вздохи. Немного напрягало только то, что коробка с салфетками в моих руках почему-то подпрыгивала в такт этим вздохам. Что ж, похоже, мини-Робу тоже нравилась эта игра. Наконец девушка всерьез рассердилась и велела мне прекратить. А жаль, было прикольно!
Но потом моя спасительница, отпустив несколько обидных замечаний по поводу моей шевелюры, вознамерилась избавить ее от последствий контакта с лесной подстилкой. И вот тут-то мне стало не до смеха! Когда она запустила свои тонкие прохладные пальчики мне в волосы, я едва не застонал от внезапно нахлынувшего острого удовольствия. А она продолжала терзать меня, тормоша, перебирая и дергая за спутанные пряди, посылая обжигающие электрические заряды во вполне определенную часть моего организма. Но этого ей, видимо, было мало. Пытаясь дотянуться до моего затылка, она придвинулась почти вплотную, а я, желая ей помочь, наклонил голову и практически уткнулся лицом в… ооо да, моя прелесть, мой фетиш, мой всегдашний крышеснос!.. эта дьявольски соблазнительная ложбинка между дьявольски соблазнительных полушарий! Свежий теплый запах ее кожи ударил в голову, опьяняя и начисто вырубая способность связно мыслить. Как же мне хотелось наклониться чуть ниже и коснуться губами этой нежной алебастровой кожи…
Но тут она неожиданно отстранилась, и я чуть не застонал от горького разочарования и острого чувства потери. Ощущать ее так близко, практически в моих объятьях, это было так… правильно, что ли. Но девушка, очевидно, ни в коей мере не разделяла моих переживаний. Она выглядела спокойной и деловитой, и явно спешила покончить поскорее с процессом оказания первой медицинской помощи и избавиться от меня. Эта мысль почему-то была мне очень неприятна.
А потом… она принялась врачевать вторую ссадину, где-то в районе моего рта. Да так стремительно, что я не успел морально подготовиться и невольно зашипел от острой боли, ожегшей мне верхнюю губу. И тут это непредсказуемое создание, успевшее уже свести меня с ума несколькими разными способами, совершило самую немыслимую вещь, которую только можно себе представить. Она приблизила свое лицо вплотную к моему, сложила, словно для поцелуя, свои пухлые аппетитные губки и… подула!.. на мою!.. рану!...
Что я испытал в этот момент, невозможно выразить словами. Потрясение. Нет, шок. Нет, взрыв мозга! Мощный термоядерный взрыв, проникший в каждую клеточку моей души и моего тела – пожалуй, только этот образ хоть отдаленно отражает мои противоречивые эмоции. С одной стороны, в этом было столько нежности, столько трогательной заботы. Черт побери, никто не делал для меня ничего подобного с тех самых пор, как мне исполнилось лет пять или шесть. Поэтому неукротимая взрывная волна ворвалась для начала в мое неподготовленное сердце, с ходу разнеся его вдребезги на тысячу осколков… С другой стороны, это было, вне всяких сомнений, самое чувственное переживание за всю мою богатую приключениями жизнь. Ее свежее ароматное дыхание на моих губах – это было слаще поцелуя, горячее самого откровенного прикосновения. И поэтому, оставив разбитое сердце истекать кровью, взрывная волна устремилась прямиком вниз, устроив там вторичный взрыв такой силы, что пресловутая салфетная коробка буквально выскочила у меня из рук.
На несколько мучительно прекрасных мгновений мы замерли в считанных сантиметрах друг от друга. Завороженный, я смотрел в ее глаза, которые уже не напоминали ни мягкий коричневый бархат, ни мерцающий янтарь. Нет, сейчас в них словно бурлило и клокотало расплавленное золото, и я тонул, тонул в этих обжигающих глубинах, полностью теряя представление о времени и пространстве. Ее губы практически касались моих, и я с наслаждением впитывал исходящий от них лихорадочный жар. Наше дыхание смешивалось, лаская, обжигая, окончательно сводя с ума. Хочу коснуться ее губ… хочу сгореть и восстать из пепла… хочу потеряться в ней… забыться… забыть… не быть…
Сообщение отредактировал БеккиТэчер - Среда, 12.12.2012, 22:06
Под взглядом этих карих глаз Не устоять совсем, Останься мы, и смогла б она понять, Нельзя мне было отпускать, Нет, нет, нельзя так Жаль, ты ушла... Blue October - The Feel Again (Stay)
POV Дана Он резко взмахнул ресницами, едва не задев меня ими по щеке. В широко распахнутых глазах полыхало пламя. С его полуоткрытых губ сорвался полувздох-полустон, опалив мои губы неосязаемым поцелуем. Я замерла в нескольких сантиметрах от его лица, не в силах отстраниться. Дыхания больше не было. Сердце остановилось. Внизу живота бушевало торнадо. Боже, я сейчас умру…
…Наваждение развеял резкий надоедливый звук. Не менее минуты мне потребовалось, чтобы понять – звук издает мой брошенный в траву мобильник. Придя в себя, я отшатнулась от раненого велосипедиста, как от огня, и едва не упала на землю – голова кружилась, перед глазами все плыло. Нашарив непослушными руками в траве маленький серебристый аппарат, я довольно долго смотрела на него, пытаясь понять, что же делать с ним дальше. Наконец нажала онемевшими пальцами клавишу приема и поднесла мобильник к уху:
- Слушаю. – Пролепетала я в трубку. Звонил, конечно же, Марк.
- Дана, дорогая, как у тебя дела, все нормально? Я почему-то вдруг забеспокоился о тебе.
- Все хорошо, Марк, я в порядке. – Поразительно, неужели он на расстоянии почувствовал, что со мной происходит что-то не то!
- Милая, у тебя какой-то странный голос, – боже, неудивительно, что он заметил, у меня самой такое чувство, будто я слышу его впервые! – Где ты? Еще гуляешь?
- Да, Марк, я в заповеднике. Тут очень красиво. – Мне почему-то совершенно не хотелось рассказывать ему о своей находке, тем более эта находка не сводила с меня гипнотизирующего взгляда и внимательно прислушивалась к нашему разговору.
- Не задерживайся, лапушка, хорошо! Надеюсь, ты помнишь об ужине с нашими спонсорами? Ты обязательно должна присутствовать.
- Конечно, я помню об ужине. Не беспокойся, я успею.
- Ну и славно. Значит, скоро увидимся. Целую тебя в щечку!
- Я тебя тоже, Марк. До встречи.
Отключившись, я некоторое время продолжала сидеть, уронив руки на колени и глядя перед собой невидящими глазами. Мой дорогой Марк, сам того не подозревая, в очередной раз выручил меня из совершенно ужасающего положения. Что такое на меня нашло, не понимаю? Подумать только, еще миг – и я поцеловала бы этого мужчину, с которым судьба случайно свела меня первый и, надеюсь, последний раз в жизни. Мужчину, который каким-то непостижимым образом опутал меня паутиной взглядов, слов, прикосновений. Сейчас же опасное наваждение развеялось, звонок Марка вернул меня к реальности, разорвал сковывающую мой разум паутину. Я вспомнила, кто я и зачем здесь; что в моей жизни важно, а чему нет в ней места; к чему я всей душой стремлюсь, а от чего привыкла бежать сломя голову. Страшно подумать, куда могло бы завести меня мое внезапное помешательство. Что этот попавший в беду человек должен подумать обо мне? Боже мой, как стыдно…
- Вы куда-то торопитесь, очевидно? Я вас задерживаю? – Я вздрогнула от неожиданности, а еще больше от арктического холода, прозвучавшего внезапно в голосе моего пациента. Он что, злится на меня? За то, что чуть не поцеловала? Или потому, что этого не сделала? Я пойму это, наверное, взглянув ему в глаза… Но вот этого как раз делать нельзя ни в коем случае. Не стоит рисковать только что обретенным шатким душевным равновесием!
- Все в порядке. Но нам действительно пора ехать. – Невыразительно проговорила я, делая вид, что целиком сосредоточена на складывании в аптечку разных предметов первой медицинской помощи.
- Мне жаль, что доставил вам столько хлопот! – Теперь голос звучал не только холодно, но и сердито. Не удержавшись, я взглянула ему в лицо и тут же пожалела об этом – невозможные льдисто-прозрачные глаза буквально пронзили меня насквозь колючим злым взглядом из-под насупленных широких бровей. Я снова отвернулась, чувствуя, как в уголках глаз закипают предательские слезы. За что он так со мной?! А, впрочем, не все ли равно? Я сделала для него, что могла, сейчас отвезу его на стоянку и забуду все, как страшный сон! Кое-как я сгребла в охапку аптечку, пустую бутылку и позабытую на земле собственную шляпу и резко поднялась на ноги.
- У меня есть с собой термос с кофе, вам стоит выпить и подкрепить свои силы. – Я изо всех сил старалась, чтобы мой голос звучал так же холодно и отстраненно, как у него, но тщетно. – Давайте сюда коробку с салфетками, я отнесу в машину.
Не глядя на меня, он молча сунул мне коробку, я так же не глядя схватила ее и поспешила к машине. Больше всего на свете мне сейчас хотелось сесть в свою сверкающую крошку и умчаться куда глаза глядят от этого странного и пугающего мужчины. Но я знала, что не брошу его тут одного. Не смогу…
POV Роберт. Марк?.. Ужин?.. Я тебя тоже?.. Что за хрень происходит вообще?!! Только что мы были одни в этом мире, я и она, на расстоянии поцелуя друг от друга. На одно мгновение мне показалось, будто между нами происходит что-то особенное. Я растворялся в ее дыхании, я тонул в ее глазах, я чувствовал ее всей кожей. Я хотел ее, я уже присвоил ее себе… И тут возник какой-то гребанный телефонный Марк и развеял все очарование, и вот она сидит на траве мучительно далеко от меня, сжимая в руке чертову трубку, и прячет от меня свои глаза, и от нее весьма ощутимо веет холодом и отчужденностью. Это значит, что…
Да то! Ты просто самовлюбленный придурок, Паттинсон! Привык, что все женщины в радиусе километра падают, сраженные твоим неземным обаянием, секс-символ ты недоделанный! Не понял еще, что она далеко не все?.. И понятия не имеет о том, что ты, блин, звезда всемирного масштаба. Да если бы и имела. С какого перепуга ты вообразил, что она чувствует то же, что и ты? Ты просто смешон со своим никому не нужным пылом! У нее есть Марк, которого «она тоже…»
Я смотрел не нее, а мысли все кружились и жалили, жалили, жалили, словно рой взбесившихся ос. Дурацкая нелепая ревность, жгучий стыд и злость на самого себя, плюс никак не покидавшее меня и ставшее уже болезненным возбуждение – это было слишком для моего самообладания. Не сдержавшись, я наговорил девушке совершенно незаслуженных колкостей. То, как она вздрогнула, как застыло вдруг ее выразительное лицо, как подозрительно заблестели ее глаза – все это буквально проливало бальзам на мое раненное самолюбие. Но это была низкая месть… И уже через мгновенье, глядя на ее стремительно удалявшуюся по направлению к дороге изящную фигурку, я почувствовал острое раскаяние. В конце концов, девушка была само милосердие и сострадание, пока я сам все не испортил. Она, бедная не виновата, что я, словно озабоченный подросток, нафантазировал не ее счет то, чего не было.
Поэтому, когда она вернулась с обещанным термосом, я был готов загладить свою вину и примирительно улыбнулся ей, пытаясь поймать ускользающий взгляд. Но девушка молча налила в пластиковый стакан ароматный горячий напиток и протянула его мне, подчеркнуто стараясь не дотрагиваться при этом до моей ладони. Это задело меня сильнее, чем хотелось бы. Вот черт, я все-таки обидел ее. Или напугал. Одно другого не легче…
Пока я запивал свои горькие мысли горьким кофе, девушка задумчиво гладила ладонью разводы мха на валуне, старательно отворачивая от меня свое лицо. И я, не видя ее глаз, опять испытывал непонятное чувство острой потери. Да что же это такое, я уже сам себя не узнаю, откуда эта внезапная чувствительность? И где, спрашивается, мое спасительное чувство юмора, когда оно так необходимо? Ну, ведь реально смешная ситуация! Чуть не задавил невинного белого кролика, изобразил из себя летчика-камикадзе, был спасен от печальной участи лесным эльфом, умудрился на него запасть, возбудиться и приревновать напоследок. Ну, где же смех за кадром? Увы, как я ни силился, режим стёба что-то все не включался. Моя сердитая благодетельница абсолютно права, надо быстрее уезжать отсюда, пока я окончательно не тронулся рассудком.
Я залпом допил остатки кофе из стаканчика, и незатейливо вытер рот собственными пальцами.
- Спасибо большое, было очень вкусно. – Прямо долбаный британец на долбаном королевском приеме!
- На здоровье. Может быть, хотите еще? – От ее холодной вежливости хотелось застрелиться.
- Нет, спасибо, вполне достаточно! – Я себя уже ненавижу. И ее тоже.
Девушка закрыла термос и понесла его обратно в машину. Невольно залюбовавшись, я не смог на этот раз оторвать от нее свой голодный взгляд. Она шла, будто танцевала - легко, грациозно, изящно. Ветер трепал ее легкий белый сарафан, который так и льнул к телу, обрисовывая все его соблазнительные линии – тонкую талию, нежный изгиб бедра, стройные длинные ноги. Это удивительное сочетание хрупкости и женственности странным образом очаровывало. Черт, кажется, я опять попадаю в ту же ловушку! Даже не думай, мысленно приказал я мини-Робу, который опять решил оживиться. Как ни странно, он послушался. Замечательно, я начинаю походить на самого себя. Но рисковать не стоит, подумал я, опуская глаза и внимательно изучая прихотливый узор из царапин на собственных коленях.
- Давайте я помогу вам встать и дойти до машины. – Оказывается, девушка уже вернулась и стоит рядом, протягивая мне руку помощи. В буквальном смысле этого слова.
- Вы что, шутите! – я чуть не расхохотался от нелепости этого предложения. – Да я же в два раза больше вас!
Но моя спасительница, даже не улыбнувшись в ответ, все не отводила протянутой руки. Она что, серьезно собралась подставить мне свое плечо? Я занервничал.
- Я вполне в состоянии добраться до вашего транспортного средства самостоятельно! – В подтверждении своих слов я стал медленно, но верно подниматься, цепляя руками за валун.
- Я не собираюсь с вами спорить. Или вы принимаете мою помощь, или я звоню спасателям!
От неожиданности я разжал руки и вполне предсказуемо шлепнулся обратно на пятую точку. Ну и характер у этой крошки! И ведь знает, чем припугнуть! Стыдно, но придется соглашаться…
Ворча, я принял предложенную руку и аккуратно поднялся на ноги. Находиться в вертикальном положении было довольно странно. Ноги были как чужие, и голова слегка кружилась. Но в целом вполне нормально. Девушка поднырнула под мою руку, побуждая тем самым обнять свои хрупкие обнаженные плечи, а ее рука, скользнув назад, обвила меня за талию. Ее нежный золотистый затылок, как я и предполагал, едва доставал мне до плеча. Он ее волнующей близости, от прикосновения к ее гладкой коже, от тонкого запаха ее волос, голова закружилась еще больше. Так, прочь нескромные мысли, мне надо сосредоточиться и вспомнить, как передвигаются ноги. Стараясь не слишком сильно опираться на свою маленькую, но настырную помощницу, я сделал первый шаг. А потом еще. И еще. Ура, получается!
Так, потихоньку-помаленьку, мы совместными усилиями дотащили мой ушибленный организм до ее машины. Стойте, ЭТО что, машина? Крошечный кожаный салон рассчитан исключительно на эльфов вроде нее, а уж никак не на гоблина вроде меня. Да мне придется сложиться в четверо, чтобы в нем поместиться! Ну, я попал…
POV Дана Молчит. Ну и хорошо, и пусть молчит! Я осторожно вела автомобиль по неровной грунтовой дороге, стараясь не растрясти ненароком своего недавнего пациента. А тот сидел рядом, задумчиво глядя прямо перед собой, и молчал. Встречный ветер бил ему в лицо, трепал густую шевелюру, заставлял щурить обведенные длиннющими ресницами глаза. Я изо всех сил старалась не смотреть в его сторону, но нет-нет, да и бросала украдкой взгляд из под полей своей шляпы. Его резко очерченный скульптурный профиль вырисовывался на фоне синего калифорнийского неба, словно на старинной камее. И каждый раз при взгляде на него мое сердце делало опасный кульбит. Ну почему, почему на меня так действует каждая незначительная деталь его внешности, его прозрачный взгляд, звук его голоса, любое, самое невинное прикосновение, да просто само его присутствие? Действует, если называть вещи своими именами, возбуждающе…
Ведь, если разобраться, он вовсе не в моем вкусе. Мне всегда нравились смуглые кареглазые брюнеты со спортивной фигурой и хорошими манерами. Да, именно такие, как Марк. А этот… ну просто полная противоположность моему идеалу. Слишком худой, слишком высокий, слишком волосатый. Терпеть не могу такую небрежную прическу, и трехдневную щетину на лице, и щедрую поросль на груди и конечностях, и даже длинные ресницы у мужчин меня раздражают. И прикус у него неправильный, и губы слишком яркие для мужчины. И нос, если приглядеться, кривоват. А эти пронзительные светлые глаза непонятного цвета…. А эти нервные навязчивые жесты – рукой то шевелюру взлохматит, то волоски на груди потеребит, то по губам проведет, а то пальцы вдруг заламывать начнет. И эта его манера говорить, словно он всегда посмеивается над собеседником, да и над собой заодно. Словом, сплошные недостатки. Почему же тогда Марк, состоящий из одних достоинств, вызывает у меня исключительно братские чувства? А этот мужчина, настоящее средоточие недостатков – чувства исключительно неприличные? Не понимаю…
Ну да бог с ним! Дело ведь не только в нем, а в первую очередь во мне самой. Я никогда не отличалась в этом отношении особым… мммм… пылом, что ли. Сколько себя помню, все эмоции и душевные силы я отдавала танцу, на противоположный пол не особо и оставалось. Я прекрасно обходилась безо всяких чувственных происшествий месяцами, а то и годами. А когда они случались, то были каким-то… невыразительными. Никаких особых страстей, никаких неземных восторгов. Видимо, я была холодна от природы. И уж никогда меня не возбуждали мужские ресницы, или губы, или пальцы, или вот… коленки, например.
Я невольно посмотрела на эти коленки, практически упирающиеся в ветровое стекло кабриолета. Да, салон был несколько тесноват для моего длинноногого пациента. Ему явно некуда было девать свои стройные, покрытые жесткими рыжеватыми волосками нижние конечности. Которые находились сейчас в опасной близости от моих. И которые совершенно необъяснимо волновали меня, волновали до дрожи в руках, до мурашек на коже, до стеснения в груди. Боже, скорей бы кончилась эта дорога, пока я окончательно не сошла с ума и не наделала глупостей.
К счастью, мы уже вырулили на основную трассу заповедника. Строго-настрого приказав себе не коситься в сторону пассажирского сиденья, я крепче сжала руками руль и прибавила газу.
POV Роберт Молчит. Ну и хорошо, и пусть молчит! Я и так чувствую себя полным идиотом, торча из ее игрушечной машинки этаким буратино-переростком. Особенно напрягали возвышающиеся практически до ушей голые исцарапанные коленки, на которые моя спасительница то и дело косилась. Да уж, согласен, зрелище неприглядное.
Чего никак нельзя сказать о самой девушке. Она была совсем близко, слишком близко для моего душевного спокойствия. И когда машину слегка заносило на крутых поворотах горной дороги, мы невольно соприкасались плечами, бедрами, коленями. Это волновало… Не желая опять попасть под ее опасные чары, я старательно пялился прямо перед собой, но никак не мог удержаться от бросаемых украдкой взглядов. Какая жалость, что ее лицо опять скрывала от меня эта проклятая широкополая шляпа! Но, с другой стороны, ничто не мешало мне безо всякого стеснения облизывать взглядом тонкие запястья, нежные плечи, изящные ключицы, сходившиеся в трогательной ямочке у основания горла. А уж какой вид открывался мне с высоты собственного роста на ее чертовски соблазнительный вырез! Я даже умудрился разглядеть чертовски соблазнительную маленькую родинку на левой груди, почти у самой ложбинки. Вот бы коснуться ее губами… Черт, Паттинсон, сейчас же прекрати! Я резко выдохнул и сердито сжал зубы, решительно отвернувшись от этого опасного зрелища. И в целях конспирации слегка свел колени – ведь спасительную коробку с салфетками у меня отобрали! Ну почему, почему эта девушка действует на меня так возбуждающе?
Нет, ну я вообще-то довольно отзывчивый парень! Нужно совсем немного, чтобы привести меня в полную боевую готовность. И это далеко не первая неловкая ситуация, в которую ставит меня мой проказливый мини-Роб. Но сейчас ведь совсем другое дело!
Во-первых, со мной только что произошел несчастный случай, пусть даже этот факт подозрительно быстро выветрился из моей ушибленной головы. А ведь всего каких-то полчаса назад я лежал на траве, истекая кровью и корчась от боли, и не мог даже самостоятельно подняться на ноги. А сейчас поглядите на меня – как ни в чем не бывало изображаю гребанного Казанову, мечтая о поцелуях и облизываясь на пикантные родинки!
Во-вторых, сама девушка, как уже говорилось, абсолютно не в моем вкусе. Я всегда западал на экземпляры с яркой внешностью и откровенно пышными формами. Мне нравились девушки модные, гламурные, уверенные в себе и умеющие себя подать. Но при этом покладистые и не доставляющие мне никаких проблем. Необремененные особым интеллектом, чтобы я не чувствовал себя рядом полным идиотом. Ну и в обязательном порядке обладающие главным достоинством – они должны быть без ума от моей неотразимой персоны! За годы успеха я так привык к окружающему меня всеобщему обожанию, что иное отношение меня пугало и обескураживало. Я привык принимать знаки внимания, а не оказывать их. Привык уступать, а не завоевывать. Таков был мой идеал женщины – эффектная, доступная, понятная, обожающая. Хоть одно из этих утверждений можно было отнести к моей спасительнице? Ответ – ни одного!
Почему же я чувствую себя рядом с ней как озабоченный подросток, впервые оставшийся наедине с предметом своих запретных ночных фантазий? Почему она так волнует и тревожит не только мое тело, но и, что гораздо опасней, мою душу? Может, у меня все же случился передоз обезболивающего? Хотя в таком случае меня должно клонить в сон, а не тянуть на подвиги! Нет, видимо, все дело в ударе головой. Интересно, падение с велосипеда может сделать из относительно адекватного человека сексуального маньяка? Ой, как не хотелось бы…
Впрочем, нет смысла предаваться столь упорному самоанализу. Сейчас я сяду за руль своего преданного Сильверадо, приеду домой, позвоню Стефани, получу заслуженный нагоняй, залечу свои раны, а через две недели отправлюсь продвигать свой новый фильм. Думаю, в привычной обстановке, а особенно в безумной суете промотура, опасное наваждение рассеется как дым. И я смогу вволю посмеяться над сегодняшним нелепым приключением.
POV Дана Ну, вот и конец нашего пути. И, очень надеюсь, конец всей этой безумной истории. Выруливая на стоянку у ворот заповедника, я испытывала настоящее облегчение. Тут дожидался хозяина лишь один автомобиль – устрашающего вида пикап, точно такого же цвета, что и мой кабриолет, но раза в три больше.
Но, паркуясь рядом с этим монстром, я внезапно заколебалась. Конечно, больше всего на свете мне хотелось поскорее избавиться от общества этого пугающего мужчины и обрести, наконец, саму себя, спокойную и уравновешенную Дану Корн. Но, представив себе, что он, только-только оправившись от удара головой и потери крови, должен будет проделать в одиночестве долгий путь по оживленным автострадам мегаполиса, я почувствовала, как сердце невольно сжимает тревога. Если с ним что-то случится по дороге, я себе просто не прощу! Что ж, предложу ему свою помощь еще раз. Он, скорее всего, откажется. Но зато совесть моя будет чиста.
- Послушайте, сэр, – нерешительно обратилась я к сидящему рядом мужчине. Он обернулся, и я опять утонула в прохладной глубине его глаз. Ох, только держи себя в руках!
- Послушайте! – сказала я более решительно. – Вы уверены, что в состоянии вести машину? Травма головы – это не шутки, а путь вам предстоит неблизкий. Давайте я довезу вас до дома. Так мне будет гораздо спокойней.
- Я вполне сносно себя чувствую, все благодаря вашим заботам. Уверен, что доеду самостоятельно и без проблем. – Мне показалось, или в его голосе зазвучала легкая паника? Впрочем, как я и ожидала. Дать ему еще один шанс?
- Я совсем не знаю города, приехала сюда впервые всего на неделю. Но если вы покажете мне дорогу, то вполне справлюсь с обязанностями водителя. Ради вашей безопасности, соглашайтесь!
- Спасибо, вы очень добры, – пробормотал он, отводя глаза, – но я и так доставил вам слишком много хлопот!
Ну и ладно. Значит, пора попрощаться. Но, прежде чем расстаться навсегда, я должна сказать ему одну очень важную вещь. Или не стоит?.. Нет, все-таки скажу!
POV Роберт Я наивно полагал, что все мои терзания уже позади. Но судьба, видимо, решила, что мало испытывала сегодня мое терпение и нужно еще поискушать меня напоследок. Ибо, не успел кабриолет остановиться, как моя спасительница, вновь превратившись из снежной королевы в ангела милосердия, стала настойчиво предлагать мне свою дальнейшую помощь.
Вновь попав в плен этих теплых карих глаз, очарованный нежным тембром ее голоса, а еще больше звучащим в нем искренним сочувствием, я ничего на свете не хотел больше, чем согласиться. Просто чтоб побыть еще хоть немного с ней рядом.
Но, черт возьми, годами взращенная привычка к конспирации взяла верх. Никогда и не при каких обстоятельствах я не называл никому своего адреса. Тем более женщине. Тем более незнакомке, которую вижу впервые в своей жизни. Конечно, моя спасительница производит впечатление глубоко порядочного человека, она не знает моего имени, она скоро уедет отсюда. Но… В том-то и дело, что «но»… Слишком сильным было мое стремление во что бы то ни стало сохранить неприкосновенной свою частную жизнь. Слишком глубоко укоренился в душе ужас перед возможной оглаской. Наука скрытности тяжело далась мне в свое время. Я набил много шишек, и присущая мне от природы открытость и доверчивость дорого обходилась мне порой. Но теперь я не тот, что прежде, совсем не тот. Поэтому я ничего не мог с собой поделать. Это было на уровне подсознания, это стало моей второй натурой. Я отказался. Дважды. Чувствуя себя полным дерьмом. Но отказался.
К счастью, девушка не настаивала больше. Только посмотрела на меня пристальным изучающим взглядом, совсем как в тот раз, когда я уговаривал ее не вызывать спасателей. Душа моя буквально корчилась под этим чистым взглядом, но страх победил.
Не в силах больше смотреть ей в глаза, я начал неловко выбираться из крошечного кабриолета. Спина разогнулась с трудом, занемевшие от неудобного положения ноги слушались плохо. Но в остальном я и правда чувствовал себя хорошо – свежий ветер, бивший мне в лицо всю дорогу, взбодрил меня и придал сил. А оказавшись в родной кабине своего пикапа, я совсем приободрился. В том, что доберусь до дома вполне благополучно, я нисколько не сомневался.
Что ж, пора прощаться. Моя спасительница стояла рядом, опершись руками на открытое окно кабины, и тепло мне улыбалась. Черт, лучше бы она сердилась и говорила колкости. Было бы гораздо легче.
- Желаю вам благополучно добраться до дома. И обязательно обратитесь к врачу!
- Спасибо вам за все. Если бы не вы… не знаю, что бы со мной случилось!
- Я рада, что оказалась на той пустынной дороге. Берегите себя. И счастливого пути!
Приподнявшись на цыпочки, девушка неожиданно коснулась легким невесомым поцелуем моей щеки. Нет, не щеки – самого сердца. А потом развернулась и пошла прочь.
Ошеломленный, я смотрел, как она подходит к своему кабриолету, огибает его, открывает дверцу. Неужели она уйдет? Уйдет вот так? Неужели я отпущу ее? Я уже набрал в грудь воздуха, не понимая толком, что собираюсь сказать. Но тут девушка, поколебавшись немного, решительно повернула обратно. Возвращается!
- Я хочу сказать вам что-то важное, прежде чем уехать. – Сердце перестало биться, легкие перестали качать воздух, птицы прекратили свой неумолчный гомон, сама земля, казалось, остановилась в ожидании ее слов.
- Я просто не хочу, чтобы вы напрасно переживали. – Тихо проговорила девушка, опустив голову и не глядя мне в глаза. – Я никому не расскажу о нашей встрече. Ни знакомым, ни журналистам. И не буду делиться произошедшим в интернете. И вы можете быть уверены, что я не сделала ни одного вашего фото. Вам не о чем беспокоиться, мистер Паттинсон!
Буквально выпалив последнюю фразу, она сорвалась с места, запрыгнула в свою машинку, хлопнула дверца, мотор взревел, и уже через мгновение красный кабриолет умчал мою спасительницу в обратном направлении.
А я все сидел, пригвожденный к месту ее словами. Она знала, кто я такой, знала с самого начала, но не подавала вида, чтобы не смущать меня. Именно поэтому согласилась с моей просьбой не вызывать спасателей, именно поэтому не удивилась моему отказу от дальнейшей помощи. Она не хотела показаться нескромной, не хотела, чтобы я опасался подвоха с ее стороны. «Вам не о чем беспокоиться, мистер Паттинсон».
Черт. Черт. Черт. Опустив голову на руль, я застонал в голос от острого приступа ненависти к самому себе. Паттинсон, ты вел себя, как последний мудак. Она спасла тебе жизнь, а ты думал только о своей звездной заднице! Как теперь будешь смотреть ей в глаза при следующей встрече? О нет!!! Паттинсон, ты не только мудак, но и тупица! Не будет больше никаких следующих встреч! Ты ведь не знаешь ни номера ее телефона, ни адреса. Ты, как последний идиот, не спросил даже ее имени!
Эта мысль была как удар током. Я резко крутанул ключ зажигания, намереваясь, пока не поздно, догнать ее маленькую машинку. Почему, кстати, она рванула обратно в заповедник? Неважно, догнать, объяснить, попросить прощения…
Но внезапный порыв сменился такой же внезапной апатией. Я заглушил мотор и бессильно откинулся на сиденье. Нет, что сделано, то сделано, ничего уже не поправить. И лучший способ, каким я могу отблагодарить за все эту удивительную девушку – оставить ее в покое. Я и так уже выставил себя сексуально озабоченным придурком с манией преследования, не стоит пугать ее, изображая еще и маньяка-сталкера. Все. Хватит. Достаточно.
Я снова завел мотор и медленно поехал по направлению к Лос-Анджелесу, чувствуя себя опять на редкость паршиво, словно сам организм протестовал, лишившись ее целительного присутствия. Но вот странно – ударился я головой, а болело почему-то сердце… Нельзя было ее отпускать… Жаль, что она ушла…
Опять это чувство (Останься) Солнце скользит с небес вниз за реку, И ветер стих, я б здесь ждал темноты, Вокруг тебя воздух сгустился будто бы, Чувствуешь ли ты, да и умеешь ли, я – да!
Я вижу, мир мчит мимо, я споткнулся, Все в нём быстрей гораздо, чем я, Сидя в своих четырех углах И с малышкой сердечки деля, Я не могу быть кем-то, только собой
И жаль, ты ушла, Это было нашего начало шоу, Началом для нас, Стой... Стой... Стой... Нельзя мне было отпускать
Не солнце, нет, взошел твой лишь образ, И так давит взгляд твоих глаз на меня, А вот когда меня в первый раз Целовала ты, Я очень остро ощущал, Я как пришёл домой, Я чувствовал опять
Тогда ты говорила мне: "Скажи, ты же не уйдёшь?" Думать нужно было только о двоих, Двух звёздах шоу, Просила ты: "Останься здесь, не уйду и я", Нельзя мне было отпускать
Бери сердце моё, Сто тысяч раз ведь ты брала его, Но сейчас, сейчас, его оставлю себе
Закрылась дверь вслед за тобою, Твой светлый лик сереет на глазах, Смотрю, луна взошла и льёт свет свой славный на меня, Кто же знал? Кто же знал? Кто же знал?
Остаться мы должны, могли, И не отпускать, О, чёрт, нет, Теперь нужно думать нам о троих, В нашем шоу, шоу, шоу, Останься мы, может быть, мы б поняли, Никак нельзя нам уйти
Думать о чем-нибудь, о ней, Под взглядом этих карих глаз Не устоять совсем, Останься мы, и смогла б она понять, Нельзя мне было отпускать, Нет, нет, нельзя так
Мне так хочется лежать рядом с тобой на закате дня И проснуться лицом к тебе с лучами утреннего солнца, Но как и все, что я когда-либо знала, Ты исчезнешь в один прекрасный день, Поэтому я живу, пряча свое сердце, Я могу прожить всю жизнь, пряча свое сердце... Adele - Нiding my heart
POV Дана Педаль газа в пол. Встречный ветер безжалостно бьет в лицо, норовит сорвать с головы шляпу и унести прямо в синее калифорнийское небо. От ветра слезятся глаза… да, от ветра, от чего же еще! Я несусь в своем маленьком кабриолете с такой скоростью, словно за мной гонятся бесы. Вздор, никто за мной не гонится – невольный взгляд в зеркало заднего вида – действительно, никто не гонится. Это радует… да-да, это очень-очень радует… радует… очень…
Несколько глубоких вдохов. Немного прихожу в себя и с удивлением понимаю, что еду обратно вглубь заповедника. Что ж, это даже к лучшему. Бог с ним, с этим ужином! Не могу я вернуться в таких растрепанных чувствах в отель, к этим чужим лощеным людям из благотворительного фонда, к любопытной Джейн, к приколистам Дику и Мику, а главное, к Марку, который читает меня как раскрытую книгу. Не могу я весь вечер делать вид, что все в порядке, фальшиво улыбаться и поддерживать бессмысленный светский разговор. Не могу, не могу, не могу! И уж речи быть не может о том, чтобы выйти завтра в таком состоянии на сцену. Мне нужно побыть одной хоть пару часов, привести в порядок мысли и эмоции. Сделать именно то, для чего я сюда и поехала. Первая попытка с треском провалилась. Надеюсь, вторая будет удачной. Не под каждым же камнем в этом заповеднике валяются раненные звезды Голливуда! Эта мысль вызвала приступ нервного смеха, напугавший меня саму. Да, плохо дело…
В просвете деревьев слева от дороги что-то блеснуло. Горная речка! Прекрасно, то, что надо для моих расстроенных нервов. Съехав на обочину, я заглушила мотор и вышла из машины. Подумав, отключила звук мобильника и бросила его на сиденье. Пробравшись сквозь строй вековых сосен поближе к воде, я нашла на берегу плоский нагретый солнцем камень, уселась, свернувшись калачиком, и уставилась невидящим взглядом на прихотливо играющие по каменистому дну струи воды.
По опыту я знала, что не стоит гнать от себя навязчивые мысли, иначе они засядут в подсознании и вырвутся на свободу в самый неподходящий момент. Лучше на время дать им волю, чтобы они исчерпали себя и оставили в покое раз и навсегда. Поэтому, обреченно вздохнув, я погрузилась в назойливый водоворот мыслей и образов.
Перед глазами тут же возникло ошарашенное лицо горе-велосипедиста в тот момент, когда я назвала его по имени. Мистера Паттинсона. Роберта. Роба. До этого момента я боялась даже мысленно называть его так, боясь ненароком выдать себя. Видимо, напрасно, я оказалась на диво хорошей притворщицей.
Он и правда был уверен, что я не узнала его. Может быть, не стоило поддаваться порыву и говорить правду? Но мне почему-то было очень важно, чтобы Роберт это услышал… Вспомнив еще раз выражение безграничного изумления, постепенно сменяющееся на его лице столь же безграничным ужасом, я невольно рассмеялась.
Наивный, неужели он думал, что к концу 2014 года на земле остался хоть один человек, не знающий его в лицо? Хотя как раз у меня были все шансы остаться в неведении относительно его персоны. Киноманом я никогда не была, жизнью звезд не интересовалась, и вообще, по большому счету, в моей жизни не хватало времени и сил ни на что, кроме танца. Да, я вполне могла бы не узнать никогда, кто такой Роберт Паттинсон. Если бы не Джейн…
Мы познакомились с Джейн сразу после моего переезда в Нью-Йорк, несколько раз пересекались по работе и прекрасно относились друг к другу. Когда Марк предложил пригласить ее хореографом в мой сольный проект, я тут же согласилась. За два месяца подготовки и три месяца гастролей мы стали с ней настоящими подругами, несмотря на десятилетнюю разницу в возрасте и стопроцентную разницу в темпераментах. Джейн была на диво эмоциональным, вспыльчивым, восторженным и увлекающимся человеком. Но при этом очень отзывчивым и добрым. И невероятно талантливым. Перед нами стояла сложная задача – создать танцевальную программу из слияния классики, модерна и этники, такую, чтобы смотрелась на одном дыхании и никого не оставляла равнодушной. И Джейн вложила всю душу в наш рискованный проект.
Но у Джейн был один недостаток – она была безумной фанаткой того самого Роберта Паттинсона, с которым так причудливо свела меня сегодня судьба. Робо-одержимая, ROBsessed, как она сама себя называла. Смешное слово, но, к сожалению, полностью соответствующее действительности. Джейн отдавалась этому увлечению со всей безудержностью своей страстной натуры. Не пропускала ни одной премьеры, охотилась за автографами, общалась в интернете с такими же одержимыми, как она сама, пристально следила за каждым шагом кумира, разбирала по косточкам его интервью и умела, казалось, найти высший смысл в каждом слове и жесте. Но самое главное – она говорила о нем. Постоянно. Взахлеб.
И как-то так получилось, что в нашей небольшой труппе именно я стала поверенной ее безумной одержимости. Марк лишь беззлобно посмеивался над ней и шутливо просил не вербовать его в ряды поклонников. Мик и Дик, хоть и были более чем способны проникнуться ее восторгом, но в силу своей неомраченной голубизны вызывали у Джейн некую опасливую ревность. Оставалась я.
Поэтому я была вынуждена ежедневно выслушивать дифирамбы об уме, таланте, красоте, обаянии, сексуальности, доброте, отзывчивости, непосредственности и прочих неоспоримых достоинствах мистера Паттинсона. К счастью, со временем я научилась пропускать все это мимо ушей, думая о своем и поддакивая время от времени. Мало того. В редкие свободные вечера меня буквально силой усаживали меня за просмотр его фильмов. Надо сказать, смотреть фильмы с Джейн было чистое мучение – она подсказывала реплики, поминутно нажимала стоп-кадр, чтобы продемонстрировать мне наиболее выигрышный ракурс, и без конца ахала, вздыхала и закатывала глаза. Но фильмы сами по себе мне даже понравились, особенно последний. Тайком от Джейн я даже пересматривала их несколько раз в одиночестве. А потом долго не могла уснуть, мучимая кружащимися в сознании неясными образами.
Но все это было еще полбеды. Что действительно напрягало, так это изображения мистера Паттинсона, которые были везде – на ее телефоне, планшете, ноутбуке, а также на огромном количестве печатных постеров, плакатов и фото, которые Джейн зачем-то возила с собой по всей Америке. И при каждом удобном и неудобном случае показывала мне, призывая восторгаться Робо-глазками, Робо-губками, Робо-ручками и прочими прелестями. Иногда мне казалось, что если я еще раз услышу слово с приставкой Робо-, я просто завизжу. Но, не в силах расстроить подругу, я лишь вежливо кивала и старалась незаметно отвести глаза. Но странно, если в отсутствие Джейн я случайно натыкалась где-нибудь на очередную картинку, то невольно замирала, пытаясь разгадать тайны этого пронзительного светлого взгляда. А очнувшись от гипноза, испытывала жгучее желание разбить экран, разорвать фото на клочки, только чтоб не видеть этих глаз, не чувствовать непонятного смятения. Боже, иногда мне казалось, что я его ненавижу…
И по злой иронии судьбы именно мистер Паттинсон, встретить которого я хотела бы меньше всего на свете, оказался чуть ли не первым человеком, с которым я столкнулась в Калифорнии. И неудивительно, что я с первого взгляда узнала это лицо, которое невольно изучила лучше, чем свое собственное. Удивительно другое – моя реакция на него, более подходящая влюбленной по уши Джейн, чем мне, относящейся к этой звезде с тщательно скрываемой неприязнью. Удивительно, стыдно и очень опасно…
Не в силах справиться с собой, я вновь погрузилась в водоворот воспоминаний. Его изменчивый выразительный взгляд, то обжигающий, то бросающий в дрожь… кривоватая улыбка, собирающая лучики морщинок в уголках глаз… низкий волнующий голос… длинные пальцы, сжимающие горлышко бутылки… мягкие волоски на груди в вырезе велосипедной куртки… прикосновение его ресниц к моей коже… упругий шелк его волос… покалывание щетины на кончиках пальцев… обжигающее дыхание на моих губах…
Образы все кружились и кружились, пока измученное сердце не переполнилось и не попросило пощады. Достаточно витать в облаках, пора возвращать душевное равновесие. Усевшись поудобнее, я занялась дыхательной гимнастикой и аутотренингом, старательно очищая сознание до состояния звенящей пустоты. И уже через полчаса с радостью ощутила, как на меня снисходит долгожданное спокойствие. Чтобы закрепить результат, я посидела на моем камушке еще немного, сосредоточившись на виде и звуке бегущей по камням воды и стараясь ни о чем не думать. Пока не заметила, что лесные тени начали понемногу сгущаться. Надо возвращаться! Умывшись напоследок ледяной водой из приютившей меня речушки, я вернулась к своей машине. Ох, мамочки, на телефоне пять непринятых вызовов, и все, конечно, от Марка. Почувствовав острый укол совести, я быстро набрала сообщение: «со мной все в порядке, уже еду обратно». И завела мотор.
*** На запланированный деловой ужин я, конечно, опоздала. Когда я входила в наш уютный отель, на улице было совсем темно. Больше всего на свете мне хотелось сейчас незаметно прошмыгнуть в свой номер, принять горячую ванну и лечь спать. Но не успела я повернуть ручку на двери своего номера, как из соседнего вылетел Марк и буквально сгреб меня в объятья.
- Дана, родная, я так волновался! Что случилось?
- Все хорошо, Марк, я просто загулялась и потеряла счет времени. – Проговорила я, уткнувшись лицом ему в грудь, и моментально почувствовала, так окончательно меркнут треволнения прошедшего дня. В его теплых сильных руках я чувствовала себя так спокойно и защищенно. Какой контраст с теми, другими прикосновениями. Нет, об этом лучше не думать…
- Прости, я пропустила ужин с благотворителями. Я очень тебя подвела?
- Ерунда, я обо всем договорился. Устроим твое выступление через неделю, перед отлетом в НЙ, все будет на высшем уровне. Главное, с тобой все в порядке. – Марк отстранился и испытывающе посмотрел мне в лицо. – Или не совсем? У тебя какой-то странный вид…
- Я просто очень устала. – Пробормотала я, краснея и отводя глаза. Никогда не умела ему врать!
- Тогда иди отдыхай. Я распорядился наполнить тебе ванну и принести легкий ужин. Все должно быть уже готово.
- Ты просто чудо, Марк, спасибо тебе!
- Все для тебя, радость моя, все для тебя! Спокойной ночи. – Звонко чмокнув в щеку, Марк легонько подтолкнул меня в сторону моего номера.
- Спокойной ночи, Марк. – Ответила я, по-прежнему не в силах смотреть ему в лицо, и тихонько закрыла за собой дверь.
Позднее, нежась в теплой ароматной ванне, я задумалась, почему не стала рассказывать Марку о том, что на самом деле произошло сегодня на прогулке. Нет, я, конечно, обещала мистеру Паттинсону молчать. Но, во-первых, Марку можно было доверять целиком и полностью, дальше него это бы не пошло. И, во-вторых, я могла просто не называть ему звездного имени, а обрисовать ситуацию в целом. Но мне почему-то категорически не хотелось этого делать. Странно, ведь от Марка у меня никогда, с самого детства, не было секретов. Ему я могла рассказать все, что угодно. Так странно было скрывать то-то от него. И все же… Впервые в жизни мне захотелось оставить свои мысли и эмоции только себе. Ни с кем, даже с Марком, я не готова была делить воспоминания о встрече с Робертом. Боже, стоило мне даже мысленно назвать его по имени, как разгоряченное водой тело покрылось мурашками. Хорошо, что не стала рассказывать! Вряд ли мне удалось бы сохранить спокойствие. А Марк слишком проницателен и слишком хорошо меня знает. Не нужно ему знать об этом недолгом помрачении рассудка. Я и так слишком часто делала ему больно…
Горячая вода почему-то совсем перестала греть. Я выбралась из ванны, закуталась в белый пушистый халат и прошлепала в спальню. С сомнением посмотрела на красиво сервированный ужин. Аппетита не было совершенно. Выключив свет, я скользнула под одеяло, как была, в теплом халате, и свернулась клубочком. Боже, прошу, пошли мне ночь без сновидений!
*** Но увы, просьба моя не была услышана. Нет, меня не преследовал, как я больше всего опасалась, изменчивый светлый взгляд. Мне приснился другой, очень странный сон.
Я снова маленькая девочка, Даша Корнилова, воспитанница питерской Академии русского балета. Я снова стою у станка в своем балетном классе, почему-то совсем одна, недоумевая, куда же подевались мои одноклассницы. Стою, выполняя под негромкую музыку обычный набор разминочных упражнений. Спина нестерпимо ноет от напряжения, мышцы ног сводит от бесконечных батманов и плие, но я знаю, что останавливаться ни в коем случае нельзя. Хотя и не понимаю, почему. Тут дверь напротив меня открывается и входит моя преподавательница классического танца, Софья Даниловна Зарецкая. Увидев ее тонкую прямую фигуру, по обыкновению закутанную в ажурную белую шаль, я принялась выполнять упражнения с еще большим усердием, надеясь заслужить редкую, на такую желанную похвалу наставницы. Но Софья Даниловна, будто совсем не замечая моего присутствия, принялась ходить взад-вперед по балетному классу своей порывистой летящей походкой, произнося высоким резким голосом фразу за фразой:
- Запомни, дитя! Настоящая танцовщица принадлежит сцене и только ей. Принадлежит целиком и полностью. Со всеми своими желаниями, мечтами и стремлениями. В твоей жизни все должно быть подчинено танцу. Ты должна собирать по крупицам все, что дает тебе жизнь, будь то счастье или горе, будь то наслаждение или боль. Собирать и нести на сцену, и отдавать в танце. Все до последней капли. Не оставляя себе ничего. Особенно это касается любви. Ты красива, ты талантлива, ты будешь влюблять в себя зрителей, сводить с ума, доводить до экстаза. И будешь питаться их страстью, чтобы танцевать еще лучше. Но ни в коем случае не наоборот. Полюбить самой – значит начать транжирить драгоценную энергию, которая должна принадлежать искусству и только ему. Любящая женщина отдает любимому огромную власть над собой. Она перестает принадлежать себе самой. Она перестает принадлежать сцене. Это недопустимо. Это преступно. Это очень опасно.
Тут Софья Даниловна все же посмотрела на меня, и взгляд ее потеплел. Она подошла совсем близко, ласково погладила меня по щеке своей сухой невесомой рукой и произнесла совсем другим тоном, нежным и взволнованным:
- Будь осторожна, Дашенька!
В этот момент я проснулась и резко села на кровати. Сон был таким реальным! Я даже чувствовала ноющую боль в мышцах, словно и правда только что стояла у станка. В ушах до сих пор звучал голос Софьи Даниловны, а щека еще помнила прикосновение ее руки.
Как же я была рада увидеть свою дорогую наставницу, пусть и всего лишь во сне! Я только сейчас поняла, как сильно соскучилась по ней. Она была в свое время поистине легендарной балериной, а потом стала не менее легендарным педагогом. Помню, мои родители были вне себя от радости, когда я попала к ней в класс. Несмотря на требовательность и очень острый язык, все девочки в нашем классе ее просто обожали, и я не была исключением. Можно сказать, что за годы учебы она стала мне второй матерью. Почему она приснилась мне именно сегодня, и так странно? Неужели хотела предостеречь от чего-то? Неужели я в этом нуждалась?
Некоторое время я вертелась в постели с боку на бок, пытаясь избавиться от навязчивых ночных образов и собственных тревожных мыслей. Что ж, уснуть больше все равно не удастся. За окном потихоньку светает, значит вполне можно встать и заняться разминкой. Через несколько часов репетиция в Санта-Монике. Я должна быть в форме.
*** Репетиция началась неудачно. Все были взвинчены и заняты своими мыслями. Марк все не мог утрясти какие-то детали с администрацией развлекательного центра и без конца раздраженно разговаривал по телефону. Дик и Мик явились бледные, с темными кругами под глазами, и подчеркнуто не разговаривали друг с другом. Понятно, опять полночи зависали в первом попавшемся местном гей-клубе, по традиции запали на одного и того же мужчину и теперь, независимо от того, кому досталась победа, дулись друг на друга. Ну а Джейн просто была в своем репертуаре, треща без умолку о любимом актере и прикидывая разные варианты встречи с ним, раз уж счастливая судьба занесла ее в Лос-Анджелес. Интересно, что бы она сказала, узнай о моем вчерашнем приключении? Я представила картину в красках и чуть не рассмеялась. Хотя вообще мне было не до смеха. От всех этих волнений за последние сутки я чувствовала себя полностью измотанной эмоционально. Смогу ли я танцевать в таком состоянии?
Но, к счастью, боялась я напрасно. Стоило мне ступить на сцену и начать двигаться под знакомую музыку, как все пережитое подернулось дымкой нереальности, словно старый полузабытый сон. Окунувшись в родную стихию танца, я снова стала сама собой. Постепенно мне удалось и остальных заразить своим энтузиазмом. Мальчишки начали работать в полную силу, разрумянились и заулыбались. Джейн, позабыв на время о своей одержимости, профессионально нами руководила, подстраивая танцевальные номера под особенности местной сцены. Марк, решив, наконец, все проблемы, одобрительно следил за нами со зрительских мест, время от времени вставляя ценные замечания и аплодируя в наиболее удачных местах. В общем, репетиция закончилась гораздо лучше, чем началась. Особенно была довольна я. Любимая работа – вот спасение от всяких ненужных мыслей! А работы в ближайшее время, к счастью, было много. А потом – домой, в любимый Нью-Йорк!
*** Следующая неделя выдалась очень напряженной. Разные залы в Санта-Монике, Пасадене, Малибу. А потом поездки в Сан-Диего, Сакраменто, Сан-Франциско. Переезды, репетиции, выступления, афтепати. Овации, цветы, поклонники, комплименты. Моя обычная гастрольная реальность. И в этой реальности я, казалось, совершенно позабыла о маленьком приключении в заповеднике Анжелес. Образ невольно спасенного мною звездного велосипедиста не тревожил меня в этой реальности ни днем, ни ночью. Но вот на сцене…
На сцене, где молчал голос рассудка, где рушились возведенные им преграды, где я полностью отдавалась чувствам и эмоциям, все было по-другому. Порой, в самый разгар особо страстного танца, из подсознания неожиданно вырывался запретный образ. И тогда на сцене со мной словно оказывался он, Роберт, и я вновь пробовала на вкус его имя. До боли реальные воспоминания окутывали меня, словно облаком, я снова купалась в его глазах, таяла от его улыбки, трепетала от его случайных прикосновений, просто плавилась от переполнявшей меня нежности. И, словно воспоминаний было недостаточно, мое неуправляемое воображение шло дальше. И вот я уже всем телом ощущала его невесомые объятья, обжигающие прикосновения рук на обнаженной коже, а на пылающих губах – сладость его поцелуев. Я танцевала, буквально сгорая от страсти, возносясь на вершины наслаждения, неведомые мне ранее ни в мечтах, ни в реальности.
Но спустя пару часов после выступления сладострастный дурман развеивался, и я снова становилась сама собой. Меня, конечно, беспокоили эти непонятные метаморфозы. Такого со мной никогда не было. Но поделать я ничего не могла…
*** Наконец гастроли в Калифорнии подошли к концу. Поздней ночью мы возвращались из Сан-Франциско в Лос-Анджелес, где нам предстояло последнее благотворительное шоу перед возвращением домой. В самолете Марк, как обычно сидящий в соседнем кресле, вдруг проговорил задумчиво:
- Знаешь, милая, я все хочу тебе сказать. Мне кажется, в последнее время ты стала танцевать как-то иначе.
- Что ты имеешь в виду? – Перепугалась я. Если эти непонятные видения начали сказываться на манере моего танца, придется их прекратить. Неважно, каким способом! – Иначе – это хуже?
- Не говори ерунды! – Марк успокаивающе погладил меня по руке. – Ты же сама видела, какой успех имели у публики твои последние выступления. Просто… я даже не знаю, как сформулировать…
Я ждала, вся превратившись в слух.
- В твоих движениях стало больше страсти, больше огня. От тебя иногда просто током бьет, честное слово!
- Это хорошо? – Вот все, что меня сейчас интересовало.
- Да, пожалуй, да! – засмеялся Марк. – Просто мне интересна причина.
- Я не знаю, Марк. Вроде все по-прежнему. – Ну вот, я опять ему вру. Но не рассказывать же правду, я просто умру со стыда.
- Просто я подумал… может, ты влюбилась?
Даже не глядя на Марка, я почувствовала, как он напрягся и похолодел рядом со мной, ожидая ответа.
- Теперь ты говоришь ерунду! – Сказала я ласково, пристраивая голову на его плечо. – Ты же знаешь, я не влюбляюсь.
- Прости, солнышко, что пристаю с глупыми вопросами! – Марк прижался щекой к моей макушке. Я почувствовала, что он снова улыбается. – Больше не буду, обещаю.
Я тоже улыбнулась в ответ и устало закрыла глаза. Я не сомневалась, что сказала Марку правду в главном вопросе. Странно, что и Софья Даниловна в моем сне, и Марк в реальности, спрашивали меня о любви. Как будто я способна на что-то подобное. Словно я не привыкла жить, пряча свое сердце. А вот про посещающие меня порой обжигающе-чувственные видения никому знать не нужно. Главное, что они позволяют мне лучше танцевать.
Видимо, я должна сказать вам спасибо, мистер Роберт Паттинсон!
Пряча свое сердце
Вот как всё произошло, Я встретила кое-кого случайно, Я была в восторге, Я была в восторге
Это произошло в худшие мои дни, Тогда ты унес все мои печали и боль прочь, Избавил меня от них, избавил меня от них
Мне так хочется лежать рядом с тобой На закате дня И проснуться лицом к тебе с лучами утреннего солнца, Но как и все, что я когда-либо знала, Ты исчезнешь в один прекрасный день, Поэтому я живу, пряча свое сердце
Я высадила тебя на станции, Поцеловала в лоб, Смотрела, как ты машешь, Я смотрела, как ты машешь
Затем я вернулась домой, к моим небоскребам, Неоновому свету и ждущим меня бумагам, Это я называю домом, Я называю это домом
Мне так хочется лежать рядом с тобой На закате дня И проснуться лицом к тебе с лучами утреннего солнца, Но как и все, что я когда-либо знала, Ты исчезнешь в один прекрасный день, Поэтому я живу, пряча свое сердце
Я проснулась с камнем на душе, Я снова возвращаюсь туда, где все началось, Утренний дождь, утренний дождь, Несмотря на это я хочу, чтобы ты был рядом, Та старая дорога, которая привела меня сюда, Зовет меня домой, зовет меня домой
Мне так хочется лежать рядом с тобой На закате дня И проснуться лицом к тебе с лучами утреннего солнца, Но как и все, что я когда-либо знала, Ты исчезнешь в один прекрасный день, Поэтому я живу, пряча свое сердце, Я могу прожить всю жизнь, пряча свое сердце...
Сообщение отредактировал БеккиТэчер - Вторник, 25.12.2012, 04:02
Если в твоей жизни нет любви, Тебе всё не в радость. Ты уже побывал повсюду В надежде найти любовь всей своей жизни, Любовь всей жизни. Robbie Williams - Supreme
POV Роберт
- Роб, о чем ты думал?!! Что за ребячество?!! Это самый глупый, опасный, безответственный поступок из всех, что ты совершал на моей памяти! – Разъяренная Стефани буквально металась по моей спальне, подкрепляя каждую фразу убийственным взглядом в мой адрес. – Ты представляешь, какие могут быть последствия? У тебя на носу промотур! А на тебя без слез не взглянешь! И ведь все могло бы закончиться еще хуже! Страшно даже подумать… Как ты мог? Ты же мне обещал!!!
К концу этой гневной тирады голос Стефани, и без того достаточно высокий, перешел в настоящий ультразвук, который проникал прямиком в мой многострадальный мозг и производил там какие-то необратимые разрушения. Я страдальчески поморщился
- Стеф, пожалуйста! Мне и так хреново… К тому же, ты мешаешь уважаемому доктору заниматься своим делом.
Привезенный Стефани особо доверенный пожилой врач, уже закончивший первичный осмотр моего ушибленного организма, посмотрел на меня с немой благодарностью. Видимо, его уши тоже сильно страдали от звуковой атаки моего возмущенного агента. Стефани презрительно фыркнула, но голос слегка понизила.
- Доктор, так что с этим засранцем? Только не говорите мне, что необходима госпитализация! Это была бы настоящая катастрофа!
Врач, деликатно откашлявшись, проговорил, осторожно подбирая слова, чтобы не спровоцировать очередной всплеск эмоций разгневанной женщины.
- Ээээ, все не так страшно, как кажется на первый взгляд. Сознание ясное, рефлексы в норме, общее состояние удовлетворительное. Думаю, обошлось без сотрясения головного мозга. Просто сильный ушиб. Это лечится амбулаторно. Я оставлю нужные лекарства. Но главное для него сейчас – полный покой и отсутствие стрессовых факторов. – Выделив голосом последнюю фразу, добрый доктор выразительно посмотрел на Стефани. Блин, дай я тебя поцелую, чувак!
- Спасибо, доктор, вы меня успокоили! – Удивительно, Стефани выглядела слегка пристыженной. – Но не надейся, что я забуду, Роб! Мы с тобой еще поговорим на эту тему! Я невольно содрогнулся от этой пугающей перспективы. Да, она мне этот случай долго припоминать будет!
- А что с лицом, доктор? Вы же понимаете, ему скоро предстоят публичные появления…
- Я как раз собираюсь вплотную им заняться, если позволите. – Пробормотал врач, доставая из чемоданчика сверток с хирургическими инструментами. Мой желудок предательски сжался при виде всех этих блестящих штучек, которые больше всего напоминали орудия средневековых пыток.
- Стефани! – Позвал я придушенным голосом. Надо ее чем-то срочно отвлечь, если она просечет, как отчаянно я трушу, то точно будет стебать меня этим до скончания веков. – Нужно, чтобы кто-то забрал из заповедника остатки моего байка. Негоже засорять природу!
- Ладно, сейчас распоряжусь. Гринписовец хренов! – Бросив на меня еще один убийственный взгляд, она, прихватив мобильник, вышла на балкон и прикрыла за собой дверь.
Мы с доктором вздохнули от облегчения. Хором.
- Ну-с, молодой человек, приступим! – Решительно проговорил эскулап и потянулся к своим устрашающим инструментам. Я поспешно зажмурил глаза. Чем меньше мне удастся увидеть, тем лучше!
На некоторое время воцарилась тишина, прерываемая лишь противным звяканьем инструментов, да моим оглушительным сопением.
- Должен заметить, вам весьма грамотно оказали первую помощь. Раны чистые, воспаления удалось избежать. – Проговорил доктор, накладывая на мою рану над бровью последний шов. – Вы должны быть благодарны этому человеку. Говорите, вас нашла молодая девушка?
- Угу. – Только и смог ответить я.
Ох, дорогой мой Айболит, зачем ты об этом спросил! Меня сразу окутало облако до дрожи реальных воспоминаний, и сладких, и горьких одновременно. Сидя с закрытыми глазами, так легко было вообразить, что моя прекрасная спасительница по-прежнему рядом, что это ее нежные руки касаются моего лица, что это ее дыхание шевелит мои волосы. И вот я словно наяву слышу ее тихий глуховатый голос… вижу ее теплый взгляд… золотые искорки в волосах… волнующие изгибы тела… чувствую пьянящий аромат кожи… ее дыхание на моих губах… наш ПОЧТИ поцелуй…
Ах ты, черт, опять! Какое счастье, что я успел переодеться в свободные домашние брюки, а то бы бедняга доктор однозначно решил, что я слишком рад его видеть. Дыши, Роб, дыши…
- Кстати, о девушке! – Вот проклятье, Стеф, оказывается, уже закончила разговор и вернулась в комнату. Я осторожно приоткрыл один глаз, наткнулся на ее острый испытывающий взгляд, и поскорей закрыл его обратно.
- Она, конечно же, тебя узнала? – В голосе Стефани вновь зазвенело напряжение, хотя, помня наставления доктора, она старалась держать себя в руках.
Я ничего не ответил и лишь безотчетно сжал челюсти, да так, что зубы заскрипели. Черт, вы что, сговорились терзать меня воспоминаниями? Перед глазами возникла сцена нашего прощания. Непонятное выражение ее бездонных глаз, взмах пушистых ресниц, румянец на щеках, прикосновение горячих губ к моей щеке… «Вам не о чем беспокоиться, мистер Паттинсон!»
- Ну конечно, кто бы сомневался! Черт, это может стать для нас большой проблемой. Все это, возможно, уже в твиттере, а к вечеру будет на всех фанатских сайтах. А уж если на нее выйдут журналисты… Огласка подобного рода негативно скажется на твоем имидже и вызовет массу ненужных вопросов во время промо. Ты уверен, что она не сделала фото, пока ты был без сознания?
- Она не делала фото. И она никому ни о чем не расскажет. – Процедил я сквозь зубы, не решаясь открыть глаза, чтобы не выдать бушевавших во мне эмоций.
- Роб, ты и правда сильно ударился головой! – Презрительно фыркнула Стефани. – Что за приступ ничем не оправданной наивности! Ты что, знаешь людей, которые отказались бы пропиариться за твой счет? Или отказались бы от той суммы, которую готово выложить любое издание за информацию о тебе? Вот, и я таких не знаю!
Я молчал, не зная, что возразить. Каждое сказанное ей слово кислотой разъедало мне душу. Потому что в каждом из них была горькая правда мира, в котором я живу.
- Можно, конечно, попытаться сработать на опережение. Связаться с ней и предложить денег за молчание. Ты знаешь ее имя и как можно ее найти?
- Нет, я не спросил ее имени. – Пробормотал я, и тут же невольно зашипел от боли и распахнул глаза – доктор принялся прижигать мои многочисленные царапины.
- Ох, Роберт! – Только и смогла сказать Стефани, закатив глаза и укоризненно покачав головой. Да, согласен, я конченый идиот, даже возражать не стану! Идиот, потому что струсил и позволил этой девушке вот так исчезнуть из моей жизни…
- Ладно, будем решать проблемы по мере их поступления. Сейчас же посажу человека мониторить интернет. Может быть, нам удастся свести ущерб к минимуму.
- Она никому ни о чем не… – Начал было я, но моя циничная агентша с досадой отмахнулась от меня и снова обратилась к врачу:
- Лицо сильно пострадало? Как долго будут заметны следы падения?
- Думаю, могу вас обрадовать. Если заживлению ничего не помешает, то уже через неделю ваш красавец снова сможет покорять женские сердца!
- Что ж, может и не придется перекраивать программу мероприятий. Но я тебя все равно не простила, так и знай! – Ее указующий наманикюренный перст, казалось, готов был пронзить насквозь мое бренное тело. Я невольно зажмурился и подался назад.
- Надеюсь, хоть эту неделю ты сможешь вести себя разумно? Никаких выходов из дома. Никаких посещений. Окна зашторить. На крыльцо не выходить. Когда о твоих приключениях станет известно, на каждой близлежащей крыше будет сидеть по папсу. Строго выполняй все предписания врача. И не вздумай поправиться даже на полкило, иначе ни в один костюм не влезешь! Я буду приезжать каждый день и контролировать тебя.
Я, словно китайский болванчик, послушно кивал в ответ на каждую ее фразу, пока Стеф, все еще что-то бормоча себе поднос, не вышла наконец из комнаты. Вслед за ней ретировался и добряк-доктор, бросив на прощанье исполненный сочувствия взгляд. Да, чувак, я сам себе сочувствую…
***
И потянулись дни, длинные, томительные и неотличимые друг от друга. Я старательно изображал из себя паиньку на радость Стеф, которая и правда приезжала каждый день, от души потчуя меня диетическими продуктами вперемешку с такими же малосъедобными нравоучениями. Пару раз наведывался добрый доктор Айболит, проверять мою адекватность и врачевать мои заживающие раны. А в остальном я был полностью изолирован от окружающего мира. Даже дружище Медведь на время переехал к моему менеджеру Нику, ведь я пока не мог гулять с ним, как прежде. Неудивительно, что я практически сразу впал в черную тоску…
Хотя нет, это как раз удивительно. Я всегда был скорее домоседом, чем тусовщиком, и обычно целых семь дней домашнего безделья, пусть и вынужденного, наедине с книгами, телевизором и игрой Энгри Бёдс, были бы для меня просто пределом мечтаний! Или все дело в том, что на этот раз моя тоска глядела на меня огромными карими глазами из-под полей изящной женской шляпки?
Каждое утро, стыдясь самого себя, я заходил в интернет и запускал поиск на свое имя. И не мог дышать в полную силу, пока не обнаруживал полнейшее отсутствие новостей о моем недавнем приключении. Не знаю даже, чего я боялся больше – болезненного удара по собственному имиджу, или того, что моя прекрасная инопланетянка окажется такой же, как все, кого я встречал до нее. Правда, иногда где-то в глубине души мелькала странная мысль. Пусть уж лучше эта девушка окажется легкомысленной любительницей светских сплетен. Зато, если она как-то проявит себя, у меня будет шанс узнать ее имя… Бред какой! Я что, настолько сильно хочу еще раз ее увидеть? Для чего, зачем? Извиниться? Поблагодарить? Попытаться стать ей другом? Переспать пару раз, чтобы «отпустило»? Сам себя не понимаю…
С досадой захлопнув ноутбук, я принимался расхаживать по дому – так смирившийся с неволей тигр мечется по своей давно опостылевшей клетке, без смысла, без цели, а просто потому, что невыносимо оставаться на одном месте. Но вскоре, безо всякой видимой причины, этот всплеск лихорадочной активности сменялся состоянием полной апатии, и тогда я мог часами лежать на диване, глядя в потолок без единой связной мысли в голове. И так по кругу. Самое паршивое, что пребывая попеременно то в возбужденном, то в расслабленном состоянии, я в равной степени был неспособен заняться чем-то конкретным. Брал в руки книгу, но вскоре понимал, что, по привычке складывая буквы в слова, абсолютно не улавливаю смысла. Пытался смотреть кино, но даже самые любимые фильмы казались мне глупым и бессмысленным кривлянием на удивление несимпатичных людей. Отчаявшись, я прибегнул к самому сильному средству – решил пересмотреть «Космополис», первый фильм в моей карьере, за который мне не было стыдно. Когда на меня накатывали сомнения в правильности выбранного пути, или попадалась особо злобная критическая статься в мой адрес, или просто было грустно без причины, я ставил диск с этим фильмом, и неизбежно обретал душевное равновесие. Но в этот раз не сработало. Меня затошнило от собственной физиономии уже на пятой минуте просмотра. Помучившись еще пару минут, я от души выругался и выключил от греха свое лекарство от хандры, внезапно потерявшее эффективность. И так было с каждым прежде любимым занятием. Черт, что за яд впрыснула мне в кровь эта девушка, что вся моя прошлая жизнь оказалась отравленной?
Глупо было отрицать, что дело именно в ней. Ведь я, как ни старался, не мог изгнать ее образ из мыслей. И даже если мне с горем пополам удавалось игнорировать его днем, то я с лихвой расплачивался за это ночью. Меня начала мучить бессонница, вещь абсолютно небывалая, обычно я засыпал прежде, чем голова коснется подушки. А теперь я, бывало, до самого рассвета ворочался с боку на бок, терзаемый откровенными фантазиями, словно мальчишка пубертатного возраста. И даже наступавшее под утро желанное забытье не приносило облегчения – меня посещали странные, до невозможности яркие сны. И в каждом сне была она. Ее невозможные глаза, ее манящие губы, ее нежные прикосновения. И в каждом сне она уходила от меня навсегда. И я бежал, задыхаясь от непонятного отчаяния, бежал, пытаясь ее догнать, но каждый раз безуспешно…
Как же меня бесила эта моя незнамо откуда взявшаяся слюнявая сентиментальность! Я уже не узнавал самого себя… Куда девался тот жизнерадостный, юморной, с изрядным налетом здорового цинизма парень, которым я всегда был? Слушай, Паттинсон, говорил я себе по нескольку раз на дню, ну что ты киснешь в самом деле? Ведь если разобраться, что такого особенного произошло? Ну, встретилась тебе эта странная, не от мира сего, девушка. Ну да, она, можно сказать, спасла тебе жизнь, так честь ей и хвала! Ну, показалась она тебе на минутку привлекательной, ну случился у тебя на нервной почве стояк, дело житейское, с кем ни бывает! Ну, повел ты себя с ней как последний идиот, так тебе вроде не в первой! Ну, сбежала она от тебя как от огня, так в мире полно других девушек, куда более покладистых и предсказуемых. И вообще, все твои терзания – результат банального недотраха. Вот если бы можно было наплевать на двойной запрет твоего агента и твоего доктора и позвонить Джулии… Ручаюсь, пара сеансов качественного секса, и ты перестанешь страдать фигней!
Но, как бы я ни пыжился, включить режим стеба все не получалось, и мои натужные попытки приземлить маленько преследующий меня днем и ночью светлый образ были заранее обречены на провал. Все эти противоречивые чувства в конец меня измотали. Видимо, в очередной раз обсуждая со Стефани мое недавнее приключение и его последствия, я был не совсем адекватен. Чем тогда объяснить тот факт, что на третий день моего заточения она огорошила меня вопросом:
- Роб, ты часом не влюбился в эту свою самаритянку? У тебя такой странный вид, когда ты о ней говоришь!
Я сначала онемел от абсурдности этого вопроса, а затем расхохотался в голос, с опаской отметив в своем смехе какие-то незнакомые истерические нотки. К счастью, Стеф не стала развивать эту тему, и вскоре, заторопившись куда-то, оставила меня одного. Но семена упали на благодатную почву. Мои мысли потекли в новом направлении.
Хм, влюбился?.. Любовь… Знать бы еще точно, что это такое! Смешно, но я, который бесчисленное число раз изображал это чувство на экране, не был уверен, что переживал нечто подобное в реальной жизни. Интерес, симпатия, влечение, стремление защитить, дружба, привычка, наконец – вот спектр тех чувств, которые я испытывал к разным женщинам на протяжении своей жизни. А может, ничего другого и не дано? Может, все остальное – лишь выдумка, поэтический бред, которым тешат себя люди, чтобы приукрасить свою неприглядную действительность?
С другой стороны, перед глазами был пример моих родителей, которые всю свою жизнь, с самой первой встречи, смотрели друг на друга сияющими глазами. Случалось, что они спорили, и даже ссорились, и не разговаривали целыми днями, но одно оставалось неизменным – они жить не могли друг без друга, и каждый был для другого самым главным человеком на земле, нет, просто единственным... Если это не любовь, то что? И еще были мои когда-то свободолюбивые друзья, один за другим попадавшие в плен семейной жизни, и до неприличия счастливые в этой неволе. Может, эта пресловутая любовь существует, но не для меня? Может, у меня есть какой-то скрытый душевный дефект? Я бы не удивился…
А может, это светлое чувство просто не живет в моем мире? В мире, где невозможно остаться самим собой, как ни старайся. Где люди настолько привыкли к своим маскам, что забыли, какие они на самом деле. Где гораздо важнее казаться, чем быть. В мире, где все имеет свою цену, где все продается и покупается. Где каждый душевный порыв на поверку оказывается трезвым расчётом. Разве можно в таком мире полюбить, то есть полностью довериться другому человеку, сдать себя со всеми потрохами? А если даже попытаешься, это вряд ли принесет тебе счастье. Ведь ты живешь в мире, где нет такого понятия, как неприкосновенность частной жизни. Где нельзя оставить ни одной сокровенной частички души только для самого себя. И твоя так называемая личная жизнь становится спектаклем, за которым с замиранием сердца следит все человечество. Да, я набил немало шишек, прежде чем научился жить по законам этого мира и избавился от иллюзий. Хотите шоу – будет вам шоу! Но одно дело устраивать его из легких необременительных отношений, а совсем другое, если человек становится тебе дорог по-настоящему...
А может быть, как говорит моя романтически настроенная мать, я просто еще не встретил ту, единственную, которая… бла-бла-бла… Я обычно пропускал подобные сентиментальные бредни мимо ушей. А сейчас почему-то задумался, а вдруг? Может, и правда, пока не встретил… А может, как раз встретил несколько дней назад… и сразу потерял… Черт, ну и чушь лезет в голову! Надо будет в следующий приезд эскулапа напроситься на какие-нибудь тесты, видимо, падение все же не прошло даром для моих умственных способностей!
Но мысль эта, возникнув однажды, никак не хотела покидать меня, и порой даже казалась не совсем бредовой. Ведь недаром этой девушке удалось так зацепить меня с первой встречи! Очаровательная, добрая, нежная, сострадательная, при этом обладающая твердым характером и чувством юмора. Чистая, порядочная, бескорыстная, умеющая держать свое слово. (Такие бывают вообще?! Или она плод моего воспаленного воображения?) Может, именно такую девушку я смог бы полюбить? Может, именно с такой девушкой мы могли бы создать свой собственный маленький мир, живущий по своим собственным законам? Эта мысль и пугала, и согревала одновременно…
А вот мысль, которая неизбежно приходила следом, причиняла настоящую боль. Что бы на самом деле не чувствовал я, отношение самой девушки ко мне казалось однозначным – она не хотела иметь со мной ничего общего. Иначе не сбежала бы тогда… не оставив мне ни единой возможности встретить ее вновь. Что ж, я, видимо, ничем не заслужил подобного чуда…
Вот такие мысли с завидной регулярностью начинали ходить по кругу в моей голове, буквально разрывая ее на части, бросая меня из крайности в крайность – от эйфории к отчаянию, от романтики к цинизму, от почти-любви до почти-ненависти.
***
Однажды в своих бессмысленных метаниях по дому я наткнулся на позабытую запыленную гитару. Сколько я не брал ее в руки? Года полтора? два? Последнее время у меня было очень напряженным в плане работы, да и душевной потребности как-то не было музицировать. А тут руки сами потянулись к любимому инструменту…
Задумчиво перебирая гитарные струны, я подумал, что, кажется, нашел подходящий способ сублимации. Как я мог забыть, что именно в музыке можно выразить обуревающие меня страсти, доверить ей мои сомнения и страхи, можно сбросить маску и хоть немного побыть самим собой! Я заботливо стер пыль с гитары, обнял ее крепче, будто лучшего друга после долгой разлуки, и отпустил мысли на волю, позволив гармонии звуков говорить за меня. Через несколько часов медитации я вдруг понял, что у меня сама собой родилась новая ПЕСНЯ.
СМОТРИМ И СЛУШАЕМ!
Черт, мне определенно нравится эта композиция! Она была одновременно и нежной, и страстной, радость и боль причудливо переплетались в ней, а тоска боролась с надеждой. Будь я проклят, если не написал сейчас лучшую песню в своей жизни! Только нужен хороший текст! В голове тут же закружились первые неясные образы, на ходу обрастая плотью нужных слов. Но, внезапно осознав, что главной героиней песни помимо моей воли становится изящная золотоволосая девушка с выразительными карими глазами, я с досадой отложил гитару прочь. Словно боясь сказать вслух то, что до краев наполняло мое сердце…
***
К счастью, все на свете когда-нибудь кончается. Завершилась и неделя моего домашнего ареста, поистине ставшая самой длинной неделей в моей жизни. Физически я чувствовал себя совсем здоровым, и отражение в зеркале уже почти не пугало меня по утрам. А то, что в голове полный бедлам… что ж, на то я и актер, чтобы показывать людям только то, что им нужно видеть.
Мой славный доктор, произведя последний осмотр и удовлетворенно покивав головой, дал добро на снятие карантина и откланялся, пожелав мне доброго здоровья. И обрадованная Стефани сразу взяла быка за рога.
- Ровно через неделю премьера «Звездных карт» в Нью-Йорке. Фильм представляешь ты, Вигго, Рейчел, ну и, конечно, маэстро Кроненберг. Вот расписание мероприятий, полистай на досуге. – И Стеф протянула мне довольно пухлую стопку бумаг, в которую я тут же уткнулся. Работа – вот мое любимое средство от хандры и навязчивых мыслей, которое еще никогда меня не подводило!
- А пока я хочу, чтобы ты помелькал немного в Лос-Анджелесе. Фандом волнуется, тебя давно не было видно. Раз уж твое рискованное приключение каким-то чудом осталось в тайне, мы можем позволить себе подогреть интерес к твоей персоне правильными шагами. Я задумчиво кивал, пробегая глазами программу Нью-Йоркского промо-тура. Конференция, многочасовой пресс-джанкет, специальный показ для кинокритиков, несколько тв-шоу, красная дорожка. Все как обычно…
- И уже завтра нам представляется хороший случай выйти в свет. Благотворительное мероприятие в пользу жертв урагана Кристен. Потрясающее танцевальное шоу от Американского театра балета. Все на самом высоком уровне, будет море прессы, приглашена добрая половина Голливуда…
- Постой! Какое-какое шоу?! – До меня медленно начало доходить, о чем именно толкует мой агент. – Ты что, смерти моей хочешь? Я же не переношу танцы в любом виде!
- Потерпишь! – Отрезала Стеф таким тоном, что я сразу прикусил язык. – Это отличный имиджевый ход, к тому же там будет много нужных людей, с которыми тебе будет вовсе не лишним побеседовать. И, в конце концов, это замечательный повод привлечь внимание к премьере нового фильма. Неужели ты не сможешь оказать старине Дэвиду эту маленькую услугу?
Последний аргумент был особенно убойным. Ради этого человека я был готов на все, даже на посещение балета. Черт, да я сам облачусь в балетное трико и изображу танец маленьких лебедей, если он вдруг попросит! Я обреченно вздохнул:
- Ладно, я пойду. Но знай, мне будет глубоко противна каждая проведенная там минута!
- Не убивайся так! Вдруг тебе понравится! Вообще это шоу произвело настоящий фурор по всей стране. Критики задыхаются от восторга. Гениальная танцовщица, говорят, русская…
- Стефани, я уже согласился! – Буквально простонал я. – Умоляю, избавь меня от подробностей!
- Ладно, молчу-молчу! Твой пригласительный билет на два лица. Будет совсем неплохо, если ты появишься с красивой девушкой.
- Стеф, ты же знаешь, у меня сейчас нет постоянной подружки.
- Как тогда насчет Джулии?
Я задумался. С Джулией я встречался время от времени в промежутках между двумя очередными подружками. Это были своеобразные отношения – безбашенный секс и никаких взаимных обязательств, что донельзя устраивало обе стороны. Она была начинающей певицей, очень амбициозной и очень прагматичной. К тому же очень красивой и умеющей себя подать. Иногда мы появлялись вместе на людях, вызывая страшный ажиотаж в прессе и всевозможные домыслы о наших отношениях. Нас обоих это очень забавляло. Да, Джулия – это отличный способ совместить приятное с полезным, но…
Но почему-то от мысли, что мне придется провести с ней весь вечер, позируя в обнимку для фотографов и слушая ее нескончаемый монолог о самой себе, а потом везти домой и выполнять обязательную секс-программу, а потом, если потребуется, еще и произвольную, мне вдруг стало тошно и противно. Дааа, Паттинсон, вот и старость подкралась незаметно…
- Я пойду один!
К чести моего агента, она всегда знала, когда на меня можно надавить, а когда спорить просто бесполезно. Поэтому лишь согласно кивнула, пряча улыбку. И принялась говорить о какой-то ерунде – костюм, стилист, благотворительный взнос. А я думал вот о чем. Я, конечно, любил свою работу по продвижению фильмов, особенно тех, которыми имел основания гордиться. Но иногда она требовала слишком больших жертв…
Черт, как же я ненавижу танцы!!!
Любовь всей жизни
Кажется, сегодня всё остановилось. Все одинокие сердца Лондона Сели на самолёт и улетели прочь. Лучшие женщины замужем, Все красивые мужчины – геи. Ты чувствуешь себя обделённым. Ты критически подходишь к своей фигуре? Твоё чувство юмора хромает на обе ноги, А под глазами синяки? Всё, на что ты садишься, рушится под твоим весом? Ты хоть в чём-нибудь делаешь успехи? Ты выживешь? Ты должен выжить!
Если в твоей жизни нет любви, Тебе всё не в радость. Ты уже побывал повсюду В надежде найти любовь всей своей жизни, Любовь всей жизни.
А кого, в сущности, ты ищешь? Очередного спутника жизни, Чтобы обижать и обожать его? Тебе захотелось романтических отношений Или животной грубости? Становись на колени! Не слушай песни о любви, Если они способны тебя растрогать И внушить мысль о том, Что любовь избавляет от страданий И убивает страх. Ты веришь в это? Ты должен верить!
Если в твоей жизни нет любви, Тебе всё не в радость. Ты уже побывал повсюду В надежде найти любовь всей своей жизни, Любовь всей жизни.
Я слежу краем глаза Она меня сама рассердила, И теперь кричит. Поэтому я раскручиваю громкость на полную, Сажусь и смотрю, как отчисляются гонорары. Я знаю, что эта девушка переходит то на ту, то на другую сторону. Я злодей, но я живу ради любви всей своей жизни.
Если в твоей жизни нет любви, Тебе всё не в радость. Ты уже побывал повсюду В надежде найти любовь всей своей жизни, Любовь всей жизни.
Живи любовью всей своей жизни, Не отчаивайся. Все живут во имя любви. Живи любовью всей своей жизни, Не отчаивайся. Все живут во имя любви.
Освободи меня от тени, Которая лежит на моих плечах. Я стою на краю, Не покидай меня, Спаси меня еще раз. Ты бы спасла меня еще раз? The Rasmus - Save Me Once Again
POV Роберт
На следующее утро я проснулся в отвратительном настроении. Причин для этого было несколько. Во-первых, вчера я забыл опустить жалюзи, и теперь жгучие лучи наглого калифорнийского солнца били мне прямо в рожу и заставили проснуться гораздо раньше обычного. Черт, как же я соскучился по туманному британскому небу, которое дарило всей моей жизни какое-то ненавязчивое сумеречное очарование! Во-вторых, мысль о предстоящем мне сегодня испытании в виде проклятого танцевального шоу просто убивала. Я терпеть не мог всю эту лицемерную показушную благотворительность и не верил, что она приносит кому-нибудь реальную пользу. Была и третья причина, самая главная… Но мой разум категорически отказывался принимать ее во внимание. Как бы то ни было, хотелось мне только одного – лечь обратно в кровать, укрыться одеялом с головой и послать ко всем чертям окружающую действительность.
Вместо этого я, проявляя чудеса силы воли, поволок свое бренное тело в ванную. Не успев вовремя отвернуться от стенного зеркала, я неприязненно уставился на свою мрачную физиономию. Всклокоченные волосы, недельная щетина на впалых щеках, лоб весь изрезан недовольными морщинами, под глазами темные круги и, в довершение картины, тяжелый взгляд наемного убийцы из-под нахмуренных бровей… Красавчик, мать твою! Секс-символ поколения, три раза ха-ха! С ума эти писаки посходили, что ли?..
Ворча себе под нос грязные ругательства в адрес всех представителей желтой прессы скопом, я полез под душ, надеясь хоть немного взбодриться. Но упругие водяные струи, хлещущие по телу, вызывали сегодня лишь зудящее раздражение. А запах любимого кокосового шампуня вдруг показался мне приторно-гадким. С горем пополам завершив гигиенические процедуры, я обернул вокруг пояса полотенце и прошлепал мокрыми ногами на кухню. Что бы такого съесть для поднятия настроения? И к черту эту долбанную диету!
Наполнив тарелку до краев разными вкусностями, я уселся у открытого окна и принялся за еду. Вернее, попытался. Ибо, как оказалось, все мои самые любимые лакомства почему-то имели совершенно одинаковый вкус старого грязного картона. Сделав еще пару тщетных попыток протолкнуть в горло хоть кусочек, я вздохнул и отправил содержимое тарелки в мусорное ведро.
Страшно хотелось курить! Полгода назад я в очередной раз бросил эту привычку и с тех пор ни разу не сорвался. Но, похоже, только выкуренная сигарета могла сегодня хоть как-то примирить меня с собственной гребанной жизнью. А, гори все огнем! Я достал из супер-секретной заначки полупустую пачку, достал вожделенную сигарету, с наслаждением ее понюхал и сунул в рот. А дальше начались проблемы. Перерыв весь дом в поисках зажигалки, я не нашел ничего лучшего, как прикурить в конце концов от огромных каминных спичек. При этом я весьма чувствительно опалил себе лицо, и лишь по какой-то счастливой случайности не лишился полностью бровей и ресниц. Вот была бы картина, хохотнул я про себя, затягиваясь терпким ароматным дымом и с удовлетворением чувствуя, как успокаиваются взвинченные нервы. "Что ж – думал я, предусмотрительно спуская окурок в унитаз и открывая настежь все окна и двери, чтобы бдительная Стефани не унюхала запах дыма – возможно, мне удастся как-то пережить этот день!"
Хм, ближе к вечеру я уже не был так в этом уверен. Похоже, общество себе подобных было мне сегодня категорически противопоказано! Сначала приехал Ник и привез с собой Медведя, который немедленно принялся скакать на меня, путаться под ногами, пронзительно взвизгивать и вообще всячески выражать свое счастье видеть меня снова. Потом приехала Стефани, как всегда с ворохом наставлений и советов, а также с новым незнакомым стилистом подозрительно голубоватой наружности. Куда делся прежний, к которому я привык и ценил прежде всего за редкое для их братии умение молча делать свою работу, я даже побоялся спрашивать – Стефани и так трещала без умолку, испытывая мое далеко не ангельское терпение. Последней каплей стало появление Дина, который сразу заполнил собой все оставшееся в доме свободное пространство – довольный, громогласный и ставший за время отпуска, казалось, еще внушительнее, он просто горел желанием поделиться со мной новыми впечатлениями. Все они, включая Медведя, так самозабвенно радовались жизни, что вскоре я реально был готов убить кого-нибудь из них. А лучше всех сразу. А еще лучше самого себя. Просто чтоб не мучиться.
Первым огреб от меня лапушка-стилист. Пока он, восторженно вереща и кокетливо взмахивая ресницами, гримировал следы моего падения, я еще как-то терпел, молча стиснув зубы. Но когда он, любовно достав из чехла очередной идеальный черный костюм от Гуччи, потянул ко мне свои ручонки, намереваясь помочь с переодеванием, я не выдержал. В нескольких емких выражениях обрисовав истинную сущность своего новоявленного стилиста, я сделал нелестный прогноз на его ближайшую будущность, а напоследок пояснил, куда он может незамедлительно отправляться, прихватив свой долбанный костюм. Оскорбленный в лучших чувствах, он, глотая слезы, пулей вылетел из моей комнаты и кубарем скатился по лестнице. Через несколько минут я увидел в окно, как Ник на своей машине увозит в неизвестном направлении этого бедолагу, невольно попавшегося мне под горячую руку. Не чувствуя по этому поводу никаких угрызений совести, я удовлетворенно кивнул сам себе и принялся одеваться.
Проигнорировав лежащий на кровати костюм, я надел темно-серые джинсы на болтах и черную трикотажную рубашку, не потрудившись застегнуть пуговицы на ее вороте. Что бы такое накинуть сверху? Толстовку? Кожанку? Нет, скучно и предсказуемо, сегодня моя душа требовала абсолютного беспредела. Довольно хмыкнул от неожиданно пришедшей мне в голову хулиганской мысли, я шагнул к кровати, содрал с плечиков элегантный пиджак от приготовленного на сегодня костюма и напялил его сверху. То, что надо, сахарного стилиста от такого точно удар бы хватил! Злорадно ухмыляясь, я этаким последним штрихом загнул рукава пиджака, чтоб было видно его белую подкладку, и, насвистывая, начал спускаться по лестнице. Внутри по-прежнему клокотала холодная злость.
Тем временем Стефани и Дин, судя по донесшимся до меня снизу обрывкам разговора, перемывали мне косточки. К счастью, заценив мой неожиданный внешний вид, они временно лишились дара речи, что дало мне пару минут форы. Не желая обижать зазря своих преданных помощников, я, тщательно выбирая выражения, донес до них свое твердое намерение ехать на проклятое танцевальное шоу в гордом одиночестве на собственном автомобиле. А затем, проигнорировав их возмущенные вопли, вышел из дома и, не сдержавшись, громко хлопнул дверью.
К сожалению, легче не стало.
POV Дана
В этот день я проснулась в прекрасном настроении. Причин для этого было несколько. Во-первых, меня разбудили нежные лучи теплого калифорнийского солнца, пробивающиеся сквозь легкие занавески на окнах. Я специально не стала вчера закрывать жалюзи, чтобы рано утром ощутить на лице их ласкающее прикосновение. Боже, кажется, в любимом Нью-Йорке я стану скучать по солнечной Калифорнии, здесь моя жизнь играет какими-то особенными, яркими красками! Во-вторых, я с удовольствием предвкушала сегодняшнее шоу, которое обещало стать достойным завершением нашего турне. Я всегда любила благотворительные выступления, меня очень согревала мысль, что своим танцем я не только доставляю людям радость, но и приношу кому-то реальную пользу. Была и третья причина, самая главная… Но мой разум категорически отказывался принимать ее во внимание. Как бы то ни было, мне неудержимо хотелось петь, танцевать и вообще радоваться жизни!
Не в силах больше оставаться в постели, я вскочила и вприпрыжку понеслась в ванную. Даже мое отражение сегодня радовало – из стенного зеркала на меня смотрела румяная девушка с ямочками на щеках и сияющими глазами. Удивительно, но на лице не было заметно ни следа усталости от бесконечных перелетов и выступлений. Да, Калифорния явно пошла мне на пользу!
Приняв бодрящий контрастный душ, я вымыла голову своим любимым кокосовым шампунем, с наслаждением вдыхая его экзотический пряный запах. Проведя в ванной добрый час и наведя красоту на каждый сантиметр своего тела, я завернулась в пушистый халат и отправилась завтракать.
Приподняв салфетку с сервировочного столика, я увидела, что кроме моих обычных фруктов и диетического йогурта на нем красуется хрустальная вазочка с одним-единственным шариком фисташкового мороженого. Ну Марк, ну змей-искуситель! – засмеялась я, чувствуя, как рот непроизвольно наполняется слюной. А, бог с ней, с диетой, в такой чудесный день можно немножко порадовать себя!
Замечательно начавшись, мой день и дальше складывался просто чудесно. После завтрака мы все собрались в комнате Марка и очень приятно провели время, вспоминая разные забавные моменты последних месяцев. Под конец, когда я уже больше не могла смеяться, Марк призвал нас к серьезности и в деталях обрисовал нам сегодняшнее выступление. Оказывается, для нас приготовили зал в одном из шикарнейших отелей Беверли-Хиллз, пригласительные билеты разошлись как горячие пирожки, в числе гостей ожидается много известных политиков, музыкантов и актеров. У меня от волнения сладко засосало под ложечкой – это, пожалуй, будет самое масштабное выступление за все наше турне!
Потом привезли на примерку мой новый сценический костюм, который я заказала специально для номера, который собиралась сегодня исполнить на бис. Это был мой любимый танец, но я не часто включала его в программу, так как он требовал колоссального эмоционального напряжения. Но сегодня, я чувствовала, это будет лучшее исполнение в моей жизни! Костюм подошел просто идеально – легкий, изящный, он не сковывал движений и создавал ощущения полета. Повертевшись перед зеркалом, я не удержалась и принялась танцевать по комнате, напевая вполголоса любимую мелодию. И не замечала, что у меня появился зритель, пока не наткнулась на горящий взгляд Марка, прислонившегося к дверному косяку.
- Дана, прости, я стучал, но ты не отвечала, и я…
-Я немного увлеклась примеркой! – Засмеялась я, почему-то чувствуя себя так, словно меня застали за чем-то неподобающим.
- Да, я вижу. – Голос Марка звучал как-то непривычно хрипло.
Оторвавшись от косяка, он подошел вплотную ко мне и осторожно взял мои ладони в свои.
- Ты сегодня такая красивая! – Прошептал он, по-прежнему не отводя взгляда и все крепче сжимая мои руки.
Я совсем растерялась. Как всегда, от нежных слов Марка я чувствовала жгучую смесь удовольствия и чувства вины. К счастью, от неловкой ситуации меня спасло появление стилиста, который деликатно постучал в открытую дверь моего номера. Марк, не ответив на его приветствие, пулей вылетел за дверь, напоследок бросив на меня еще один обжигающий взгляд.
Я с облегчением вздохнула и радостно поздоровалась с молодым человеком, который с удивлением смотрел вслед моему невежливому менеджеру. Мне нравился этот паренек, мы постоянно пользовались его услугами во время пребывания в Лос-Анджелесе. Алекс был настоящим профессионалом и, что совсем немаловажно, просто лучился позитивом. Но сегодня наш стилист показался мне каким-то расстроенным. И пока он мужественно воевал с моими непослушными волосами, я осторожно спросила его о причине. Волнуясь и поминутно закатывая глаза, Алекс поведал мне жуткую историю о новом клиенте, «очень известном человеке», как он загадочно его представил, который только что без причины накричал на него и выгнал вон. От души посочувствовав бедолаге, я принялась расспрашивать его о последних модных тенденциях, чем немедленно привела в отличное расположение духа. Закончив прическу и сценический макияж, оказавшийся настоящим маленьким шедевром, Алекс пожелал мне удачного выступления и отправился наводить красоту на Дика и Мика.
А я спустилась во внутренний дворик отеля, чтобы немного побыть в одиночестве среди растущих там оранжерейных цветов и помедитировать. К сожалению, времени на полноценную вылазку на природу сегодня не было.
Но я и так чувствовала себя просто великолепно!
POV Роберт
Осторожно лавируя в плотном вечернем потоке автомобилей, я вел свой парадный черный мерседес по направлению к Беверли-Хиллз. И чувствовал, как бурлящее во мне холодное бешенство постепенно утихает и уступает место тоскливой апатии. Не в силах больше бороться с неизбежным, я разрешил себе наконец подумать о том, что было настоящей причиной моего сегодняшнего неадеквата.
Всего лишь сон. Просто сон. Я стою на крыльце дома, который ощущаю своим – так, как никакой другой дом до этого. Судя по мягкому рассеянному солнечному свету и плавным очертаниям зеленых холмов у горизонта, дом этот находится где-то в моей родной Англии. Стою и смотрю, как на лужайке перед домом изящная золотоволосая женщина в легком синем платье учит танцевать маленькую, непрерывно смеющуюся девочку. Смотрю и всем своим существом сознаю, что передо мной два самых главных человека в моей жизни. И от этой мысли сладко и горячо щемит сердце. Не удержавшись, я спускаюсь по ступеням, подхожу ближе к очаровательной парочке и привычным движением обнимаю женщину за стройную талию. Она поворачивает ко мне свое сияющее лицо и…
И все. Просто сон, но такой реальный, словно и не сон вовсе, а каким-то необъяснимым образом подсмотренный маленький кусочек жизни. Жизни, в которой на лужайке моего дома играют и смеются моя безымянная спасительница и маленькая девочка, похожая на нее, как две капли воды. Жизни, которая никогда не станет моей…
От этой мысли меня всего перекорежило, нога на педали газа дернулась, и отзывчивый мерс тигром прыгнул вперед, едва не поцеловав в бампер идущую впереди машину. Черт, Паттинсон, остынь! С каких это пор ты веришь в сны? И вообще, если твоя реальная жизнь внезапно показалась тебе полным дерьмом, это еще не повод сводить с ней счеты таким вот способом…
Стараясь размеренно дышать и ни о чем не думать, я целиком сосредоточился на вождении. И вскоре благополучно притормозил у красной дорожки, ведущей к парадному подъезду фешенебельного отеля. Подскочивший швейцар предупредительно открыл правую дверцу и удивленно вытаращился на пустое пассажирское сиденье. Видимо, не часто посетители подобных мероприятий выступают в роли собственных водителей! Эх, парень, знал бы ты, что сегодня я намерен нарушить все писанные и неписанные правила этого бутафорского мира. Может быть, хоть немного полегчает…
Я вышел из автомобиля, обогнул его и бросил ключи растерянному швейцару. Тут же за правым плечом, как и полагается ангелу-хранителю, вырос до невозможности элегантный Дин. Да, сегодня мы будем прикольно смотреться вместе, с первого взгляда и не поймешь, кто из нас звезда Голливуда, чтоб ему сгореть! Дин хранил гробовое молчание, на бесстрастном лице ни капли эмоций, хотя моя сегодняшняя эскапада наверняка стоила ему нескольких лет жизни. Придется извиняться. Но это потом, все потом. А сейчас – маску на лицо, глубокий вдох и первый шаг под крики толпы и выстрелы фотокамер.
У меня был припасен целый ассортимент «масок» для подобных мероприятий. Я мог изобразить игривого сердцееда, или смешливого раздолбая, или задумчивого интеллектуала, или брутального мачо, и любой из этих образов был в равной степени далек от меня настоящего. Сегодня, пожалуй, больше всего подойдет образ этакого устало-томного мечтателя, ибо улыбаться и строить глазки нет никаких душевных сил. Попозировав для уличных фотографов и насладившись ажиотажем, который вызвал мой провокационный наряд, я решительно направился к входу в отель. Там меня поджидали Стеф и Ник, такие же бесстрастные и молчаливые, как и мой верный телохранитель. Черт, перед ними тоже придется извиниться. Но потом, все потом.
А пока суета сует продолжалась, теперь уже внутри заведения. Щелкали затворы фотокамер, со всех сторон раздавались приветственные возгласы и тянулись для пожатий руки, разномастные микрофоны светских репортеров норовили уткнуться мне прямо в лицо. Некоторое время я честно принимал участие во всем этом бедламе, пока не почувствовал, что отвращение к самому себе выходит за все мыслимые и немыслимые пределы.
Бросив извиняющийся взгляд на свою свиту, я проскользнул в полупустой зал, где и должна была состояться основная пытка сегодняшнего вечера. Уютный полумрак, негромкая музыка. У ближней стены полукруглая сцена, тут видимо, и будет происходить танцевальная вакханалия. Перед сценой рядами выстроились красиво сервированные столики, на одном из них должна быть табличка с моим именем. Я двинулся было на поиски своего места, но внезапно передумал, заметив, что на дальней от сцены стене приветливо поблескивает хромом и стеклом барная стойка. О да, вот моя тихая гавань на сегодняшний вечер! Может быть, если я пристроюсь в самом темном углу и прикинусь ветошью, то меня оставят в покое и позволят от души предаться самобичеванию? Хотя это, конечно, против всех правил хорошего тона…
А, пошло оно все! Я успешно преодолел полосу препятствий в виде столов и стульев, взгромоздился на высокий табурет у дальнего конца стойки, решительно повернулся спиной к сцене и попросил у молчаливого бородатого бармена бутылку темного "Гиннесса". Первую на сегодня, но явно не последнюю.
POV Дана
От нашего отеля до места выступления было совсем недалеко, и Джейн с мальчиками решили пройтись пешком, благо погода располагала к прогулкам. Я тоже хотела составить им компанию, но Марк практически силой усадил меня в машину, заклиная поберечь ноги для предстоящего выступления. Я со вздохом подчинилась. Почему, ну почему я хоть раз не могу наплевать на разумные доводы и сделать то, что мне на самом деле хочется? Нет, так нельзя, это совсем на меня не похоже… Что со мной такое сегодня? Сидя в одиночестве на заднем сиденье устрашающего черного мерседеса, я решилась наконец подумать об истинной причине моего необычного настроения.
Всего лишь сон. Просто сон. Я стою на залитой солнцем зеленой лужайке перед небольшим, но очень красивым домом из красного кирпича. И дом, и окружающую местность я вроде бы вижу впервые, но ощущаю здесь себя удивительно спокойно и защищенно. Впрочем, я здесь не одна – перед собой я вижу совсем маленькую девочку, как будто сошедшую с моих детских фотографий. Я показываю ей самые простые танцевальные движения, но это совсем не похоже на учебу – мы обе вовсю дурачимся и хохочем. Тут я слышу за спиной чьи-то шаги, приглушенные ковром из мягкой травы, и через мгновение сильная теплая рука крепко обнимает меня за талию. Даже не оборачиваясь, я знаю, что это он – главный мужчина моей жизни. Но все же поднимаю к нему смеющееся лицо и…
И все. Просто сон, но такой реальный, словно и не сон вовсе, а каким-то необъяснимым образом подсмотренный маленький кусочек жизни. Странно только, что у мужчины в моем сне лицо благополучно изгнанного из моей памяти мистера Паттинсона. Хотя в той реальности это казалось таким естественным и таким… правильным. Как бы то ни было, меня не покидало чувство, что этот сон, в котором я испытывала необыкновенно острое ощущение счастья, обязательно сбудется. И эта уверенность наполняла меня какой-то искрящейся эйфорией и нетерпеливым ожиданием чуда.
Я так глубоко задумалась, что не заметила, как мы прибыли на место. Очнувшись, я с удивлением поняла, что наша машина стоит у служебного входа в огромный отель, а Марк как минимум второй раз окликает меня, галантно предлагая свою руку. Так, прочь навязчивые образы, мне нужно работать! Но, идя рядом с Марком по гулкому коридору, я никак не могла стереть с губ мечтательную улыбку.
Марк проводил меня до дверей отведенной мне гримерки и исчез, пообещав вернуться за пять минут до моего выхода на сцену. Это тоже был один из моих ритуалов подготовки к выступлению – как минимум полчаса полного одиночества. Никакой суеты, никаких разговоров, никаких взглядов, ничего, что могло бы расплескать драгоценную творческую энергию! Наслаждаясь тишиной, я не торопясь переоделась в первый на сегодня сценический костюм, немного поправила грим и все оставшееся время просидела неподвижно в удобном кресле, мысленно проигрывая в голове нужные мелодии и все больше и больше погружаясь в сказочную атмосферу танца. Легкий стук в дверь заставил меня вздрогнуть. Это Марк. Пора.
Вместе мы прошли по длинному извилистому коридору и остановились за кулисами, где нас уже поджидали взволнованные Дик и Мик. Тонко чувствующий мое настроение Марк молчал и лишь время от времени легонько сжимал мою руку, позволяя ощутить свою поддержку. А я жадно впитывала каждой порой доносившийся до нас сдержанно-оживленный гул голосов зрительного зала. Эти знакомые с детства звуки зажигали кровь, заставляя ее бурлить и пениться, словно шампанское. Ничто не сравнится с этим особым чувством из смеси звенящего ужаса и острого восторга, которое артисты испытывают за минуту до выхода на сцену!
Но вот свет сфокусировался на полукруглом островке сцены в шаге от меня, оставив остальное пространство в полумраке. Зал разразился приветственными возгласами и аплодисментами, а затем благоговейно смолк, услышав первые ноты музыкального сопровождения к номеру, которым я всегда открывала свои выступления. Это было бессмертное Адажио Альбинони в исполнении обожаемого мною Дэвида Гарретта. Я сделала глубокий вдох, осенила себя крестным знамением и шагнула навстречу музыке и свету.
POV Роберт
Один час и две бутылки «Гиннесса» спустя… Да, это была великолепная идея – создать маленький заповедник личной тоски посреди царящего вокруг праздника жизни! Никем не потревоженный, я тихонько сидел в своем темном уголке и потягивал пиво. Ну и невольно слушал музыку, доносившуюся до меня со сцены. Надо отметить, у этой танцовщицы весьма разнообразный репертуар, да и со вкусом все явно в порядке. Судя по тому, с каким энтузиазмом аплодировала ей после каждого номера избалованная голливудская публика, шоу определенно имело успех. Ну и славно! Лично я по-прежнему не испытывал не малейшего желания повернуться к сцене лицом хоть на мгновение.
Мне и без этого было чем заняться – я хандрил. Старательно и самозабвенно. Алкоголь, похоже, сослужил мне плохую службу. Вопреки ожиданиям, он нисколько не повлиял на мое отвратительное настроение. А предательски снес все барьеры, которые я усердно возводил в своем сознании целую неделю, чтобы не думать о ней. О девушке, которая спасла меня. Спасла и погубила одновременно. С каким-то сладостным мазохизмом я воскрешал в памяти каждый ее взгляд, каждое слово, каждое прикосновение. Почему, черт возьми, я никак не могу ее забыть? Почему она преследует меня? Почему после встречи с ней моя жизнь, которая вполне меня устраивала, кажется пустой и бесцветной? Почему от мысли, что теперь все так и будет – день за днем… год за годом… без нее… – хочется немедленно удавиться? И этот странный сон… Почему так тяжело терять то, что никогда не было, да и не могло быть моим? Проклятье, лучше бы мне совсем ее не встречать! Лучше бы мне сразу убиться нафиг о тот проклятый валун, чем так маяться! Ведь она не придет, чтобы спасти меня снова… на этот раз от самого себя… Больно…
Все, решено, напьюсь сегодня к чертям собачьим! Я уже махнул рукой своему меланхоличному бармену, намереваясь заказать чего-нибудь покрепче, как вдруг за моей спиной раздался жизнерадостный до зубовного скрежета возглас:
- Роб, дружище, вот где ты прячешься!
Я нарочито медленно повернулся, раздумывая, вмазать не глядя нарушителю моего спокойствия или сначала поздороваться?.. и чуть не упал с табурета. Том, мать его за ногу!
- Стефани сказала мне, что ты должен быть где-то здесь. Но я уже почти отчаялся, разыскивая тебя по всему залу! – Выпалил мой лучший друг, оживленно подпрыгивая на месте.
- Да я-то тут, куда мне деться с подводной лодки! – Обрел я наконец дар речи. – А вот тебя каким ветром сюда занесло? Ты же должен быть в Канаде на съемках?
Действительно, чудеса! Том Старридж, при полном параде, в смокинге и с бабочкой, на благотворительном танцевальном шоу! Абсурд… Если и есть в мире человек, ненавидящий танцы больше меня, то это именно он, дружище Том.
- Прилетел всего на день. Сиенна очень хотела посмотреть это шоу, вот я и…
Ха, вот где собака порылась! Подкаблучник хренов! После свадьбы и рождения второго ребенка Том совсем пропал для общества. Иногда мне казалось, что от безбашенного друга моей юности, противника всех и всяческих условностей, способного сутками пить пиво и играть на гитаре, в нем осталась лишь тяга к странным прическам, которые год от года становились все более дикими.
- Я не понял, а почему ты тут пьешь в одиночестве? – Том взял мою пустую бутылку из-под пива, с наслаждением понюхал и поставил обратно. – Как тебе шоу, полный улет, да?
- Угу. – Пробурчал я, отводя глаза. Но провести приятеля не удалось.
- Ты видел хоть один номер? Дааа, так я и думал, тяжелый случай! Ну-ка вставай и пошли со мной, если ты, конечно, в состоянии!
Не обращая ни малейшего внимания на мои возражения, Том стащил меня с табурета и поволок к сцене, приговаривая на ходу.
- Ты сам не понимаешь, от чего отказываешься! Это же просто снос башки. Эта девушка – чудо! Ты же в курсе, как я «обожаю» танцы. Так вот, я поражен в самое сердце. И не я один, ты только посмотри, что творится…
Творилось нечто. Практически вся сегодняшняя публика, словно не в силах усидеть за своими столиками, оживленно толпилась вокруг сцены. Воздух буквально звенел от аплодисментов и восторженных выкриков.
- Эх, жаль, основная программа уже закончилась! – Причитал Том, проталкивая меня через толпу. – Но только что объявили, что она станцует один номер на бис.
Не в силах сопротивляться его кипучей энергии, я покорно встал почти вплотную к сцене и приготовился смотреть и слушать. Честно говоря, мне даже стало любопытно, что же представляет собой эта таинственная танцовщица, которой удалось так зацепить моего довольно толстокожего друга.
Вот свет в зале погас, оставив освещенным лишь клубящийся сценическим дымом пятачок прямо напротив меня. Приглушенно зазвучали первые музыкальные аккорды, которые я тут же узнал – это была очень известная французская песня, правда, в какой-то необычной аранжировке. Непонятно почему, но меня вдруг охватило волнительное предчувствие чего-то необыкновенного. Затаив дыхание, я гипнотизировал взглядом этот маленький островок сияющего света посреди темноты. Музыка все звучала, и постепенно меня начало покидать ощущение реальности. Я забыл, где и зачем я нахожусь… забыл, что вокруг меня толпа чужих людей... Исчезли мысли и воспоминания, исчезли злобные демоны, терзающие меня с самого утра, исчезло прошлое и будущее, остался только ослепительно прекрасный миг настоящего. И совершенно необъяснимое ожидание чуда.
И чудо произошло. Легко и невесомо ступая по нотам необыкновенно чувственной мелодии, в круге света появилась похожая на ангела девушка в воздушном белом одеянии. Появилась и замерла, низко опустив голову и слегка покачиваясь под дуновениями нежных звуков. Я старался дышать через раз, я боялся даже моргнуть, я не мог поверить своим глазам. Если это самообман, наваждение, предательская иллюзия, то мне лучше умереть прямо здесь, не сходя с этого места... «Посмотри на меня!»– взмолился я мысленно, не в силах больше выносить эту мучительную неопределенность. И она, словно каким-то непостижимым образом услышав эти слова, слегка вздрогнула, медленно подняла голову, открыла огромные темные глаза и посмотрела прямо на меня.
Сердце мое на мгновение остановилось, а потом забилось так, словно хотело вырваться из груди и упасть к ее ногам. Да! Это была она. Девушка, о которой я думал всю прошедшую неделю. Девушка, встреча с которой перевернула всю мою жизнь. Девушка, которую я даже не надеялся встретить снова. И которая вдруг появилась из ниоткуда, чтобы спасти меня еще раз…
Cпаси меня еще раз
Словно камень, я упаду вниз, Я слишком далеко, чтобы меня нашли. Нет места для бури, Вся любовь, которую я нашел, Не заставила бы меня вернуться. Я отдаляюсь в полном одиночестве.
Не говори, что это конец, Я думаю, что я снова проиграл.
Спасибо тебе за терпение, За время, которое ты мне дала. Я думаю, что я никогда не знал, Что ты пыталась спасти меня. Освободи меня от тени, Которая лежит на моих плечах. Пожалуйста, не говори, что всё кончено...
Признаюсь, я был слаб, Моё сердце было полно жадности, Я хотел больше, чем мне было нужно.
Я стою на краю, Боюсь пустоты. Не покидай меня, Я умоляю тебя, мой друг.
Спасибо тебе за терпение, За время, которое ты мне дала. Я думаю, что я никогда не знал, Что ты пыталась спасти меня. Освободи меня от тени, Которая лежит на моих плечах. Пожалуйста, не говори, что всё кончено...
Не говори, что это конец, Я думаю, что я снова проиграл. Я стою на краю, Не покидай меня, Я умоляю тебя, мой друг, Спаси меня еще раз. Ты бы спасла меня еще раз? Ты бы спасла меня еще раз? Ты бы спасла меня еще раз?
Сообщение отредактировал БеккиТэчер - Воскресенье, 27.01.2013, 02:28
Поймай меня и не дай уйти! Люби меня и не прекращай любить! Я растворяюсь в тебе, И эта мечта может осуществиться. Это такое приятное чувство - Растворяться в тебе... Celine Dion - Falling into You
POV Роберт
Сердце мое на мгновение остановилось, а потом забилось так, словно хотело вырваться из груди и упасть к ее ногам. Да! Это была она. Девушка, о которой я думал всю прошедшую неделю. Девушка, встреча с которой перевернула всю мою жизнь. Девушка, которую я даже не надеялся встретить снова. И которая вдруг появилась из ниоткуда, чтобы спасти меня еще раз…
При просмотре выставляйте, пожалуйста, HD-качество! Спасибо!
Она стояла в круге света… Нет, это не направленный умелой рукой прожектор освещал ее посреди царящей в зале темноты. Я был готов поклясться – свет исходил от нее самой!
Устремив в пространство отрешенный невидящий взгляд, девушка медленным плавным движением подняла обнаженные руки к своей высокой прическе и вынула удерживающие ее заколки. Волосы заструились вниз сверкающим золотым водопадом, окутав хрупкую фигурку легким невесомым облаком, отчего та стала казаться еще нереальнее. Взмахнув руками, словно крыльями, девушка принялась танцевать…
Оглушенный, пораженный в самое сердце, не понимающий вообще, на каком свете нахожусь, я жадно впитывал глазами открывающееся мне необыкновенное зрелище. Я боялся пропустить малейший нюанс – так умирающий от жажды человек боится пролить хоть каплю внезапно предложенной ему живительной влаги. Я забыл обо всем. Я буквально растворялся в том, что видел…
Она была прекрасна. Сияющие неземным светом огромные глаза, нежное выразительное лицо, на котором отражались тончайшие оттенки эмоций, яркие полные губы, беззвучно подпевающие известной француженке. Запредельно соблазнительное тело в водовороте белых развевающихся одежд, источающее чувственность каждой своей идеальной линией. Так мучительно близко от меня, и так безнадежно далеко… Хочу заглянуть в глаза, хочу коснуться щеки, хочу…
Ее танец был прекрасен. Нет, не так! То, что я видел, не было просто танцем. Это было нечто неизмеримо большее. Она словно стала единым целым с этой красивой до боли песней. Я вполне сносно понимал по-французски, но перевода не требовалось. Нежность, желание, боль разлуки, муки ревности, упоение от разделенной страсти – я читал ее танец, словно открытую книгу. Как? Как, черт возьми, ей это удается? Разве можно разговаривать… так – легким взмахом руки, мимолетным поворотом головы, каждым изгибом стройного тела, каждым летящим шагом длинных ног? Даже ее распущенные волосы – то взлетая, то опадая, то водоворотом закручиваясь вокруг ее тонкой стремительной фигурки – казалось, даже они поют гимн самому важному чувству на земле. Как я мог сомневаться, что любовь существует? Вот она, передо мной, в самом высшем ее проявлении… Стучится в мое сердце… Нет, просто заходит без стука….
Музыка звучит все громче, наполняясь эмоциями да предела. Вот уже сам воздух вокруг прекрасной танцовщицы вибрирует от невероятного накала страстей. Она танцует все яростней, все стремительней, буквально паря над этим грешным миром, посылая в пространство почти физически ощутимые электрические разряды. И каждый из них попадает в цель, взрывая шаровые молнии в разных частях моего обалдевшего организма. Она танцует… Да нет же, черт возьми, она не танцует, она занимается любовью – пылко, упоенно, самозабвенно. Отдаваясь этому с какой-то отчаянной безоглядностью, то растворяясь в безграничной нежности, то бросаясь в самый омут обжигающей страсти. Эта мысль окончательно сносит крышу, и я не могу от нее отделаться, я практически вижу это – как щедро даря всю себя, без остатка, она занимается любовью… с музыкой? с невидимым возлюбленным? со зрительным залом? Нет – со мной!!!
Кульминация, экстаз, полет – и вот она раненой птицей падает ниц и замирает, слегка подрагивая под затихающие музыкальные аккорды. Она так близко от меня, что я слышу ее прерывистое дыхание, чувствую исходящий от ее тела лихорадочный жар. Так близко, что, протянув руку, я могу коснуться покрывала ее волос. Но я не смею… Только смотрю, позабыв, что надо дышать. И вот медленно, будто во сне, она поднимает залитое слезами лицо, открывает бездонные темные глаза… и ее пылающий взгляд проникает мне прямо в душу, безжалостно сминая, корежа, выжигая ее дотла. И я послушно сгораю… и горсткой безмолвного пепла падаю к ее ногам…
POV Дана
Давно я не получала такого наслаждения от танца, как сегодня! Все складывалось просто отлично – местные звукооператоры и осветители показали себя настоящими профессионалами, умело создавая нужную атмосферу; Дик и Мик явно были в ударе и просто превзошли сами себя в тех номерах, где требовалось их участие; публика оказалась на удивление отзывчивой и просто купала нас в позитивных эмоциях. А я… я чувствовала необыкновенный душевный подъем. Мне казалось, я могла бы танцевать вечность и ни капли не устать!
Может потому, что я опять была на сцене не совсем одна? Не знаю, что стало причиной – то ли пробудились дремавшие воспоминания, то ли давешний чудесный сон так на меня повлиял – но сегодня я как никогда остро чувствовала его присутствие рядом с собой. Его – моего случайного знакомца, моего невольного вдохновителя, моего гостя из параллельной реальности… моего Роберта… моего… Я танцевала для него. Я танцевала с ним. Я танцевала о нем.
И вот настало время исполнить мой последний на сегодня танец. Это был особенный, очень дорогой для меня номер, который я поставила самостоятельно на самую любимую мною песню. Я постаралась вложить в него свои идеальные представления о чувстве, которого никогда не испытывала в реальности. О чувстве, которого я боялась и жаждала одновременно. О любви…
Начальные завораживающие ноты прекрасной мелодии… встретивший меня аплодисментами и тут же восторженно притихший зал… первый шаг на сцену, ставший опять шагом к нему… и вдруг – невероятно, нереально, немыслимо – его голос, позвавший меня с какой-то отчаянной страстью. Так явственно, так осязаемо, что я невольно вздрогнула и впилась взглядом в кромешную тьму за границей освещенного островка сцены. И, конечно, ничего не увидела… да и видеть, скорее всего, было нечего… Но в сердце вдруг затеплился крошечный огонек, разгорающийся все сильнее и сильнее и постепенно наполняющий теплом и светом каждую клеточку моего тела.
Подавшись вперед, я упала в объятья музыки, а оказалась в его неосязаемых, но таких сладких объятьях. Я танцевала, и каждое отрепетированное до автоматизма движение наполнялось каким-то новым высшим смыслом. Нежданные слезы заливали мое лицо, а губы сами собой повторяли слова великой песни. Каждое слово – от самого сердца … Каждое слово – о нем…
Je t'aime, je t'aime Comme un fou comme un soldat Comme une star de cinema Je t'aime, je t'aime Comme un loup comme un roi Comme un homme que je ne suis pas Tu vois, je t'aime comme ça (Я люблю тебя, я люблю тебя, Как сумасшедшего, как воина, Как звезду кино. Я люблю тебя, я люблю тебя, Как волка, как короля, Как мужчину, которым я не являюсь, Видишь, я люблю тебя именно так...)
Я танцевала, будто первый и последний раз в своей жизни. Танцевала, задыхаясь от нежности, плавясь от желания… то корчась от невыносимой боли… то взлетая ввысь от острого наслаждения. Даже не танцевала – жила им, дышала им, растворялась в нем целиком, без остатка. Тонула в его глазах, таяла на его губах, сгорала в его руках. Не было ни страха, ни сомнений, я безоглядно отдавала ему всю себя и получала взамен целый мир, новый и волшебный.
Но музыка стихала, а вместе с ней уходило волшебство. Обессиленная от пережитых только что эмоций, я рухнула на колени на самом краю сцены и спрятала лицо в облаке своих распущенных волос. Замерли последние музыкальные аккорды… на несколько минут меня окутала звенящая тишина… затем зал взорвался овацией… вспыхнул свет… я подняла мокрые от слез ресницы и…
POV Роберт
Как назвать то, что сотворил со мной взгляд этих невозможных глаз?! Не придумано еще слов, которые могли бы вместить в себя ЭТО чувство. Текли ставшие бесконечными секунды, окружающая нас уютная темнота сменилась навязчивым светом, а блаженная тишина –какофонией бессмысленных звуков. А мы все так же смотрели друг на друга, не в силах оторваться… А потом что-то произошло. Она вдруг отшатнулась, будто от предательского удара под дых, в глазах плеснулась паника, взметнулся водоворот белых одежд и золотых волос… и в следующее мгновение ее уже не было рядом со мной.
Убежала от меня… Опять… Ну уж нет! На этот раз я ее не отпущу. Я не повторю дважды одну и ту же ошибку. В первый раз я чуть не лишился рассудка, а во второй наверняка просто сдохну. Она нужна мне! Не отпущу…
Погруженный в свои мысли и переживания, я не сразу осознал, что Том, оказывается, трясет меня за плечо и что-то говорит, изо всех сил стараясь перекричать беснующуюся вокруг толпу. Если честно, я вообще позабыл о его присутствии. Как и о присутствии пары сотен других людей, которые сейчас оглашали воздух аплодисментами и выкриками «браво» и «бис».
Невероятным усилием воли вернув себя в обыденную реальность, я попытался вслушаться в сбивчивый монолог Тома:
- Я же тебе говорил! Это просто бомба! Такие танцы следует запретить законом. Клянусь, я едва не кон… кхм, чуть не изменил невольно собственной любимой жене.
- Иди к черту! – Огрызнулся я, прожигая приятеля гневным взглядом. Да как он смеет, недоносок!
А Том все не унимался, даже не подозревая, что как никогда близок к собственной безвременной гибели.
- А ее лицо, когда она упала на колени прямо напротив нас! Фа-а-ак! Она ведь посмотрела прямо на тебя, приятель! Клянусь, я бы на твоем месте точно кон…
- Иди к черту! – Зарычал я снова, чувствуя, как руки непроизвольно сжимаются в кулаки. На этот раз, кажется, до Тома дошло.
- Стой! – Передумал я, хватая приятеля за скользкий лацкан смокинга. Том испуганно затрепыхался.
- Как ее зовут?
- Кого? Пусти меня, сумасшедший, что ты творишь?
- Как ее зовут? Танцовщицу? – Проговорил я буквально по слогам, как для умственно-отсталого. – Просто скажи мне ее имя и катись на все четыре стороны.
- Дана. Дана Корн.
Я разжал руки, и Том, едва не потеряв равновесие, тут же отскочил от меня на безопасное расстояние.
- Тебе совсем нельзя пить, Паттинсон. Ты становишься полным мудаком! – Произнес мой приятель с видом оскорбленной невинности, судорожно поправил смокинг и удалился, изо всех сил стараясь не спешить.
Я отвернулся от него и ту же секунду забыл о его существовании.
Дана. Да-на. Дааа-нааа. – Приговаривал я на все лады, пробуя на вкус ее имя и привыкая к его сладкому звучанию. Теперь я знаю, как зовут мою мечту…
Ту кто-то опять тронул меня за плечо, претендуя на свою порцию внимания. Я скрепя сердце повернулся. Чертов Ник.
- Я принес тебе ключи от машины. Ее отогнали на подземный паркинг. – Неприязненно проговорил он. Все еще сердится. А, плевать! – Ты ведь, конечно, не останешься на афтепати?
- Останусь, и с превеликим удовольствием! – Промолвил я, наслаждаясь потрясенным выражением лица своего менеджера.
- С чего это вдруг? А я поспорил со Стефани на бутылку «Мадам Клико», что ты и до конца шоу не продержишься. Ты ведь ненавидишь танцы!
- Ты шутишь? Я их просто обожаю!
Осторожно взяв из рук обратившегося в соляной столб Ника связку ключей, я направился к бару, небрежно покручивая ее на указательном пальце. Пожалуй, надо выпить. Кофе!
POV Дана
Задыхаясь от волнения и ничего не видя перед собой от еще не просохших слез, я буквально влетела за кулисы и прислонилась к ближайшей стене, чтобы не упасть.
Что это было?!! Я, похоже, сошла с ума… Не довели меня до добра все эти игры с фантомом мистера Паттинсона. Теперь он мне и наяву мерещится! Но его глаза, горящие миллионами алмазных граней, были так реальны… А его пристальный зовущий взгляд почти осязаемым… Может быть, мне это вовсе не почудилось? Нет, бред! Разве он может на самом деле быть здесь?
- Дана, он здесь!!!
Я буквально подпрыгнула от неожиданности. Нет, я точно повредилась рассудком! Раз слышу голоса, отвечающие на мои невысказанные вопросы.
- Дана, ты меня слышишь? – Кто-то бесцеремонно потряс меня за плечо. Оборачиваюсь – Джейн!
- Он здесь! Представляешь?
- Кто? – Только и могу я произнести непослушными губами.
- Роберт Паттинсон! Наш Роб собственной персоной, представляешь? Я только что видела его в зале. Я даже не знала, что он придет. Видимо, он согласился в самый последний момент. Потому что я…
Не вслушиваясь более в трескотню Джейн, я отвернулась обратно к стене и облегченно вздохнула. Хвала небесам, я в здравом уме! И мне не почудились эти светлые прозрачные глаза в полутьме зрительного зала. Он действительно был здесь, и видел мое выступление. Но это значит, надо бежать отсюда немедленно! Я не могу с ним встретиться, нет, нет, нет!
Меня захлестнула волна душной паники. Не разбирая дороги, я рванула прочь и влетела прямо в распахнутые объятья Марка. Вцепившись в него, словно он был моей последней надеждой, я спрятала горящее лицо у него на груди.
- Дана, милая, поздравляю тебя! Это грандиозный успех! – Взволнованно проговорил Марк, прижимая меня к себе. – Ты сегодня танцевала божественно! Зрители просто ревут от восторга. Не хочешь исполнить что-нибудь еще на бис!
Я отчаянно замотала головой, не решаясь посмотреть ему в глаза.
- Ну ладно. Тогда хотя бы выйди на поклон и возьми цветы у самых впечатлительных поклонников, пока они не прорвались за кулисы.
Я замотала головой еще отчаяннее. Марк, заподозривший, наконец, что-то неладное, слегка отстранился, взял меня за подбородок и заглянул в лицо. Я заговорила, всхлипывая и глотая слова:
- Марк, я хочу уехать. Мне очень нужно. Прямо сейчас, немедленно. Можно?
- Солнышко, что случилось? – Марк выглядел не на шутку встревоженным. – Ты ушиблась? Подвернула ногу? Неудачно приземлилась? Где болит?
- Нет-нет, Марк, я в полном порядке. Просто давай вернемся в отель. Побыстрее.
- Дорогая моя, это невозможно! Ты обязана появиться на афтепати. Это входит в наш договор с благотворительным фондом. Да и тебе самой будет полезно там побывать. Ты не представляешь себе, сколько влиятельных в шоу-бизнесе людей горят желанием познакомиться с тобой!
Я в ответ все мотала головой и бормотала «Нет, нет, нет». Бежать, надо бежать! Но я уже знала, что никуда не побегу. Просто не смогу.
- Это все нервы, милая. Ты сегодня так эмоционально выступала! – Марк успокаивающе погладил меня по голове. – Пойдем, я сделаю тебе чашечку твоего любимого ромашкового чая с мятой, ты переоденешься, немного отдохнешь, и мы вместе пойдем на вечеринку. Хорошо?
Я обреченно кивнула, покоряясь неизбежному. В душе тоненько пел сигнал тревоги…
POV Роберт
Да где же она? Афтепати уже в полном разгаре, вокруг гремит музыка, пьют и веселятся знакомые и незнакомые люди. А той, ради которой я здесь, все нет и нет…
Я сейчас загнусь от настоящей ломки, если не увижу ее хотя бы издали. Дана. Наркотик, вызывающий привыкание с первого раза. Пожизненная зависимость
Выпить еще кофе, что ли? Хотя у меня и так уже глаза на лоб лезут от перевозбуждения. Интересно, в баре есть что-нибудь успокоительное? Испытываю насущную необходимость в анти-виагре!
От глубоких размышлений меня отвлекает оживление, возникшее вдруг на дальнем конце зала. Вскакиваю со стула, всматриваюсь – она! Жадно разглядываю каждую деталь и чувствую накатывающее волнами жгучее удовольствие, словно я на самом деле наркоман, принявший очередную дозу. Переоделась. Элегантное ярко-синее коктейльное платье с широким черным поясом. На ногах черные лодочки без каблука. На тонком запястье правой руки целый каскад серебристых браслетов. Изумительные волосы заплетены в свободную косу, спускающуюся почти до пояса. Невыносимая, разрывающая сердце красота…
Наблюдаю, как она медленно дрейфует в плотной толпе в мою сторону, вежливо разговаривая с разными непозволительно настырными людьми. За ней, будто приклеенный, ходит какой-то до отвращения идеальный тип в строгом костюме. Охранник? Менеджер? Брат? Бойфренд? Муж? А, плевать! Она нужна мне. Она моя!
Какая-то стайка сверкающих голливудских красоток загораживает ее от меня. Зверею. Перемещаюсь чуть в сторону, нахожу удобную позицию для наблюдения, стараюсь получше рассмотреть ее лицо. Бледное, застывшее и какое-то… опрокинутое. И глаза. Широко распахнутые, беззащитные, растерянные. И такой обращенный в себя, нездешний взгляд... Кажется, мне знакомо такое состояние. Я чувствую то же самое, когда после длительного погружения в роль вынужден возвращаться к реальной жизни. Вот и она сейчас в таком пограничном состоянии. Улыбается одними губами, что-то говорит, а сама еще там – в своем выдуманном прекрасном мире. Удивительно, как сильно я чувствую ее настроение! Как будто я на ее волне...
Чуть отвожу глаза и натыкаюсь на тяжелый оценивающий взгляд Мистера-Совершенство за ее правым плечом. Тоже мне, ангел-хранитель, что, напрягает мой неприкрытый интерес к твоей спутнице? Правильно, бойся меня! – хмыкаю я себе под нос, отвечая ему таким же неприязненным взглядом. Несколько секунд мы, словно упрямые мальчишки, играем в гляделки, пока какой-то смутно знакомый голливудский продюсер не завладевает вниманием моего оппонента. Тот отходит, бросив предостерегающий взгляд на меня и еще один – встревоженный – на девушку. Иди-иди… Скатертью дорожка!
Моя Дана остается одна. Стоит, чуть нервно перебирает пальцами тонкие ободки браслетов. Меня пока не видит. Это шанс! Подойти? И что сказать? Банально: «Вы помните меня, мы с вами недавно встречались, вы тогда еще спасли мне жизнь?» Или откровенно: «Я просто умру, если не поцелую тебя прямо сейчас!» Обе мысли просто шедевральны!
Но тут мысли исчезли. Все. Совсем. Абсолютно. Ибо девушка, отстраненно скользя глазами по оживленной толпе, вдруг останавливает на мне свой мягкий растерянный взгляд. Смотрит мне прямо в глаза. Смотрит и не отводит взгляда. И вот я, не успев даже понять, что делаю, иду к ней с другого конца зала. Иду по этому взгляду, словно по канату, натянутому над пропастью. Иду будто помимо своей воли, больше всего на свете боясь потерять равновесие и рухнуть в темноту. Иду, не зная, что скажу ей и что сделаю. Просто иду к ней…
Подхожу так близко, что уже не вижу ничего и никого, кроме этих бездонных темных глаз. Весь мой мир сосредоточен сейчас в их манящей глубине. И я тону в ней, тону… И будто бы издалека слышу, как мой охрипший голос произносит совершенно невозможную фразу, вырвавшуюся прямиком из подсознания:
- Хочешь уехать со мной отсюда? Прямо сейчас!
И замираю в ужасе от содеянного. Она молчит. Молчит несколько томительно долгих секунд, в течение которых я успеваю умереть и воскреснуть несколько раз. Молчит, но взгляда не отводит, глядя на меня с каким-то непонятным испытывающим выражением. Наконец глаза ее вспыхивают нежным искрящимся светом, она опускает мгновенно затрепетавшие ресницы и тихо произносит:
- Хочу.
Я со свистом втягиваю в себя воздух. Оказывается, все это время я не дышал. Голова кружится – то ли от недостатка кислорода, то ли от ее пьянящей близости, то ли от моей неожиданной победы. Беру ее за руку и тяну за собой к выходу, с ликованием ощущая легкое ответное пожатие. Освободившись от гипноза ее глаз, обретаю некое подобие способности связно мыслить. В голове тут же начинает жужжать и биться целый рой вопросов. Помнит ли она меня? Что обо мне думает? Чувствует ли то же, что и я? Почему она убегала от меня? И почему сейчас сказала «да»? И значит ли это для нее то же самое, что для меня?
Хочу задать ей эти вопросы. Хочу прочесть ответы в ее глазах. А потом услышать, как их произносит ее нежный голос. Хочу… хочу поцеловать ее и получить ответы на все вопросы разом.
Но кругом люди, люди! Что за дела, почему мы не одни на этой гребанной планете? Выходим из зала в вестибюль, тут тоже толпа людей. Заинтересованные взгляды, летящие со всех сторон приветствия… Что вам всем надо от нее? Она моя! Не отдам… ни крупицы ее внимания, ни секунды ее времени. Увезу! Спрячу! Присвою! Где тут чертовы лифты?
Вот они. Медленно, мучительно медленно открываются дверцы лифта. Буквально заталкиваю ее внутрь и вваливаюсь следом. Ударяю кулаком по кнопке подземного паркинга. И еще раз. Ну, давай же, давай! Еще медленнее, еще мучительнее створки начинают закрываться, отделяя нас, наконец, от назойливого интереса окружающих. Краем глаза замечаю в дверях зала потрясенное лицо давешнего Мистера Совершенство. С трудом удерживаюсь, чтобы не показать ему средний палец. Но, думаю, мой взгляд и без того достаточно красноречив. Ну, давай же, давай! Эти дверцы закроются, наконец?!
Не дождавшись конца их издевательски неторопливого движения, поворачиваюсь к стоящей рядом девушке, открываю рот… И все незаданные вопросы разом повисают в воздухе. Ибо она завороженным взглядом смотрит прямо на мои губы, задумчиво покусывая зубами подушечку большого пальца. Твою ж мать! Срываясь в полнейший неадекват, буквально впечатываю ее своим телом в стенку лифта, сжимаю ладонями затылок, стремительно наклоняюсь к губам и… вдруг резко теряю весь свой пыл. Ее нежное запрокинутое лицо… ее теплый затуманенный взгляд… ее удивленно приоткрытые, по-детски пухлые губы… ее горячие ладони, упершиеся мне в грудь… Такая беззащитная! Тяжело дышу ей в лицо, не смея коснуться, не зная, желанен ли ей я со своими недвусмысленными животными порывами. Проклятье, не мучай так меня – или оттолкни, или доверься… разреши жить или убей сразу!
Будто услышала… Ее ладони, обжигая даже сквозь одежду, поднимаются по груди и ложатся мне на плечи… Опирается, встает на цыпочки, скользя каждым изгибом своего тела вдоль моего, вырывая у меня невольный хриплый стон. И легко касается моих губ своими пылающими губами…
Снова простонав, на этот раз от облегчения, наклоняюсь к ней и бережно, словно неведомое лакомство, пробую на вкус сначала верхнюю губку, потом нижнюю. Ммммм, как сладко! Она пахнет мятой и цветами… Слегка отстраняюсь, смакуя неожиданно сильные ощущения. Тянется вслед за моими губами, жарко шепчет мое имя. В глазах темнеет от страсти. Я жадно впиваюсь в нее и целую… целую… целую… такая нежная, такая отзывчивая, такая… моя! Отвечает мне с неменьшим пылом, и нас обоих уже колотит от острой смеси возбуждения и восторга.
Но я ненасытен, мне этого мало! Не сдержавшись, провожу языком по соблазнительно полной нижней губе. Резко выдыхает мне прямо в рот, окончательно снося пошатнувшуюся крышу. Впиваюсь в нее еще сильнее, проникаю языком еще глубже, лаская, дразня, присваивая. Она подается мне навстречу, проводит дрожащими пальцами по моей груди, шее, щекам, запускает их в волосы, притягивая к себе еще ближе. Буквально зверею от невыносимого желания. Выпустив из ненужного плена золотистый затылок, жадно скольжу руками вниз по ее телу, узнавая, запоминая, записывая на подкорке каждую его линию. Страстно выгибается мне навстречу. Обнимаю, приподымаю выше и прижимаю к стене с такой силой, что ее бешено стучащее сердце бьет по моим ребрам. И мы целуемся как сумасшедшие, до головокружения, до звона в ушах, до кругов перед глазами глазах, не замечая, что лифт давно прибыл на место и трудолюбивые дверцы обреченно ходят туда-сюда, туда-сюда, туда-сюда….
Растворяюсь в тебе
В твоих глазах я вижу калейдоскоп цвета, Я вижу нас в друг друге. Я чувствую, как моё бессознательное сливается с твоим И слышу голос, который говорит: "Все, принадлежащее ему, принаджежит ей".
Я растворяюсь в тебе, И эта мечта может осуществиться. Это такое приятное чувство - Растворяться в тебе...
Я боялась впустить тебя в душу, Но теперь я поняла. Любовь не рождается в страхе, Когда ты падаешь И не видишь даже землю.
Я растворяюсь в тебе, И эта мечта может осуществиться. Это такое приятное чувство - Растворяться в тебе...
Когда я с тобой, мир может подождать. Небесные двери широко открыты Когда внутри я чувствую тебя. Поддайся, поддайся Нашей, столь нежной, любви... furl=http://www.audiopoisk.com/track/gary-moore/mp3/surrender/]Gary Moore - Surrender [/furl]
POV Роберт
Я вел машину по ночному Лос-Анджелесу. Дорога была полупустой, и мой верный черный мерс шел на предельно допустимой для города скорости. Прохладный ночной воздух со свистом врывался в кабину через открытые окна, а разноцветные огни мегаполиса неслись навстречу так стремительно, что сливались в смазанные сияющие полосы. И мне казалось, что я лечу…
Или дело было не в скорости, а в девушке рядом со мной? Той, что сидела сейчас на соседнем кресле, поджав свои стройные ножки и повернувшись всем телом в мою сторону. Той, что ни на секунду не сводила с меня мерцающих в полутьме огромных глаз. Она молчала, я тоже. Собственно, мы не сказали друг другу не единого слова после того крышесносного поцелуя в лифте, при одной мысли о котором начинал дрожать от восторга каждый нерв в моем организме. Нет, стоп, не нужно вспоминать об этом сейчас! Иначе я потеряю контроль и над собой, и над автомобилем…
Странно, но ни ее пристальный взгляд, ни наше затянувшееся молчание не напрягали меня и не создавали ощущения неловкости. Наоборот, никогда в жизни я не чувствовал такой невероятной легкости на душе, такой абсолютной уместности и правильности всего происходящего. Никогда еще моя жизнь не казалась мне настолько наполненной смыслом и гармонией, как сейчас. Надо же, рецепт оказался так прост: ночь… тишина… скорость… и она… моя Дана!
Куда-то пропали все страхи и сомнения, позабылись судорожные метания последней недели, ушла саднящая душевная боль, исчезли навязчивые вопросы – все это словно забрала она, стерла из памяти, выжгла из сердца во время поцелуя. И даже рожденное эти поцелуем безумное желание свернулось клубочком где-то в груди в ожидании своего часа. На душе было чисто, светло и тихо, словно в первый день творения. Наверное, именно это люди называют счастьем…
Я ощущал ее присутствие рядом каждой клеточкой своего тела – так остро, так волнующе. Даже не поворачиваясь, я чувствовал ее взгляд – физически, будто прикосновение. Вот он горячим солнечным лучом скользит по моему лицу, … вот останавливается на губах, и они мгновенно вспыхивают, как от поцелуя… вот он спускается вниз, ныряет в вырез рубашки, и кожа на груди тут же покрывается мурашками… а потом, словно устыдившись своей нескромности, взлетает вверх и запутывается в волосах… вдоволь нарезвившись там, прыгает на плечо, скатывается, как по горке, по изгибу правой руки и замирает, окутывая лаской пальцы и заставляя встать дыбом волоски на моих запястьях. И я боюсь дышать, я не решаюсь посмотреть на нее даже краем глаза, чтобы не спугнуть ненароком это сладкое путешествие солнечного луча по моему телу. Никто и никогда не смотрел на меня так…
Погруженный в эти изысканные ощущения, я вел машину на полном автомате. И только заглушив мотор, осознал, наконец, куда именно я ее привез. Мой домик в Малибу! Это было мое секретное убежище, о котором не знал никто – ни родители, ни друзья, ни даже мои агенты – только Ник, помогавший мне оформлять документы. Небольшое бунгало на берегу океана с узкой полоской пляжа перед ним. Маленький кусочек моего личного неприкосновенного пространства. Место, куда я всегда мог сбежать, когда становилось совсем невмоготу от пристального внимания окружающего мира. Место, где я мог насладиться редкими моментами покоя и одиночества. Место, куда я никогда не приводил ни одну из своих девушек.
Почему же я привез Дану именно сюда? Странно, но этот вопрос даже не возник в моей голове. Вернее, возник, но ответ на него был очевиден. Я привез ее в единственное место, где мог быть самим собой. Привез ее к себе настоящему. Ибо она была чем-то настоящим для меня.
POV Дана
Боже, я чувствовала себя так странно! Как будто мой танец о безумной любви не закончился, как обычно, аплодисментами зала и неясным чувством потери в моей душе, а вдруг нашел свое продолжение в какой-то неведомой параллельной реальности. Но, с другой стороны, эта реальность была такой настоящей, такой правильной, такой… моей!
И я теперь искренне не понимала, почему с таким упорством гнала от себя мысли об этом мужчине? Почему боялась? Почему убегала от него? Это ведь как пытаться убежать от самой себя.
Просто пойти за ним, когда он позвал меня, пойти без страхов, без сомнений, без лишних слов - это оказалось так легко и естественно. Так же легко, как сидеть сейчас в его машине, не зная, куда и зачем мы едем, молчать и просто смотреть на него, не отрываясь. Так же легко, как ответить на его спонтанную страсть там, в лифте…
Оххх… Воспоминание о нашем поцелуе накрыло меня, как лавина. Он.. мой Роберт… так близко… так сладко… так горячо… Боже, никто и никогда не целовал меня так! От одной мысли об этом у меня сбилось дыхание, кожа покрылась мурашками, а внизу живота начала сворачиваться тугая спираль.
Ох, нет, дыши, Дана, дыши! Я не должна думать об этом сейчас… Иначе сделаю что-нибудь… о чем потом пожалею! Надо, наверное, отвернуться к окну и попытаться привести свои мысли в порядок.
Но я не могла оторваться от него! Не могла не смотреть – жадно, упоенно, смакуя каждую черточку его внешности. А глядя на него, не могла не вспоминать… как эти губы, сейчас сосредоточенно сжатые, прикасались к моим так нежно, и одновременно так настойчиво… как эти изумительно красивые руки, сейчас небрежно лежащие на руле, дарили мне обжигающие, дразнящие прикосновения, заставляющие пылко мечтать о большем… как это совершенное тело страстно прижималось к моему, позволяя физически ощутить всю силу его желания – желания, которому хотелось покориться, сдаться без боя… Мои руки, казалось, все еще ощущали шелк его волос, бархат его кожи, помнили на ощупь каждую щетинку на его щеках. Боже мой, как же мне хотелось прикоснуться к нему прямо сейчас! Просто протянуть руку и…
От этого безумного поступка меня спасло только то, что наш автомобиль очень вовремя остановился. Не успела я прийти в себя, как Роберт заглушил мотор и вышел из кабины, а через несколько секунд уже открывал дверцу с моей стороны. Глубоко вздохнув, я приняла его протянутую руку и ощутила, как это невинное прикосновение пустило по моему телу новую волну мурашек. Он помог мне выйти из машины, захлопнул дверцу и на одно сладкое мгновение слегка прижал к себе. Тепло его тела окутало меня, я с жадностью вдыхала исходящий от него аромат – он пах кофе, каким-то тонким свежим парфюмом и чем-то еще, неуловимым, но безумно притягательным – настоящим мужчиной, наверное. Я замерла, почувствовав, как он наклонил голову и слегка коснулся губами моих волос. В глазах потемнело. Я потянулась к нему, сгорая от желания поцеловать смутно белеющий в темноте участок кожи в вырезе его рубашки. Но Роб вдруг отстранился, и я чуть не застонала от острого чувства потери. Снова взяв меня за руку, он пошел куда-то и потянул меня за собой. Я машинально шла за ним, не видя ничего вокруг от жгучего разочарования…
Но когда, наконец, ко мне вернулась способность воспринимать окружающий мир, я просто задохнулась от восхищения. Он привез меня в самое прекрасное место на земле! Мы стояли рядом с небольшим милым домиком. Под ногами у нас расстилалось покрывало из нежного серебристого песка, а прямо за ним жил, дышал и напевал свои песни океан. Он был так безбрежен, что я, как ни старалась, не могла понять, где заканчивается его шелковистая гладь и начинается усыпанное звездами ночное небо.
Все так же держась за руки, мы подошли к самой кромке прибоя и пошли вдоль нее. Казалось, ничто не способно было сделать происходящее еще прекраснее. Но это случилось, когда Роберт заговорил со мной.
POV Роберт+Дана
*** - Ты танцевала просто… потрясающе! - Не знаю, как это получилось, но я танцевала для тебя… - Не знаю, как это получилось, но я это чувствовал…
*** - Я так благодарен тому белому кролику… - Что за белый кролик? - Просто белый кролик. - Тот, который привел Алису в страну чудес? - Нет, тот, который привел меня к тебе.
*** - Ты снился мне… - И что именно тебе снилось? - Не скажу. - Тогда и я не скажу. - Я тоже тебе снилась? - Каждую ночь…
*** - Почему ты убежала от меня тогда? - Не знаю, наверное, испугалась… - А почему ты не поехал за мной? - Не знаю, наверное, испугался…
*** - Я написал для тебя песню. - Спой мне ее! - Там нет слов… - А что же там есть? - Ты…
*** - Твои раны на лице совсем незаметны. - Мне хорошо оказали первую помощь! - Не уверена. У меня так дрожали руки… - Почему? -Ты знаешь, почему…
*** - Я думал о тебе все это время. - Я знаю. - Но я совсем не хотел думать о тебе! - Я знаю. - Откуда ты это знаешь? - Я тоже не хотела… и тоже думала…
*** - Знаешь, я почти поцеловала тебя тогда, в лесу. - Ужасное слово – «почти»! - Мне тоже не нравится. - Давай отменим его! - Больше никакого «почти»…
*** - Ты точно мне не снишься? - Может быть, это ты снишься мне? - Наверное, это такой сон на двоих! - Тогда я не хочу просыпаться… - И не надо!
*** - Как ты оказался там, в зале? - Сам удивляюсь. - Ты любишь танцы? - Ненавижу! - Что? - Я хотел сказать, обожаю!
*** - Куда ты привез меня? - Это мой дом. - Ты живешь в раю? - Теперь – да!
*** - Давай посидим немного. - Ты устала? - Ноги не держат... - Потому что весь вечер танцевала? - Потому что ты рядом…
POV Дана
Ноги действительно не держали. А еще кружилась голова, словно от бокала шампанского. И сердце сладко ныло – от окружающей меня невозможной красоты, от близости самого лучшего мужчины на свете, от тех слов, что я ему говорила, и от тех, что он произносил в ответ…
К счастью, мы как раз дошли до места, где этот волшебный пляж заканчивался огромным волнорезом. И я с облегчением присела на прохладный, пахнущий океанским прибоем камень. Правда, Роберт тут же с негодующим возгласом поставил меня обратно на ноги. А потом снял свой элегантный пиджак, небрежно бросил на волнорез и усадил меня на него. Пиджак был скользкий, и сидеть было неудобно… Но меня так тронула его забота, что я не посмела возражать. Тем более что ноги действительно гудели от усталости. Чисто машинально я нагнулась и потерла ладонью ноющую щиколотку.
- Ты все-таки устала. И ноги у тебя болят. – Проговорил Роберт, по-прежнему стоя рядом и глядя на меня сверху вниз. – Позволь, я…
Удивленная прозвучавшим в его голосе волнением, я подняла на него глаза… и не смогла отвести взгляда. Каким-то истинно мужским размашистым движением он закатал по локоть рукава своей черной трикотажной рубашки, и неверный лунный свет тут же заиграл на покрывающих его руки волосках. А потом… боже мой!.. он медленно опустился передо мной на колени. Я замерла, не в силах вымолвить ни слова. Бережно, словно какую-то драгоценность, он взял в ладони мою ногу, аккуратно снял с нее черную замшевую балетку, невесомо провел ладонью по стопе, стряхивая приставший к ней песок, и решительно пристроил на свое обтянутое джинсовой тканью бедро. С моих губ сорвался судорожный вздох… а затем – второй, когда он проделал то же самое с другой ногой, по-прежнему не отводя своего обжигающего взгляда и заставляя меня таять и плавиться, подобно сгорающей свече.
Но вот глаза его скользнули по моему телу вниз, и я, наконец, снова обрела способность дышать. Но ненадолго – потому что Роберт протянул руку и медленно, мучительно медленно провел самыми кончиками пальцев по моей коже, от колена вниз, обвел ими боковую косточку на щиколотке, прошелся по чувствительному внутреннему своду стопы, а затем пробежался по пальцам, касаясь их, словно клавиш. Я снова задохнулась и невольно прикусила губу, чтобы сдержать рвущийся наружу стон. Но не смогла скрыть от Роберта свою реакцию на его прикосновение, судя по довольной кривоватой ухмылке, появившейся в уголке его рта. А, может быть, мне это почудилось – не могу с уверенностью сказать, так как в следующий момент я полностью потерялась в нахлынувших на меня ощущениях. Потому что его прекрасные длинные пальцы, потрясающе нежные и покоряюще сильные, захватили в плен мои натруженные ступни и принялись их ласково массировать, поглаживая, сжимая, дразня. Эти пальцы буквально обжигали кожу, посылали по моему телу все новые и новые волны шаловливых мурашек, заставляли страстно мечтать об их прикосновениях выше… везде… всюду… Ох, от одной только мысли, что могли сделать со мной эти талантливые пальцы, меня бросило в дрожь. В буквальном смысле. И я, не в силах далее терпеть эту изысканную пытку, больше простонала, чем произнесла:
- Ох, Роб, пожалуйста… прошу тебя…
В ответ он скользнул раскрытыми ладонями вверх по моим ногам, мягким круговым движением погладил колени и остановился, слегка очерчивая большими пальцами границу между моим бедром и подолом платья.
- Дана, милая… для тебя… все, что ты хочешь… – жарко прошептал он и поднял глаза.
А я потеряла дар речи, пораженная красотой момента. Наполненная до краев сладкой негой ночь… ласковый шепот океана совсем рядом… самый прекрасный мужчина на земле стоит передо мной на коленях, и в глазах его отражаются звезды…
Словно боясь спугнуть это видение, я осторожно протянула вперед дрожащие руки и нежно провела ими по его пылающему лицу. Высокий чистый лоб, широкий разлет бровей, ресницы, знакомо щекочущие мне руку… дерзкий изгиб скул, пикантная колкость щетины на чуть впалых щеках, скульптурная линия челюсти… и вот то, что желанно мне сейчас больше всего – приоткрытые лепестки пылающих нежных губ…
Хотя нет, есть еще кое-что не менее желанное, но решусь ли я? Мои ноги все еще покоятся на его обтянутых джинсами стройных бедрах… Что, если?...
POV Роберт
Что-то странное происходило в мире. Я шел рядом в Даной по знакомой мне до последней песчинки полоске океанского пляжа, и не узнавал его. Разве тут раньше светили такие звезды? Разве океан пел такие песни для меня одного? Разве ветер пах когда-нибудь так опьяняюще?
Что-то странное происходило во мне. Рушились возводимые годами барьеры, рассыпались в прах привычные маски, стирались так тщательно охраняемые границы. Я не узнавал самого себя. Тот Роб Паттинсон, которого я знал, вовсе не отличался особой чувствительностью. Его никогда не прельщали романтичные прогулки при луне. И он никогда, ни одной женщине, не говорил таких слов.
Да, я заговорил с ней, не потому, что стал тяготиться молчанием, а просто мне вдруг мучительно захотелось услышать ее голос. И мне было совсем неважно, что именно она скажет.
Но она… черт возьми, она… она говорила такие вещи… была так открыта, так запредельно искренна…. И я, привыкший разговаривать с девушками стандартными фразами и заштампованными комплиментами, неожиданно для самого себя ответил тем же. Но это было так странно… так жутко и в то же время так сладко… полностью довериться другому человеку, говорить то, что чувствуешь, без страха и без оглядки. Я никогда и не с кем так не разговаривал. Никогда… Ни с кем…
И тот Роб Паттинсон, которого я немного знал, никогда не испытывал такого благоговейного трепета перед парой женских ног, пусть даже самых красивых и стройных во всей вселенной! И он никогда не вставал перед женщиной на колени… А теперь… я хотел остаться навечно здесь, у ее ног, хотел забрать себе всю ее боль и усталость, я хотел прикасаться к ее атласной коже снова и снова, я хотел зацеловать каждый ее миллиметр, но я не смел. Я – не смел! И лишь медленно сгорал от мысли, как бы это было – прикоснуться к ней где-то еще – выше, ниже, глубже – везде!
А потом она прерывистым тихим голосом позвала меня по имени, и это было самое прекрасное, что я слышал в своей жизни. Я поднял глаза и встретил ее взгляд, и с ликованием увидел в нем отражение сжигавших меня эмоций. А потом почувствовал на своем лице прикосновение ее нежных рук, и сердце забилось как сумасшедшее, разгоняя кровь в венах до космической скорости. И вот ее пальцы легли на мои губы, обвели их контур едва ощутимыми касаниями, дразня, лаская, заставляя сходить с ума. Как же я хочу ее! И я уже потянулся было ей навстречу, как вдруг со странной смесью изумления и восторга ощутил, как ее правая ножка скользнула вверх по моему бедру и легонько прошлась пальчиками по тому месту, где были сосредоточены сейчас все мои желания и стремления. Я задохнулся от непередаваемо острых ощущений и впился глазами ей в лицо, не смея поверить в реальность этого чувственного прикосновения. Но моя Дана томно посмотрела на меня сквозь опущенные ресницы, и вновь провела ножкой по тому же месту, теперь гораздо ощутимей. Не в силах сдержаться, я глухо простонал и слегка прикусил зубами ее пальчики, все еще лежащие на моих губах. Теперь уже застонала она, окончательно снося мне крышу. Желая оказаться как можно ближе к ней прямо сейчас, я схватил ее за руки и потянул на себя…
И тут мой затуманенный вожделением разум, наконец, осознал, что руки ее холодны как лед, кожа покрыта мурашками, а ее саму колотит крупная дрожь. Нет, Паттинсон, кое-что не изменилось, и ты по-прежнему самый эгоистичный придурок на планете!
Слегка отстранившись, я накрыл ладонями ее руки и прижал к своему пылающему лицу, надеясь хоть немного согреть.
- Ты совсем замерзла. – Прошептал я ей в ладони, и она почему-то задрожала еще сильнее. – Пойдем, я отведу тебя в дом и разожгу камин.
С неохотой разрушая абсолютное совершенство этого момента, я поднялся с колен и потянул Дану за собой. Растерянно глядя на меня затуманенным взглядом, она нетвердо встала на ноги, слегка покачиваясь, словно под легкими дуновениями океанского бриза. Черт возьми, она выглядела так, будто не способна была ступить и шагу. Поддавшись внезапному порыву, я подхватил девушку на руки и крепко прижал к своей груди. Она облегченно вздохнула, обнимая меня за шею, и лишь бессильно прошептала мне куда-то в область шеи:
- Я могу идти сама. Тебе, наверное, тяжело…
- Ты шутишь? Я могу унести тебя на край света!
И, черт возьми, я ведь верил в то, что говорил. Похоже, я становлюсь законченным романтиком! К счастью, бунгало находилось гораздо ближе края света. Я нес ее, каждую секунду наслаждаясь ощущением тяжести ее тела в моих руках. Нес, чувствуя на коже ее обжигающее дыхание, упиваясь запахом ее волос и сходя с ума от мысли, что она – моя! Или станет моей очень скоро… совсем моей… только моей…
Распахнув пинком никогда не запирающуюся дверь домика, я в несколько шагов пересек крошечную гостиную и аккуратно опустил свою драгоценную ношу в ближайшее кресло. В голове шумело от ее недавней близости, мысли путались. Я постоял немного, завороженно глядя на ее нежный золотистый затылок и не зная, куда девать внезапно осиротевшие руки. Потом вспомнил, наконец, что собирался разжечь камин. К счастью, для растопки все было готово и оставалось только чиркнуть спичкой, что я успешно и проделал. Потом меня осенила еще одна замечательная мысль, и я решил принести своей гостье плед. Произведя в спальне небольшой разгром, я все же нашел то, что хотел, и довольный собой вернулся в гостиную. И замер…
Даны уже не было в кресле – она сидела перед камином на пушистом ковре, призванном изображать шкуру какого-то неизвестного науке зверя. Она завороженно смотрела на огонь, тени от ресниц трепетали на ее щеках, тонкие пальцы задумчиво расплетали перекинутую на грудь длинную косу, и свет от камина зажигал в ее волосах бесчисленные золотые искорки. Я внезапно оробел. Разве может эта неземная красота быть моей?
- Я принес тебе плед. – Хрипло проговорил я, чувствуя себя подростком, впервые приведшим домой понравившуюся девочку.
- Спасибо. – Произнесла она очень серьезно и, обернувшись, посмотрела на меня своим ясным взглядом. Легче не стало. Стало, блин, тяжелее во сто крат!
- Может быть, принести тебе что-нибудь выпить?
- Нет, спасибо.
- Хочешь чаю или кофе? – И кто выдумал это гребанное гостеприимство…
- Нет, не хочу.
- Чего же ты хочешь?
С минуту она смотрела на меня, одновременно лаская взглядом и убивая молчанием. А потом сказала просто:
- Тебя!
Капитуляция
Поддайся, поддайся, Поддайся, поддайся...
Посмотри на меня, а затем на себя, На то, что мы причиняем друг другу. Каждый день нашей разлуки Небеса проникают всё глубже в моё сердце.
Поддайся, поддайся Нашей, столь нежной, любви...
Теперь, когда я плачу от боли, Когда я с тобой, мир может подождать. Небесные двери широко открыты Когда внутри я чувствую тебя.
Поддайся, поддайся Нашей, столь нежной, любви...
Посмотри на меня, а затем на себя, На то, что мы причиняем друг другу. Каждый день нашей разлуки Небеса проникают всё глубже в моё сердце.
Поддайся, поддайся Нашей, столь нежной, любви... Поддайся, поддайся Нашей, столь нежной, любви...
Сообщение отредактировал БеккиТэчер - Четверг, 14.02.2013, 21:58
