Наши прикосновения друг к другу –
Это то, чему мы не можем противостоять.
Ты двигаешься так,
Что я ощущаю, что живу по-настоящему,
Давай…
Подари мне удовольствие! Enrique Iglesias - Ring my bells POV Роберт - Чего же ты хочешь?
- Тебя! Заботливо принесенный плед отлетел прочь. Я рванулся вперед и, запнувшись враз онемевшими ногами о край ковра, практически рухнул на пол рядом с сидящей на нем девушкой. И если бы та неожиданно ловко не поймала меня в объятья, непременно раскроил бы себе голову о каминную решетку. Испугавшись, что придавил ее, я быстро перекатился на спину и потянул Дану за собой с такой силой, что она практически упала мне на грудь, а ее волосы заструились вниз, отделяя нас от окружающего мира мерцающей золотой завесой.
- Скажи мне это еще раз! – Попросил я, захватив ладонями в плен ее лицо и притягивая девушку еще ближе. Глаза ее просияли мне навстречу.
- Я хочу тебя! – Жарко прошептала она и с невыносимой нежностью прикоснулась губами к уголку моего рта. Я задохнулся.
- Хочу тебя! – Повторила она, невесомо проводя своими горячими губами по моим, и поцеловала в другой уголок.
- Хочу…
Но я не дал ей продолжить. Жгучая волна желания накрыла меня с головой, и я впился в ее губы жадным поцелуем. Отчаянно стремясь стать как можно ближе – прямо сейчас, прямо здесь – я запустил руки ей в волосы, одновременно и удерживая, и лаская пальцами нежный золотистый затылок. Прерывисто простонав мне в рот, она отчаянно вцепилась в мои плечи руками и ответила на поцелуй с восхитившей меня страстью. Ее горячие губы ласкали… язык дразнил невыносимо сладкими прикосновениями… зубы прикусывали мою кожу со сводящим с ума нетерпением… пальцы рисовали обжигающие узоры на моих щеках, шее, груди. И я целовал ее, целовал, целовал… Пока не кончилось дыхание. И даже потом – просто потому что не мог остановиться.
Но мне было мало ее губ. Я хотел попробовать на вкус всю ее. Сжав руками плечи, я подтянул ее выше, наслаждаясь каждой секундой скольжения ее тела по моему. И принялся зацеловывать все, до чего мог дотянуться – покрытый испариной лоб, дрожащие ресницы, пылающие щеки. Мало, мне до боли мало! Запрокинув вверх ее лицо, я очертил поцелуями нежную линию подбородка, на мгновение припал губами к чувствительной впадинке за левым ушком, вырвав у нее еще один сладкий стон, и спустился по шее вниз, с острым наслаждением ощущая губами бешеное биение ее пульса. Еще, хочу еще! Целовать, прикасаться, чувствовать всем телом нежный горячий шелк ее кожи. Почему между нами так много лишней одежды? Прочь это все, немедленно!
Прижавшись губами к нежной ямке между ключицами и обводя ее границы языком, я нетерпеливо провел руками по ее спине, пытаясь нащупать молнию на платье. Освободившись, наконец, из плена моих ладоней, она тут же принялась мстить, истязая быстрыми жгучими поцелуями мое лицо и шею, а потом, запустив пальцы мне в волосы, повернула мою голову и слегка прикусила мочку уха.
Охххх... Я же сейчас сгорю на фиг!
Да где же эта чертова молния?! А, вот! Кое-как ухватив язычок застежки одной рукой, я медленно потянул его вниз, одновременно проводя пальцами другой руки вдоль ее позвоночника – от шеи, по спине между лопаток, по талии, к соблазнительному изгибу поясницы. Она задрожала от этого прикосновения и страстно выгнулась навстречу, с такой силой прижимаясь ко мне грудью, что даже через несколько слоев одежды я почувствовал твердые бусинки ее сосков. Твою мать!.. Зарычав от нетерпения, я принялся тормошить ее платье, не понимая, в какую сторону надо тянуть, что избавиться от него поскорее.
- Роб! Погоди, я сама… – Горячо выдохнула она мне в ухо, еще раз прикусив его напоследок.
И села, разорвав мои объятья. Я потянулся за ней и тоже сел, будучи не в силах находиться от нее дальше расстояния вытянутой руки. Сидел и завороженно смотрел, как она, стоя на коленях и грациозно потягиваясь всем телом, снимает через голову ненавистное мне платье, оставаясь в одном
белье. Не успела она это сделать, как я снова сгреб ее в объятья и сделал, наконец, то, о чем навязчиво мечтал с нашей первой встречи – припал губами к маленькой пикантной
родинку у основания левой груди. Дана застонала и порывисто обняла меня руками за шею, притягивая еще ближе к себе. Нежный запах ее кожи ударил в голову, словно молодое вино. Я хрипло застонал ей в ответ… и, срываясь с катушек, принялся неистово целовать, лизать, покусывать ее грудь прямо через тонкое черное кружево, одновременно лаская ненасытными ладонями ее обнаженную спину… неумолимо спускаясь все ниже и ниже… и затрепетал от восторга, нащупав пальцами две чертовски соблазнительные
ямочки над самой кромкой ее трусиков.
Дана тяжело и прерывисто дышала, отчаянно прижимаясь ближе и поминутно зарываясь лицом и руками в
мои волосы. Когда же мои губы сомкнулись на жемчужинке ее соска и жадно втянули его в рот, она судорожно всхлипнула, провела горячими руками по моей спине, вцепилась в край рубашки и решительно потянула его вверх. Полностью разделяя ее желание избавиться от ненужной одежды, я чуть отстранился, давая ей возможность снять ее с меня, и одновременно нащупывая руками застежку лифчика. Мы справились со своими задачами одновременно и на мгновение замерли, стоя на коленях, пожирая друг друга глазами, позабыв, что нужно дышать.
Черт, она была невозможно, невыразимо, немыслимо прекрасна! Лицо ее будто светилось в полутьме, в широко раскрытых темных глазах плескалось сладкое безумие, от припухших ярких губ исходил вполне ощутимый жар, растрепавшиеся волосы окутывали ее совершенную фигуру мерцающим облаком. Меня уже потряхивало от возбуждения…
Закусив губу, я протянул к ней чуть дрожащие руки и провел ими вверх по ее телу… обрисовывая каждый его соблазнительный изгиб… мгновение… и ее грудь весомо и упруго легла мне в ладони. Я блаженно зажмурился, смакуя ощущения. Идеально…
- Роб… – Глухо простонала Дана и качнулась ко мне, впечатываясь телом в мои ладони.
Обезумев, я рванулся навстречу девушке, опрокидывая ее на спину и наваливаясь
сверху. Она тут же оплела меня руками и ногами, притягивая, покоряя, сводя с ума. Мы снова целовались, жадно, упоенно, в то время как наши руки жили отдельной жизнью, узнавая, присваивая, воспламеняя друг друга. Задыхаясь от восторга, я вновь и вновь обводил ладонями полукружия ее грудей, дразнил пальцами соски, а потом спускался вниз, лаская тонкую талию, плоский живот, обольстительно крутые бедра, стискивая пальцами упругие ягодицы. Но этого мне было мало, я хотел свести ее с ума, заласкать так, чтобы она забыла обо всем, кроме меня. И, оторвавшись, наконец, от ее губ, принялся покрывать поцелуями каждый сантиметр ее
тела, урча от жадности и нетерпения, вдыхая дурманящий аромат кожи, прикусывая ее зубами, пробуя на вкус языком. И с упоением чувствовал, как она дрожит и бьется подо мною от этих прикосновений, вновь и вновь повторяя, словно в бреду, мое имя.
Но эта пытка была обоюдной. Ее руки.. ее губы… казалось, они были
везде! Переплетаясь телами, мы катались по полу, ее пылающая кожа прижималась к моей, оставляя на ней вполне ощутимые ожоги, а облако ее шелковистых волос теперь окутывало нас обоих, превращая в единое целое. Мысли путались, голова кружилась, дыхание разрывало мне грудь, сердце бешено и неровно колотилось, заставляя кровь в венах бурлить и пениться.
Желание ширилось, росло как снежный ком и, круша все на своем пути, лавиной обрушиваясь вниз живота… и этому желанию уже было невыносимо тесно в узких джинсах. С трудом выныривая из опьяняющего омута взаимных прикосновений, я потянулся было, чтобы снять их… Но Дана перехватила мою руку на полпути и поднесла к губам, жадно посасывая и прикусывая зубами каждый палец по очереди… пронзая все мое тело все новыми и новыми электрическими разрядами.
- Дана… что ты?.. – Только и смог прохрипеть я.
- Позволь мне сделать это… я хочу… – выдохнула она, прожигая меня взглядом сквозь ресницы.
Не дожидаясь моего согласия, она ловко перекатила меня на спину и, не давая опомниться, обрушила сверху водопад своих волос и жар поцелуев. И, словно этого было недостаточно, чтобы окончательно вести меня с ума, закинула согнутую ножку мне на бедра и принялась нежно поглаживать коленкой вздыбленную ширинку.
Задохнувшись, я судорожно вцепился пальцами в толстый ворс ковра и закрыл глаза, каждым искрящимся от напряжения нервом ощущая путешествие ее губ и рук по моему телу – шея, плечи, грудь, живот и…. оххххх! Кончики ее пальцев нырнули за пояс джинсов, а горячее дыхание обожгло член даже через грубую ткань. О боже, если ты все-таки есть, дай мне силы!
Глухо постанывая, Дана принялась покрывать поцелуями мой живот вдоль пояса джинсов, слегка прикусывая кожу зубами. А ее пальчики в это время воевали
с болтами на ширинке, заставляя меня то и дело шипеть сквозь стиснутые зубы от невыносимо острых ощущений. Справившись, наконец, с этой задачей, она потянула джинсы вместе с боксерами вниз, выпуская на волю мое уже ставшее болезненным возбуждение. И замерла, тяжело дыша и не отводя глаз от открывшейся ей картины. Не сдержавшись, я хрипло застонал, чувствуя, как становлюсь еще тверже под этим горячим возбуждающим взглядом. А потом… она протянула руку… и дотронулась до меня… Че-е-е-е-е-рт! Это явно больше, чем я могу вынести! Эта женщина убьет меня!
- Дана… нет… прошу… я больше не могу… я… – В панике пробормотал я, судорожно ловя ртом воздух.
Она скользнула вверх по моему телу, опалив кожу легкими дразнящими прикосновениями напряженных сосков, и сорвав с моих губ еще один хриплый стон.
- Роберт, – Прерывисто и жарко прошептала она, ласково сжимая в ладонях мое лицо. – Чего ты хочешь?.. Скажи мне…
- Тебя… сейчас… немедленно… тебя! – Я уже практически бредил, а все мое тело сводило сладкой судорогой от нестерпимой жажды обладания.
- Я твоя… возьми меня… сейчас… хочу…
Все. В голове словно взорвалась атомная бомба. И весь окружающий мир исчез в ее жарком мареве. Остались только я, она и наша нестерпимая потребность друг в друге.
Одним резким движением я перекатился на живот, подминая девушку
под себя и закидывая ей руки за голову. Она застонала и выгнулась мне навстречу, призывно и жарко раскрываясь передо мной.
- Моя! – Прорычал я, наслаждаясь ее беззащитностью и слегка сжимая свободной рукой тонкую шею. – Взять тебя?
- Роб… да… пожалуйста… – Выдохнула она, закрывая глаза и закусывая нижнюю губу.
Припав к ней неистовым поцелуем, я провел рукой вниз, пока не нащупал тонкий кусочек кружева вокруг ее бедер – единственную оставшуюся между нами преграду. Сжав в кулак невесомую ткань, я резко дернул ее на себя, и через секунду отбросил в сторону превратившиеся в лохмотья трусики. Дана громко застонала мне в рот и обвила ногами мои бедра, отчаянно
притягивая к себе. Я подался ей навстречу и одним сильным плавным движением вошел в нее.
Дана распахнула глаза и, задыхаясь, чуть слышно произнесла что-то на незнакомом мне языке. А, может быть, это я вдруг перестал понимать по-английски. Потому что быть в ней…. внутри… это… это… нет, это невозможно выразить словами. Словно раньше я жил, полностью лишенный органов чувств, а сейчас все мыслимые и немыслимые ощущения вдруг обрушились на меня со всех сторон… Или, точнее говоря, словно раньше меня вообще не было на свете, и я начал существовать только сейчас, в этот момент полного и абсолютного слияния с другим человеком…
Я закрыл глаза и замер, привыкая к новому себе. А потом осторожно подался назад и толкнулся в нее снова. А потом
еще и еще раз, теряясь в накрывающих меня с головой волнах жгучего наслаждения. Я выпустил из плена ее запястья, и она тут же впилась в меня обеими руками, требовательно прижимая ближе к себе. Я двигался, уже не пытаясь сдерживать рвущихся наружу при каждом толчке хриплых стонов. Дана стонала мне в унисон, продолжая судорожно шептать незнакомые фразы – но странно, мне уже казалось, будто я понимаю каждое ее слово. И каждое слово эхом отдавалось во мне, каждое слово подталкивало все ближе к краю. Я двигался все сильнее, все быстрее, задыхаясь от страсти, сгорая в жарком огне ее тела, отчетливо сознавая, что просто умру, если остановлюсь хоть на секунду.
И она так же безрассудно рвалась навстречу, отдаваясь мне с таким самозабвением, что я чувствовал себя в этот момент всесильным и всемогущим, настоящим повелителем нашей маленькой вселенной. Ощущения от ее рук, от ее губ, от ее бьющегося подо мной тела, сливались в один сверкающий мощный водоворот, который кружил и затягивал меня все сильнее и сильнее. И сладкий ужас охватывал меня по мере приближения к центру этого водоворота, заставляя все крепче сжимать ее тело в руках, все отчаяннее биться в нее… я боялся бушующей вокруг нас стихии … боялся потерять ее… боялся потерять себя…
Я чувствовал, что катастрофа неумолимо приближается, и сопротивляться ей не было ни сил, ни желания. Но я не хотел гибнуть в одиночку! Вглядевшись в запрокинутое лицо моей Даны – напряженное, пылающее, покрытое испариной – я произнес непослушными губами, безуспешно пытаясь подчинить себе обезумевшее дыхание:
- Дана… открой глаза… прошу… посмотри на меня….
Она распахнула свои ставшие огромными глаза… и я увидел что-то в их бездонной глубине… что-то, что искал всю жизнь. И я отчаянно рванулся ей навстречу… несколько последних судорожных
движений – и я рухнул в засасывающую меня бездонную пропасть. Но страха больше не было – лишь чистый незамутненный восторг, потому что она бросилась следом, сжимаясь вокруг меня и выкрикивая мое имя. И мы падали, падали, падали, не то вниз, не то вверх, скользя все быстрее и быстрее по головокружительной спирали наслаждения, и, достигнув дна, разбились на тысячи осколков. И перестал существовать мир. И перестал существовать я. И лишь на краю меркнущего сознания мелькнула мысль – так вот что имели в виду французы, называя это
La petite mort - «маленькая смерть»
POV Дана Что это было?!!
Нет, я понимаю, конечно, что это было… технически, но… ЧТО ЭТО БЫЛО?
Сердце до сих пор колотилось как бешеное, в легкие отказывался поступать кислород, в голове кружилась гулкая пустота, а широко распахнутые глаза никак не могли сфокусироваться на чем-то конкретном. Я не чувствовала ни рук, ни ног, и даже под страхом смерти не смогла бы сейчас пошевелить и пальцем. Какая-то блаженная невесомость окутывала мое тело, и каждая его клеточка сияла изнутри отсветом только что пережитого наслаждения. Я никогда… и ни с кем… не чувствовала ничего подобного! Я вообще не знала, что можно чувствовать… так! До него…
Сделав над собой усилие, я попыталась вспомнить детали произошедшего… и не смогла. Все сливалось в круговорот ослепительных и оглушительных ощущений, которые дарили мне его руки… его губы… его тело – рядом со мной, на мне, во мне… ощущений, которые все нарастали и нарастали… и казалось, что человеческое существо просто не может выдержать подобного накала… и я не смогла… взорвалась, превратившись в невесомую золотую пыль. И сейчас мучительно возвращалась из небытия… но, кажется, это была уже не совсем я…
Как бы то ни было, пожар в крови постепенно стихал, туман в голове рассеивался, и я вновь обретала собственное тело. Я начала чувствовать, как пульсируют зацелованные губы… как саднит кожа вокруг них от прикосновений его щетины… и не только там… и не только на лице… от мысли, где еще побывали сегодня его губы, дыхание вновь сбилось. И еще я чувствовала тепло. Оно волнами наплывало сверху, и, подумав, я решила, что оно идет от горящего в камине огня. А еще тепло шло снизу. Оно было живым, трепещущим и каким-то… родным. И я направила свои пробуждающиеся чувства к источнику этого тепла… и услышала прерывистый стук еще одного сердца… почувствовала опьяняющий запах кожи… ощутила под руками пружинистый шелк волосков… и осознала, наконец, что лежу на груди у мужчины, подарившего мне сегодня целый букет нереальных эмоций.
Мучительно захотелось увидеть его лицо. Но сначала никак не могла сообразить, какие именно действия нужно для этого совершить. Медленно, преодолевая онемение в мышцах, я приподняла тяжелую голову и, моргнув с усилием несколько раз, обрела, наконец, способность видеть.
Вот он. Мой Роберт. Самый красивый мужчина во вселенной. Лежит навзничь, раскинув руки, и тяжело дышит. Лицо все в испарине, на лбу пульсируют две венки, под закрытыми глазами залегли легкие тени. Волосы торчат в полном беспорядке, несколько прядок прилипло к влажной коже. Полуоткрытые губы припухли и запеклись, как от сильного жара… он то дело проводит по ним языком и шумно сглатывает. От мысли, что это я… что это из-за меня… что это я сделала с ним… сердце снова оглушительно забилось.
Услышал ли он этот звук, или почувствовал мой пристальный взгляд – не знаю. Но он медленно повернул голову, с трудом приподнял свои длиннющие ресницы, и посмотрел мне прямо в глаза. Нет, прямо в душу.
- Дана…
- Роб…
Сердце мое переполнилось и не могло больше вместить ни капли. Судорожно вздохнув, я опустила голову обратно на грудь своему мужчине и закрыла глаза. А он крепко обнял меня обеими руками, прижал к себе и несколько раз легонько поцеловал в затылок. Счастье. Это оно.
Некоторое время мы просто лежали рядом, дыша в унисон и слушая сердцебиение друг друга. Но вдруг я услышала еще какой-то звук – что-то вроде низкого раскатистого рычания. Я подняла голову и удивленно уставилась на Роба. А тот пробормотал смущенно и даже слегка испуганно:
- Ох, нет, только не это!
Тут звук повторился, еще громче и раскатистей.
- Черт! В такой момент… – Простонал Роб, закатывая глаза, и звонко шлепнул себя ладонью по животу. – Заткнись, я сказал!
Только тут я поняла, что он разговаривает со своим урчащим от голода желудком, и невольно рассмеялась.
- Прости, пожалуйста! Идиотизм какой-то… Впрочем, как раз в моем духе!
- Не извиняйся! – Я закусила губу, изо всех сил сдерживая смех. – Это даже мило!
- Не утешай меня. Это отвратительно. – Продолжал потешно сокрушаться Роберт. – В свое оправдание могу лишь сказать, что совсем ничего не ел сегодня.
- Все в порядке! – Я наклонилась и несколько раз поцеловала его в мягкий пружинистый
животик прямо под ребрами. Тот в ответ еле слышно уркнул. – Так почему ты морил себя голодом?
- Не было аппетита. И вообще с самого утра было отвратительное настроение.
- Из-за чего?
- Я уже и не помню. Но вроде из-за тебя.
- Ну, раз твое настроение сейчас немного исправилось… из-за меня… – Я лукаво посмотрела на Роба, и тот довольно хмыкнул в ответ, – давай тебя покормим. У тебя тут есть еда?
- Понятия не имею! – Покачал головой Роб и запустил пятерню в волосы, взлохмачивая их еще больше. – Но можно попробовать поискать.
Неохотно разжав объятья, Роберт позволил мне сесть и приподнялся следом, оглядываясь в поисках одежды. Приметив закинутые глубоко под кресло джинсы, он удовлетворенно кивнул и потянулся за ними. А в моей памяти вдруг вспыхнули яркие картинки о том, как именно Роб лишился этого предмета своей одежды. Я задохнулась и жарко покраснела.
Но это не помешало мне завороженно смотреть, как Роберт одним плавным движением поднимается, идет к креслу и нагибается за джинсами… как двигаются его бесподобные длинные ноги… как появляются и исчезают в такт шагам ямочки на пояснице… как упруго перекатываются под гладкой кожей мышцы спины. Как он натягивает узкие джинсы прямо на голое тело… несколькими движениями длинных пальцев продевает в петли металлические болты, оставляя верхнюю пуговицу небрежно расстегнутой… поворачивается ко мне и смотрит, задумчиво
водя пальцем по губам…
Боже мой, как же он
хорош! Гордо развернутые плечи, красивые сильные руки, широкая ровная грудь… джинсы провокационно низко сидят на стройных бедрах, так, что видны слегка выступающие под кожей косточки, а также сводящая с ума родинка чуть пониже пупка… блестящие курчавые волоски покрывают кожу на груди и спускаются вниз, превращаясь в смутно темнеющую
дорожку, исчезающую за поясом джинсов и переходящую там в… ахххх, дыши, Дана, дыши!
- Дана! Ты слышишь меня? – Сквозь звон в ушах доносится до меня голос Роберта. Кажется, он что-то спрашивает у меня. Кажется, уже не первый раз.
- Что? – Прерывисто выдыхаю я, с трудом поднимая взгляд от его ширинки к его глазам. Дышать отчего-то легче не становится.
- Принести тебе что-нибудь из одежды? Или ты… – Спрашивает Роб, кивая на мое платье, небрежно брошенное на решетку камина и рискующее вот-вот вспыхнуть.
- Да. То есть нет. Я имею в виду… Да, принеси, пожалуйста. – Бормочу я, безуспешно пытаясь унять дрожь в голосе.
Он разворачивается и легкой пружинистой походкой скрывается в спальне. А я наконец-то могу вздохнуть полной грудью. Да что это такое со мной? Ведь мы только что… до потери сознания… а я снова его хочу! Нет, надо взять себя в руки и хотя бы накормить его… прежде чем… Тут меня снова повело.
- Вот. Больше ничего подходящего нет, прости. – Оказывается, Роберт уже вернулся и стоит совсем рядом, протягивая мне белую футболку с треугольным вырезом.
И взяла ее и принялась надевать, пытаясь не пялиться особо на стоящего рядом мужчину, и старательно контролируя собственное дыхание.
- Идем? – Роб очаровательно
улыбнулся уголком рта и протянул мне руку, помогая встать. Какой же он высокий! Я закинула голову, глядя ему в глаза и улыбаясь. Он наклонился и легонько поцеловал меня в лоб. А потом развернулся и потянул за собой к выходу.
Машинально я сделала несколько шагов вслед за ним, но вдруг остановилась как вкопанная и выдернула свою руку из его ладони, увидев вблизи его спину.
- Дана? – Удивленно проговорил Роб, но я схватила его за плечи, не давая развернуться, и как завороженная смотрела на два ряда вспухающих на глазах розовых царапин, прочертивших его кожу от лопаток до самой поясницы.
- Роб… Что это? Это… это я? – Выговорила я непослушными губами и осторожно провела кончиками пальцев вдоль одной из них. Роберт чуть слышно зашипел и передернул плечами.
- Прости… я не хотела…
- Ерунда. Я даже не заметил этого, пока ты… ахххххх!
Он со свистом выдохнул воздух и резко свел лопатки, когда я, не сдержавшись, принялась ласкать исцарапанную мной же кожу, мешая быстрые поцелуи с невнятными извинениями.
- Дана, милая, пожалуйста, перестань! – Взмолился Роб, перехватывая мои руки, блуждающие по его груди и животу. – Во-первых, тебе абсолютно не за что извиняться. А во-вторых, если ты сейчас же не прекратишь это делать… мы рискуем так и не дойти до кухни.
Он провел моей рукой вниз по своему телу, и я ощутила, что его ширинка… слегка изменила свои очертания. Я удивленно ахнула и уткнулась лбом ему в спину. Не могу поверить, что делаю с ним… это!
- Ты ведь не хочешь, чтобы я умер с голоду у тебя на глазах? – Спросил Роб с улыбкой в голосе.
Я молча помотала головой, все еще слишком смущенная, чтобы говорить.
- Тогда идем! – И он снова потянул меня за собой.
На небольшой, но довольно уютной кухне Роберт усадил меня на высокий табурет, а сам решительно распахнул дверь холодильника… и замер, задумчиво наморщив лоб и переминаясь с ноги на ногу. Затем вытащил два пластиковых контейнера, захлопнул дверцу ногой и развернулся ко мне. И я снова невольно рассмеялась, увидев застывшую на его лице
гримасу глубочайшего разочарования.
- Обезжиренный творог. И клубника. – С отвращением произнес он и скривился еще больше. – Не совсем то, что мужчина захочет съесть после… гхм… определенной физической нагрузки. Но выбирать не приходится. Присоединишься ко мне?
- Роберт, я танцовщица. А они не едят по ночам. – Проговорила я, с улыбкой наблюдая, как он усаживается напротив меня, открывает контейнер с творогом, нюхает его, потешно поводя кончиком носа, и слегка передергивается.
- Ну ладно. Тогда пожелай мне приятного аппетита! – Обреченно ответил Роберт и со вздохом потянулся за ложкой.
Не в силах больше наблюдать это душераздирающее зрелище, я решительно встала и отобрала у него емкость с полезным, но абсолютно безвкусным продуктом.
- Посмотрим, что я могу с этим сделать! – Ответила я на его вопрошающий взгляд.
Ну что ж. Звезды Голливуда, наверное, не в курсе. Но русская женщина может приготовить обед практически из ничего.
POV Роберт Я сидел на табурете, прислонившись спиной к барной стойке, и, не отрываясь, смотрел, как на моей кухне хозяйничает полуодетая девушка с распущенными золотистыми волосами. Чувствовал я себя при этом… странно!
Голова соображала плохо, руки-ноги тоже не особо слушались, сердце по-прежнему билось с перебоями. К тому же, лицо все еще горело от конфуза, который навлек на меня так не вовремя заявивший о себе желудок, а спина – от гремучей смеси нанесенных в пылу страсти царапин и не менее страстных искупительных поцелуев. В довершении картины джинсы, даже не застегнутые на верхнюю пуговицу, опять были тесны мне в области ширинки, и улучшения в этом вопросе не предвиделось. Удивительно, но причина всех этих катастрофических событий была всего одна. И звали ее Дана.
Она выглядела чертовски соблазнительно в моей футболке, доходившей лишь до середины округлого бедра и позволяющей без помех заценить каждый сантиметр ее длинных стройных ножек. Треугольный вырез был слишком глубок для нее и открывал соблазнительную ложбинку между двумя нежными полушариями, которые и сами весьма условно скрывались тонким белым трикотажем. Неудивительно, что я уже всерьез подумывал, не плюнуть ли мне на свой так некстати пробудившийся аппетит, и не завалить ли ее на любую подходящую горизонтальную поверхность. Впрочем, вертикальная меня тоже вполне бы устроила.
Меня удерживало только опасение выставить себя конченным сексуальным маньяком. К тому же есть действительно очень хотелось. Поэтому я сидел, смотрел и глотал слюни (в обоих смыслах!)
Вот Дана переложила тошнотворную белую массу в глубокую миску и завертела головой в поисках чего-то нужного. Распущенные волосы ей явно мешали, поэтому она быстро заплела их в длинную толстую косу. Но та тоже вела себя непослушно и все норовила попасть в миску своим кучерявым кончиком. Дана на минутку задумалась, прикусив губу и сделав этим нехитрым действием мои джинсы еще теснее. А потом принялась рыться в ящике со всякой всячиной, пока с торжествующим возгласом не выудила оттуда деревянные палочки для китайской еды. Закинув руки за голову и заставив меня практически сорваться с места при виде того, как ее приподнявшаяся грудь натянула ткань футболки, она быстро скрутила волосы в узел и скрепила их длинными палочками, сразу став похожей на какую-то японскую гейшу.
Затем все вроде пошло спокойно – Дана доставала что-то из холодильника и кухонных шкафов, добавляла в миску, стучала большой деревянной ложкой, перемешивая. И я уже было расслабился. Пока ей не понадобилось что-то на самой верхней полке. Девушка встала на цыпочки, вытянула руки, край футболки медленно, но верно пополз вверх… а я практически стек с табуретки вниз, пораженный открывшимся мне видом в самое сердце. И не только в него.
- Хватит пялиться! – Полу-шутя, полу-сердито заявила мне Дана, почувствовав мой взгляд спиной, ну или… гхм… тем местом, к которому он был прикован. – Лучше помоги мне найти муку.
- Но я понятия не имею, где она! Так что лучше я останусь там, где сижу. И просто полюбуюсь на… то, как ты готовишь. – Быстро закончил я фразу под ее убийственный взгляд через плечо.
К сожалению, мука нашлась слишком быстро. Снова застучала ложка, вспыхнул огонь на плите, звякнула сковородка, что-то аппетитно зашкворчало, и кухню наполнил такой потрясающий аромат, что я практически захлебнулся слюной и позабыл об ином виде голода. Пока что.
Через несколько минут Дана поставила передо мной дымящуюся
тарелку с чем-то вроде румяных оладий, которые были украшены сверху порезанной клубникой и посыпаны сахарной пудрой. Изо всех сил стараясь не спешить, я отломил вилкой маленький кусочек и положил в рот. Мммммммм…
- В жизни не ел ничего вкуснее! – Заявил я вполне искренне. – Что это такое?
- Национальное русское блюдо. – Ответила Дана, ставя передо мной кружку с чаем, который оглушительно пах мятой и лимоном. – Называется
сырники.
-
Сырники. – Повторил я незнакомое слово, пробуя на вкус его необычное звучание. О чем-то оно мне напоминало… Нет, не могу думать, пока не съем всю эту прелесть до самой последней крошки.
Под теплым ласкающим взглядом сидящей напротив девушки я быстро расправился с национальным русским блюдом и с трудом удержался от того, чтобы не вылизать тарелку. Запив еду горячим ароматным чаем, я почувствовал себя так, словно только что родился заново.
- Спасибо! Мне очень понравились твои
сырники. – Сказал я, старательно выговаривая последнее слово. И вдруг понял, о чем оно мне напомнило.
- Это ведь русское слово, да?
- Да. – Кивнула Дана, удивленная моим интересом.
- А то, что ты говорила мне… ну, там, у камина, когда мы занимались любовью… это тоже было по-русски?
- Ох... Я что-то говорила?
- Да. А ты не помнишь?
- Нет. Совсем ничего. – Она опустила ресницы и, снова закусив губу, принялась тормошить руками край футболки.
- Звучало это примерно так. – Я напряг память и, как мог, воспроизвел пару фраз, которые она повторяла особенно часто. И особенно страстно.
Дана сдавленно ахнула и спрятала лицо в ладонях. Ошеломленный произведенным эффектом, я смотрел, как краска медленно заливает ее щеки, шею и грудь в глубоком вырезе футболки.
- Что это значит? Ты скажешь мне?
Но она лишь отчаянно замотала головой, по-прежнему пряча от меня свое лицо.
Я не настаивал. Во-первых, судя по ее реакции, это было нечто несомненно лестное для меня.
А во-вторых, я хотел заставить ее сказать мне это еще. И не раз. И по-русски, и по-английски. И был решительно настроен приступить к этому прямо сейчас.
