В Каннах, когда мы встречаем его, Роберт Паттинсон спокойный, потягивая Schweppes, ест бутерброд. И он слушает Дэвида Кроненберга, как если бы он был святым человеком, отцом, гуру. Кроненберг является режиссером его последнего фильма Космополис. Современный фильм ужасов, в котором Паттинсон играет финансового воротилу, одного из тех, кто зарабатывает миллионы долларов в один клик. Пересекая, безразличный , Манхэттен в огне, с признаками мира ,который разрушается, закрыт в непробиваемом корпусе его лимузина. В конце концов, это идеальный лимузин и его репутация. Его подавляющий успех, пришелся после Новолуния, который снят также в Тоскане, из Сумеречной Саги. Паттинсон стал сразу же "голубой мечтой" миллионов маленьких девочек. И теперь двадцатишестилетнему парню надо много работать, чтобы доказать, что он настоящий актер,а не вампир, который высосал успех из одного фильма.

"Сумерки были отклонением для него", говорит Дэвид Кроненберг, во время встречи с прессой, на террасе отеля в Каннах. "Роберт удивительный актер, который до этого фильма уже сделал сложные фильмы. Он стал популярным против его воли".

Сумерки были фильмом Паттинсона, в котором он узнал Тоскану. Самыми красивыми в Тоскане являются Монтепульчано и Val d'Orcia. И в Монтепульчано, в в 2009 году, Паттинсон снялся в Новолунии, втором фильме сагиСумерки. По правде говоря, эти сцены в романе произошли в Вольтерре, не очень далеко. Но производство происходило в Монтепульчано наиболее впечатляющем городе, в котором снимались Сон в летнюю ночь с Кевином Клайном и некоторые сцены Андрея Тарковского Ностальгии и Английского пациента Энтони Мингеллой. И в Монтепульчиано высветил первый реальный поцелуй, вне съемок, Паттинсоном и Кристен Стюарт, Белла в фильме (ее имя означает красивая и она также красивая). Любовный роман, который все еще продолжается.

В Каннах Пэттинсон обошел тему Кристен Стюарт с другим фильмом-На Дороге Уолтера Сэлльза. И он говорит дипломатично: "да, я видел фильм, это интересно, потому что есть много людей, которых я знаю в нем..."
Его популярность дает ему уверенность? И, сыграла свою роль в Космополисе?
Rob: Вовсе нет! Перед съемкой в кино, я чувствовал, что у меня будет сердечный приступ. И потом я мучился. В течение нескольких дней, я оставался в гостинице спрашивая себя, как я должен играть персонажа, опасаясь, наиболее полного провала, пока не пришел Давид ко мне в гости, в выходные дни до первого дубля.

И что Кроненберг сказал тебе?
Rob: Он просто сказал: не волнуйся. Он сказал: ни о чем не думай, только произноси слова, которые ты выучил, и все будет хорошо. А в принципе, он был прав.

Насколько ты чувствуешь ответственность за роли прежде, чем ты начинаешь сниматься?
Rob: Очень много, я очень люблю слова, которые я должен сказать, я чувствую ритм характер. Иногда в качестве актеров, мы думаем, что мы хорошие актеры и «улучшаем» сценарий. Ну, я думаю, что это тот момент, когда мы глупы. Там просто ничего не улучшится, в сценарии.

Космополис обсуждает финансирование. Это мир, который вы знаете, финансы, смелые инвестиции ?
Rob: Нет, для меня финансы не имеет смысла! "Он смеется." Я никогда не понимал ничего, и я никогда не пойму ничего об этом.

Как трудно жить, если вы Роберт Паттинсон ?
Я знаю, что мне дают привилегию, но я также знаю, что есть проблемы даже для кого-то как я. Например, объединить работу и частную жизнь очень трудно . Я не мог легко выйти и весело провести время, не создавая проблемы для меня и других. Но я не возражаю против этого, я никогда не был социальным человеком в любом случае. И потом, все это мифология, я знаю, что это подделка, почти каждый, кто думает, что я Миф будет скучно после двух часов со мной!

Кроненбергу, вместо этого, не надоедает, чтобы остаться с ним. Между этими двумя была настоящая "любовь с первого взгляда". Дэвид, кажется, нашел идеального переводчика, Роберта, и для него, Дэвид - своего рода гид духа, который будет сопровождать его из застойного моря легкой славы подростка. И вместе, они будут снимать другое кино:

"Да, мы сделаем другое кино вместе, хотя я не знаю, когда мы начнем " говорит Роберт.

И в конце встречи, мы спрашиваем очевидное, мы просим сказать "приет" его поклонникам. Так как ты снимался в кино в Тоскане, и ты жил в Тоскане, мог бы сказать привет нашему журналу?

Роб: Да, уверен , Чао Фиренце (Привет, Флоренция)! - Говорит, смеясь.

По правде он говорит "ciau Firèunzi", но эффект неподражаемый

Только что видела твой фильм.

Роберт: И как он вам?

Действительно безумен.

Роберт: Он достаточно странен. Необычен.

Определенно это не подростковый фильм.

Роберт: Да, определенно. Правда если вы на самом деле не умный подросток или не интересуетесь большими лимузинами.

В фильме много обнаженных сцен. У тебя было много сексуальных сцен с различными партнершами. Каково это было?

Роберт: Странно. Половина сексуальных сцен вообще не планировалась как сексуальные. Они как бы должны были показывать, что было после. В сценарии говорилось: «Они просто занимались сексом», но Дэвид в день съемок говорил: «У вас будет секс прямо сейчас». И мне приходилось абстрагироваться от всех моих приготовлений, всей работы и огромных диалогов, о которых я все время думал.

Твоя девушка Кристен видела фильм?

Роберт: Да, да.

Ты приготовил ее ко всем этим сценам с различными женщинами?

Роберт: Единственная проблема, это когда фильм не получается хорошим. Тогда уже вы задаетесь вопросом: «Почему ты делаешь это? Почему ты участвуешь в стольких сексуальных сценах в таком отвратительном фильме? Если же фильм интересен и кажется правдоподобным, тогда все в порядке.

Когда ты решил сделать ваши отношения официальными?

Роберт: Если быть честным, то я не говорю о своих отношениях. Просто потому, что никогда этого не делал. С тех самых пор, как начал давать интервью. Нет… просто нет. Перевод выполнен Тео источник

Выходит «Космополис» Дэвида Кроненберга — экранизация антикапиталистического романа Дона Делилло про одни сумасшедшие сутки из жизни мультимиллионера. «Афиша» публикует беседу с Кроненбергом.

Интервью: Стефан Эпплбаум/IFA

— Роберт Паттинсон сказал, что когда он прочитал сценарий «Космополиса», то ничего не понял. Пришел к вам, а вы ему признались, что и сами ничего не понимаете. Это правда?
— Ну не совсем так. Я сказал ему, что существуют разные способы понимания и некоторые явления совершенно необязательно пытаться понять на уровне интеллектуальном, особенно поначалу. Еще я сказал, что даже когда сам пишу сценарий и снимаю по нему фильм, то только в процессе съемок окончательно понимаю, почему мне так важна эта история. Когда я начинаю снимать, мне самому многое неясно. И это, кстати, неплохо, потому что когда знаешь все заранее, снимать кино очень скучно. Когда читаешь сценарий в первый раз, не понять что-то — это абсолютно нормально. Возьмите современную драматургию — скажем, пьесы Гарольда Пинтера. У него очень странные, ни на что не похожие диалоги. Иногда не понятно ни черта. С «Космополисом» то же самое.

— А почему вы решили взять на главную роль Паттинсона?
— Ну сначала ко мне просился Колин Фаррелл. Я предложил ему Эрика в «Космополисе». Мы обсудили роль, он вроде бы заинтересовался, но в итоге вписался в ремейк фильма «Вспомнить все» — там серьезный бюджет, совсем другие деньги, неважно, в общем. Оказалось, что все к лучшему: Фаррелл все-таки не очень подходил по возрасту. Ему 36 лет, ощущает он себя, я думаю, еще на несколько лет старше, а возраст в этой истории очень важен: в книге миллиардеру Эрику лет 25–26. Он инфантилен, очень далек от культуры. Так что я стал искать актеров более подходящего возраста.

— В «Космополисе» интересно устроены диалоги. На словесном уровне участникам разговора все понятно, но на уровне человеческом контакта не происходит. Вот это разъединение людей как-то связано с развитием технологий?
— Так ведь новые технологии — это дело человеческих рук, человеческой мысли. Технологии — наше отражение. От них, как и от людей в принципе, можно ожидать чего угодно, в том числе и вреда. Возьмем деньги — вроде бы вещь абсолютно прикладная, тоже своего рода технология. Но если присмотреться, становится понятно, что деньги не абстрактное понятие, не самостоятельная величина, а очень человеческая штука. Деньги вобрали в себя и человеческие слабости, и силу, поэтому мне смешно слышать рассуждения о том, что капитализм может быть честным и прекрасным для всех. Капитализм придумали люди, а значит, ему присущи все людские пороки. Идеального капитализма не бывает — достаточно, если будет соблюден некий разумный баланс хорошего и плохого, чтобы потребность человека в деньгах не свелась к жажде обогащения, насилию и агрессии. Мне кажется, события последних лет это подтверждают.

— Я недавно говорил с режиссером фильма «Предел риска» Джей Си Чандором, так вот он считает, что в Америке жадность достигла нечеловеческих размеров, потому что государство перестало контролировать банковскую систему и сдерживающих факторов не осталось.
— Так и есть, это очень американская история. Я живу в Канаде, и здесь все говорят, что нашим банкам во время кризиса удалось выжить только потому, что они всегда были под контролем государства. Банковские операции у нас строго регулируются, дела ведутся осторожно, безумных афер никто не проворачивает. А в Америке правительство фактически сказало банкам: делайте что хотите. Они и помчались во весь опор. Плюс во всем этом я вижу только один: люди в разных странах начали понимать, что изоляция в современном мире невозможна. Если одна страна богата и благополучна, а каждая вторая — бедна и несчастна, это обязательно отразится на всех, потому что мировая экономика — это круговая порука. Нельзя выкинуть проблемную страну из ЕС и думать, что вот теперь все наладится. Все намного сложнее, мы в этой подводной лодке все вместе.

— Большие деньги могут убить в человеке способность к сочувствию?
— Думаю, да. В этом смысле очень забавно наблюдать ужас, который охватывает самых богатых людей мира, когда Билл Гейтс или, скажем, Уоррен Баффет обращаются к ним с заявлениями типа: «Послушайте, вам давно пора расстаться с вашими богатствами. Вам их девать некуда. Потратьте их на что-нибудь хорошее и полезное!» Кстати, в числе прочих «Космополис» финансировал Эдуард Карминьяк, французский миллиардер. Он инвестиционными фондами занимается. Он сначала хотел купить права на фильм, но узнал, что они уже принадлежат продюсеру Паулу Бранку, связался с ним и в итоге стал исполнительным продюсером всего проекта, мы даже в титрах его написали. Он мне рассказал, что ему страшно понравилась книга Делилло, потому что она абсолютно достоверна. И он знает многих, похожих на Пакера. Деньги для них перестали быть чем-то осязаемым. Каждый день они имеют дело с миллиардами долларов, но практически не видят живых денег. Это другой мир, это игра, и это то, чем круглосуточно занята их голова. У них просто нет времени на общение с реальными людьми в реальном мире. Так что для Карминьяка «Космополис» оказался практически документальным фильмом.

— В какой момент вы поняли, что происходящее в фильме в режиме реального времени повторяется в жизни?
— Мы отсняли сцену беспорядков на Таймс-сквер с разбушевавшимися антикапиталистами, разошлись по домам, включили телевизор и узнали про акцию «Захвати Уолл-стрит». Пол Джаматти прислал мне СМС: «Глазам своим не верю — Руперт Мердок получил тортом в лицо!» — а мы как раз в тот день снимали эпизод, в котором торт летит в лицо Эрика. Тут мы, конечно, всерьез призадумались. «Космополис», разумеется, не документалка, но за всеми этими параллелями было очень интересно наблюдать. А еще вот что любопытно: проанализировав ситуацию с «Оккупай Уолл-стрит», я понял, что там нет антикапиталистов. Эти люди очень даже за капитализм — просто им не нравится, что они не входят в тот один процент избранных, получающих прибыль. Митингующие не говорят, что капитализм — зло. Они говорят: возьмите нас в долю.

— То есть если люди хотят быть частью системы — это плохо? Надо искать другие пути?
— Знаете, я сейчас выступлю как типичный канадец и скажу, что в мире существуют разные варианты капитализма, среди них есть и куда менее кровожадные и грабительские — вот у нас в Канаде, например. В Америке привыкли считать, что все канадцы — левые, социалисты или вообще коммунисты, и в этом смысле относятся к нам с опаской. А мы в Канаде думаем, что бросить спасательный круг тем слоям общества, которые не способны выплыть самостоятельно, — это совершенно нормально. Если ради этого мне придется заплатить чуть больше налогов — я не против. Да, есть те, кто хочет нае…ть систему, — ну и что? Людям всегда было это свойственно, важно, чтобы их не было слишком много, чтобы баланс сохранялся. Мне кажется довольно глупой концепция, согласно которой капитализм есть неизбежное следствие эволюции и высшая ступень развития человеческого общества.

— Ладно, а можно совсем про другое вопрос? В фильме «Автокатастрофа», который вы сняли в 1996 году, герои возбуждаются от автомобильных аварий; в «Космополисе» врач прямо в машине проводит осмотр простаты Эрика. Получается, в эротическом свете можно представить все что угодно?
— Ну да. Фрейд предложил термин «полиморфная перверсия» для описания сексуальной природы ребенка, способного получать эротическое удовольствие почти от всего: еды, испражнений, прикосновений, слюноотделения и так далее. Так что мой ответ — да, при определенных обстоятельствах сексуальным можно сделать все. Если, конечно, этим займется человек опытный. (Смеется.)
источник

Новая работа канадского режиссера Дэвида Кроненберга по одноименному роману американского постмодерниста Дона Делилло со звездой "Сумерек" Робертом Паттинсоном в главной роли выходит на российские экраны в четверг.

"Космополис" стал одним из первых вышедших в российский прокат фильмов прошедшего Каннского кинофестиваля. Что, впрочем, не удивительно, учитывая армию российских поклонниц исполнителя главной роли Роберта Паттинсона. Отечественные прокатчики уже провели для них краткий курс новейшей истории, рассказав о событиях 11 сентября 2001 года в фильме "Помни меня", потом был урок литературы в экранизации романа Ги де Мопассана "Милый друг", теперь вот очередь дошла до философии и экономики.

Действие фильма практически полностью происходит в лимузине, в котором, собственно, и едет герой Паттинсона - 28-летний мультимиллионер Эрик Пэкер. Он считает, что ему необходимо постричься - и ради этого он готов провести весь день в манхэттенских пробках, образовавшихся по причине того, что по городу передвигается кортеж президента США. В лимузине Пэкер встречается с подчиненными, проводит переговоры, занимается сексом с любовницами и проходит медицинское обследование. В редкие минуты, когда он выходит из авто, вокруг него всегда охранники, так как ему кажется, что его жизни угрожает опасность.

Но основная роль отводится в этом фильме вовсе не сюжету, а диалогам, переложенным на основе романа Делилло самим Кроненбергом. Ужасный дубляж, сделанный российскими прокатчиками, лишь убеждает в мысли, что они ориентировались в первую очередь на Паттинсона, а вовсе не на режиссера.
Диалоги не несут никакой информации, но полностью демонстрируют взгляды режиссера на современное денежноцентричное общество. Пэкер постоянно переживает по поводу того, что так и не смог победить юань и это поражение существенно сократило его состояние. Его завораживает идея введения крыс вместо всех денежных единиц. Крысы в разных ипостасях будут появляться в течение всего фильма. Точно так же, как и отсылки к главной движущей идее современного общества. "Призрак капитализма все так же бродит по Европе", - гласит надпись на гигантском рекламном экране, появляющемся в одной из сцен картины. Возможно, что именно герой Паттинсона - молодой, успешный, малоэмоциональный, заставляющий людей работать на себя - и есть этот призрак, на которого покушаются антиглобалисты.

Но Пэкер может быть не только призраком. Он может быть и олицетворением будущего. Молодого, красивого, богатого. Будущее - оно всегда в белом лимузине, в дорогом костюме и с ультрамодными гаджетами. "Будущее обманчиво, потому что все мы там счастливы". "Уничтожить прошлое и создать будущее - вот смысл гениальности", - говорит Пэкер. И для такого будущего всегда есть какие-то угрозы.

Сам же фильм - это настоящее. Состоящее из постоянного словесного потока, в котором совмещаются жалобы на асимметричность простаты с аналитическими прогнозами курса юаня по отношению к доллару. Настоящее, в котором нами движут какие-то слишком простые желания (поесть, постричься, заняться сексом, заработать или потратить много денег) для того, чтобы достичь светлого будущего.

Мария Токмашева
источник

В российский прокат выходит фильм Дэвида Кроненберга "Космополис", где главную роль сыграл Роберт Паттинсон. "Огонек" побеседовал с героем "Сумерек", который теперь задумался о сумерках жизни

В "Космополисе" у Дэвида Кроненберга британец Роберт Паттинсон играет 20-летнего миллиардера, который разъезжает в своем лимузине по Манхэттену в поисках экстремальных развлечений. Для звезды "Сумерек" предложение культового канадского режиссера стало шансом сыграть в по-настоящему большом арт-хаусном кино и даже войти в список претендентов на "Золотую пальмовую ветвь" Каннского кинофестиваля.

— Господин Паттинсон, с чего началось ваше участие в проекте?
— Мне позвонил Дэвид Кроненберг. До этого я был плохо знаком с творчеством этого замечательного режиссера. Мне запомнилось лишь несколько его картин. Там было много крови и насилия. Тем не менее, когда Дэвид сказал, что хочет пригласить меня на главную роль в своем фильме, я был удивлен и польщен. Он послал мне сценарий, который я быстро прочитал и... заволновался. Слишком много в нем было длинных диалогов и философии. Мне казалось, что согласись я на роль, то либо не пойму своего героя, либо не смогу выучить все эти строчки наизусть. Кроме того, мое поколение уже отвыкло от фильмов с большим количеством текста. От кино сейчас больше ожидают спецэффектов и зрелищ, а не философских истин. Незадолго до съемок я поселился в гостинице, где пытался изолировать себя от окружающей среды и сфокусировать внимание на сюжете. Но чем больше я сидел в номере и пытался сконцентрироваться, тем больше волновался. Помог мне Дэвид. Увидел мой бледный и измученный вид, он сказал: "Не морочь себе голову размышлениями. Давай начнем съемки, и все уладится само собой. Тебе ведь не нужно придумывать диалоги. Твоя задача — их правильно передать, добавив к этому выразительную мимику и жесты".

— Такое ощущение, что ваш герой не верит в собственное существование. Или мне показалось? Расскажите о нем.
— Эрик Пэккер — странный персонаж. Он практически живет в лимузине, который с его звуконепроницаемыми стеклами изолирует героя от уличного шума и любых воздействий внешнего мира. Эрик редко покидает машину и даже его встречи проходят в лимузине. Для ежедневного медицинского осмотра он тоже не выходит из машины, а заказывает врача к себе в салон. Мне кажется, что врач ему нужен лишь для того, чтобы подтвердить Эрику, что он не абстрактное существо и что у него есть тело, поскольку герой не совсем в этом уверен. Когда в конце фильма Эрик сам себе простреливает руку, кажется, что он хочет почувствовать физическую боль, которая должна подтвердить его реальность. Этот Эрик — феномен нашего информационного века. С каждым днем наша жизнь становится все более виртуальна. Мы все реже встречаемся друг с другом, часто избегаем личного общения, предпочитая общаться с помощью интернета и других новейших средств коммуникаций. Мы перестали ощущать "физичность" окружающей нас среды. Пэккер работает в финансовом мире, на Уолл-стрит. И Уолл-стрит для меня тоже — мир весьма абстрактный и виртуальный. Ведь через биржевых брокеров проходят не реальные деньги, а цифры, которые создаются за счет виртуальных инвестиций, покупок и продаж. Причем, заметьте, деньги — тоже понятие абстрактное. На вид и ощупь — это всего лишь бумага, но в нее вложен такой глубокий смысл, что из-за этого люди готовы пойти на убийство и насилие.

— "Космополис" Дона Делилло — это современная интерпретация джойсовского "Улисса" и уж, конечно, вещь, критически настроенная по отношению к современному обществу...
— Произведению Дона Делилло, которое легло в основу фильма, уже более 10 лет. Но, несмотря на этот срок, мне всегда казалось, что эта книга не только современна, но и способна предсказать будущее. Интересно, что чем больше я даю интервью и участвую в рекламных кампаниях, тем больше задумываюсь над тем, насколько современна эта история, насколько точно она передает дух нашего времени. Когда мы в Канаде снимали сцену протеста против капитализма — где группы людей прыгали на лимузин, показывали мертвых крыс и разрисовывала машину красками,— в газетах и по телевидению в тот момент показывали аналогичные демонстрации в США, которые проходили на самом деле. Меня часто спрашивают, хотел ли Кроненберг изобразить крах капитализма или даже конец света. Будучи актером, я не берусь судить знаменитого маэстро. Но мне кажется, идея фильма заключается в том, что наш мир становится "нормальным сумасшедшим". Люди в нем, в отличие от прежних времен, не могут даже почувствовать свою ненормальность. Впрочем, и само понятие нормы размыто. Зацепиться совершенно не за что на самом деле. И чтобы выжить в этом сумасшедшем мире, нужно сознательно быть немного безумным.

— В "Космополисе" практически отсутствует действие, что во многом обусловлено пассивностью главного героя. Как вы нашли равновесие между видимой пассивностью и внутренней активностью героя?
— Я представил себе Пэккера социопатом. И когда готовился к роли, то искал себе его прообразы среди серийных убийц. Например, я посмотрел много сюжетов и интервью с Джеффри Дамером. Тот в детстве любил убивать животных и выворачивать их наизнанку, чтобы посмотреть внутренности, а потом он начал упражняться на людях. При этом Дамер не выглядел человеком безумным, он совершенно спокойно давал интервью, находил логичные объяснения своим поступкам. В результате он долгие годы избегал арестов и обысков: он не был сумасшедшим в медицинском смысле, а был, напротив, дьявольски хитрым и расчетливым субъектом, которому удавалось обманывать органы правопорядка и своевременно убирать ненужных свидетелей. В жизни он действовал расчетливо и логично, то есть так, как это делал бы каждый нормальный человек, но жестокость его преступлений доходила до абсурда. То же самое с Пэккером: он слишком эгоцентричен и ему кажется естественным, что все должны жить его проблемами и подлаживаться под его образ жизни. Он играет роль бога и совершенно уверен в правильности своего поведения. Поэтому мой герой в чем-то маниакален. С другой стороны, его диалоги часто граничат с гениальностью. Он видит в мире то, что еще скрыто от внимания других. В фильме было много текста, и мне пришлось много чего зубрить. Часто я это делал в последнюю минуту, успокаивая себя: "Вот отсниму сцену, закончу фильм, и диалоги забудутся". Однако до сих пор они остались в моей памяти, и иногда, когда момент мне кажется подходящим, я начинаю их цитировать. Его слова — словно Библия, в которой на каждый случай жизни есть своя мудрость. В этом есть какое-то провидение.

— Зимой состоялась премьера фильма "Милый друг" по роману Ги де Мопассана, где вы сыграли главного героя, теперь — главная роль у Кроненберга в "Космополисе". Ваш успех уже не остановить. А ведь еще недавно Роберта Паттинсона связывали исключительно с ролью вампира из "Сумерек".
— И, признаться, в какой-то момент мне стало казаться, что я никогда не отделаюсь от этого имиджа, что мне никогда не позвонят серьезные режиссеры и что мне вечно придется играть в блокбастерах. На американских, а заодно и на британских актерах лежит какое-то "проклятие", известное под названием "блокбастер". Кажется, что англоязычная индустрия нашла легкий способ заработать деньги и больше не хочет утруждать себя творческими экспериментами. После выхода "Сумерек" меня шокировали крики поклонников, мне было не по себе, когда я выходил на "красную дорожку", а люди теряли самообладание и бросались на меня. С детства у меня было убеждение, что когда кричат, то, значит, ты в чем-то провинился. Самым шокирующим моментом моей звездной карьеры был такой случай: одна маленькая девочка подбежала ко мне на премьере и попросила укусить ее. Мне тогда показалось, что мир сходит с ума.
Я очень рад, что мне позвонил Кроненберг, что дал шанс показать себя в другом амплуа. Теперь у меня даже изменился стиль общения с прессой. Раньше мной все больше интересовались журналы для подростков или реалити-шоу. Теперь я общаюсь с журналистами из киножурналов и даже общественно-политических изданий. Я знаю, у меня есть большой недостаток — врожденная застенчивость. Когда на Каннском кинофестивале состоялась премьера фильма, я, вместо того чтобы смотреть фильм, наблюдал за публикой. Признаюсь, от каждого шепота или кашля мне становилось не по себе. Я все пытался представить, что этот человек думает о картине, нравится ли она ему. К счастью, я взрослею, а с возрастом приходят опыт и уверенность в себе. Такие фильмы, как "Космополис", заставляют задуматься над жизнью, карьерой и актерским имиджем, заставляют пересмотреть свои жизненные ценности.

Беседовала Татьяна Розенштайн

Сумеречный красавчик. Визитная карточка

Британский актер Роберт Паттинсон, герой вампирской саги "Сумерки", в свои 26 лет уже не только вляпался в цемент голливудской "Аллеи славы", но и изрядно потоптался в мировом кинематографе
Звездный мальчик, заставивший графа Дракулу покусывать локти от зависти, родился в 1986 году в Лондоне. Быть может, именно благодаря аристократической бледности кожи и тонким чертам лица он был впущен в вампирскую плеяду городка Форкс штата Вашингтон. Та же бледность и тонкокожесть, вероятно, заставила его родителей отдать 12-летнего мальчика в модельное агентство, а сестер Лиззи и Викторию представлять его подругам как "наша младшая сестренка Клаудия".
Вскоре 15-летняя "сестренка" пошла в лондонский Barnes Theatre Club, где играла в постановках "Макбета" и "Тэсс из рода д'Эрбервиллей". С этого времени начались и опыты Паттинсона в кино. Сначала неудачные. И в "Кольце Нибелунгов", и в экранизации романа Уильяма Теккерея "Ярмарка тщеславия" сыгранные Паттинсоном роли остались без внимания критики. Из последнего сцены с бледным британцем и вовсе вырезали.
Как говорится, весь современный Голливуд вышел из экранизаций "Гарри Поттера" — как русская литература из гоголевской "Шинели". Так и Паттинсона заметили после роли Седрика Диггери в фильме "Гарри Поттер и Кубок огня". Актер картинно умирал, всматриваясь вдаль паттинсоновскими глазами и страдальчески сдвигая паттинсоновские брови. Собственно, эти самые глаза и брови (а также мужественные скулы и легкая небритость) подошли для следующей и пока главной в жизни Роберта Паттинсона роли — вампира Эдварда Каллена в саге "Сумерки". Вампира, чье вечно страдающее лицо кочует из одного фильма с Паттинсоном в другой. Все последующие картины с его участием: "Воды слонам!" Фрэнсис Лоуренс, "Помни меня" Аллена Култера или "Милый друг" Деклана Доннеллана — вышли с легким "эдвардокалленовским" душком.
Паттинсон принадлежит к тому поколению актеров, которых условно можно назвать "красивые и одаренные". Именно в такой последовательности. Это вполне логично для кинематографа, где визуальная картинка вкупе со спецэффектами и 3D стала значить для режиссеров намного больше, чем смысл. Но со временем каждый из этих красавчиков выбирает, на каком из слов сделать акцент. Либо продолжить быть красивым и сниматься в "легком" кино до тех пор, пока смазливость лица не сотрется временем. Либо постоянно доказывать, что кроме миловидности у актера есть еще талант.
Авангардист и канадский бунтарь Дэвид Кроненберг, пригласив Паттинсона на главную роль в своем новом фильме "Космополис", дал ему такую возможность. Кроненберг признался, что о Паттинсоне думает как о "красивом актере, который инстинктивно быстро реагирует на сцены, даже не понимая, что он делает". Пока для Кроненберга Паттинсон — всего лишь красивая (и гарантирующая популярность фильму, чего уж там) модель, но Кроненбрег уверен, что сможет развить и усилить в нем актерский инстинкт. Эта вера подтверждена, впрочем, уже и фактами: Кроненберг пригласил Паттинсона сняться в его следующем фильме — "Звездные карты".
источник

19 июля в прокат выходит «Космополис» Дэвида Кроненберга — экранизация нашумевшей книги Дона Делилло с Робертом Паттинсоном в главной роли.

Роберт Паттинсон радикально меняет свое актерское амплуа. Развязавшись с сумеречной сагой, он сыграл в экранизации «Милого друга» по Мопассану, а теперь мы можем посмотреть на него в «Космополисе» Кроненберга в роли миллиардера Эрика Паркера, страдающего бессонницей и мегаломанией. Незатейливый сюжет — герой садится в машину и отправляется в парикмахерскую — превращается в концептуальное высказывание о современности. Старый мир рушится: обвал на фондовом рынке, забастовки, акции протеста, похоронные процессии — за всем этим Паттинсон наблюдает из окна своего роскошного лимузина и ведет бесконечные разговоры — с женой, любовницей, врачом и консультантами. Публика Каннского кинофестиваля, где был представлен этот фильм, восприняла фильм неоднозначно. Но ясно одно: Паттинсон хочет избавиться от своего «вампирского» прошлого раз и навсегда.

Мистер Паттинсон, ваши волосы снова отрасли. Но еще недавно у вас была стрижка под ежика. Изначально вы постриглись ради роли в «Милом друге» или в «Космополисе»?
Ни то, ни другое. Я постригся для роли солдата, нашедшего Саддама Хуссейна. Съемки должны были начаться весной, но были перенесены на осень.

После «Сумерек» вы переключились на более реалистичные роли — случайно или это сознательный выбор?
Актеру нужна большая удача, чтобы получить хорошую роль. Так что если выпадает шанс, я стараюсь не упустить его. Что до реализма — это дело случая или чисто подсознательный выбор.

Вы не думали, что новые роли могут лишить вас части поклонников? Они скорее хотят видеть вас в образе Эдварда Каллена, а не биржевого спекулянта с психическими отклонениями.
Да нет, не думаю. С тех пор как вышел «Милый друг», у моих фанатов появилась странная мода: они дарят мне свои любимые книги. На премьере в Париже выстроилась целая очередь таких желающих. Мне кажется, это очень странно.

Но вам нравится получать в подарок книги? Вы принимаете их все?
Да, конечно, среди них попадаются настоящие шедевры. Недавно мне подарили кое-что из Лоуренса Ферлингетти.

Вы надеетесь, что фанаты узнают что-то новое, когда посмотрят экранизации известных романов с вашим участием?
Я буду счастлив, если мои фильмы заставят хоть сотню человек взять в руки книгу. Кино может не только развлекать зрителей… Ну, хотя бы иногда.

Поэтому вы зареклись сниматься в блокбастерах для подростков? Я читала это в каком-то из ваших интервью.
Да, я сам это читал. Журналисты меня неправильно поняли. В конце концов, кто сказал, что «Космополис» не для подростков? Как только в фильме появляется секс или сцена насилия, он тут же получает возрастные ограничения. И плевать все хотели, о чем сам фильм. Мне это кажется полным абсурдом.

Но его как-то трудно отнести в одну категорию с «Сумерками». Или нет?
Знаете, меня уже в очень юном возрасте было трудно чем-то шокировать. И давайте будем честными: все подростки смотрят жесткое порно. А там происходят вещи пострашнее, чем в «Космополисе».

Это правда. Значит, родителям не о чем волноваться. Фанатов «Сумерек» надо отправлять на «Космополис» в принудительном порядке.
Зачастую родители боятся слишком взрослых диалогов. Если они думают: «О нет, мой малыш не должен слышать все эти слова!», тогда да, на «Космополис» детей лучше не водить. (Смеется.)

Коль скоро мы обсуждаем возрастные ограничения: вы в каждом своем фильме появляетесь голым.
Правда? Ну да, похоже на то.

Что вы чувствуете, когда приходится раздеваться перед камерой?
Как истинный англичанин, я куда более скромный и неуверенный в себе, чем все остальные. На съемках актеры легко могут расслабиться, даже когда снимают постельную сцену. Я же вечно волнуюсь и жутко переживаю.

И со временем не стало легче?
Если я доверяю режиссеру и очень хочу, чтобы фильм получился, все проходится более или менее гладко. В противном случае я чувствую себя как шлюха. (Смеется.)

Последний год был для вас очень напряженным. Что понравилось больше всего, а что нет?
Хм… было много плохого и хорошего. Вот то, что наш фильм включили в программу Каннского кинофестиваля, было одним из лучших моментов. Я очень благодарен за это. В самых смелых мечтах я представлял, что лет так через десять один из моих фильмов окажется там. А все случилось так быстро и неожиданно. Просто не верится.

То есть вы не задумывались, что ваша кинокарьера может совершить такой лихой поворот?
Ох, знаете, меня с самой первой части «Сумерек» мучили вопросом, не боюсь ли я застрять в одном образе. И тут первый же фильм после саги попал в каннскую программу. Это было как гром среди ясного неба.

Как вы сами оцениваете свою работу в первом невампирском фильме?
Мне понравился фильм. По-моему, это моя лучшая роль. Прежде я не любил смотреть на себя в кино. Теперь что-то изменилось.

Что вам больше всего понравилось в работе над фильмом?
Должно быть, это покажется смешным, но мне нравится слышать, как звучат слова, которые я говорю. Мне нравится структура диалогов, порядок слов в предложениях.

У вас есть любимая фраза из фильма?
По-моему, «That’s my peanuts you smell» («Ага, это моими орешками пахнет») звучит восхитительно. А еще «I believe my sexual organ is retreating into my body right now» («Кажется, мой половой орган совсем задвинулся внутрь тела»). Это так странно и так круто.

Вот мы и определились с лучшими моментами. А какие вы бы отнесли к худшим?
Моя собака заболела. Это было ужасно. (Смеется.) Нет, я серьезно! Но сейчас она, слава богу, уже поправилась.
источник

«Да, я посвятил главную статью сентябрьского номера Роберту Паттинсону, но, судя по происходящему в интернете, люди только и хотят, что смотреть на него. Не могу их винить. Он красивый парень. В журнале представлены фотографии, отснятые удивительно талантливым фотографом Отом де Вильд на совершенно сумасбродном катке «Moonlight Rollerway» в Глендейл, штат Калифорния».

- Джошуа Дэвид Стейн, главный редактор журнала «BlackBook».

Я бьющееся сердце Роберта Паттинсона и говорю с вами из своего дома – его грудной клетки. Сейчас мы пребываем в состоянии покоя. Я бьюсь с частотой 70 ударов в минуту, что вполне типично для двадцатишестилетнего мужчины, который, как Роберт, находится в хорошей, но не сверхчеловеческой форме. Я должно заметить, что Роб сейчас пребывает в состоянии, которое сам он именует как «нечто». «Я сейчас на диете, которая допускает употребление только жидкой пищи», – объясняет он своему собеседнику с незавидным лондонским акцентом, который удивляет многих из тех, кто так и не понял, что на самом деле Роберт Паттинсон вовсе не вампир по имени Эдвард Каллен. «Мне пришлось сниматься без рубашки для одного фотосета», – рассказывает Роб, – «так что я спросил у диетолога, какая диета позволяет пить, сколько захочешь. Она ответила, жидкая диета». Еще одно доказательство того, что Роб не вампир. Вампиры вообще сторонятся фотосъемок, поскольку их сияние, усиленное вспышками фотокамер, ставит в тупик даже самых опытных фотографов. А еще вампиры редко бывают обеспокоены из-за своего тела и никогда не пьют. (У них кровь не циркулирует).

Мы с Робом одни, что бывает нередко, а прочие люди, оказавшиеся в одном с нами помещении, в знойном клубе, скрывшемся за фастфудом Папайя Кинг в Западном Голливуде, сосредотачивают все свое внимание на нас. Как-никак Роб – главный в мире сердцеед, а я сердце, бьющееся в его груди. Я чувствую, как другие сердца учащают свое биение, когда приближаются к нам, как и сердце продавца хот-догов, что стоит впереди и, подав сок манго и пару упакованных в бумагу хот-догов, просит у Роба оставить автограф на клочке бумаги, оторванном от квитанции. «Моя девушка вас любит», – говорит он сконфуженно. Я не ускоряю ритма биения, пока Роб выводит на нем свое и ее (ее зовут Меллори) имя и отдает клочок обратно, словно грузовую накладную корабля, наполненного невероятными сексуальными фантазиями. Роб как всегда одет в соответствии с негласным голливудским законом, согласно которому, чем больше человек зарабатывает, тем меньше внимания уделяет своему внешнему виду. И хотя в случае Роба нас оценивают в 62 миллиона долларов, я могу вас заверить, что небрежность эта неподдельна. Кепка, черные кроссовки для бега и джинсовая рубашка в стиле юного Рона Ховарда, – это наше одеяние. Нескладный шаг с легкой небрежностью в расслабленном ритме, что и у Джеймса Дина в фильме «Гигант», – такова наша походка.

Нас привез сюда в белом внедорожнике парень по имени Джефф. Он из Финикса, он наш водитель. Он появился несколько лет назад одетый в костюм мешковатого покроя и с широким галстуком. «Классический облик временного работника», – говорит Роб. Теперь он носит облегающие черные футболки. Смотря сквозь тонированные окна внедорожника по пути в клуб, Роб рассматривал магазины, расположившиеся на голливудском бульваре. И все звучат как в детской игре «Duck Duck Goose»: сувенирный магазин. Сувенирный магазин. Сувенирный магазин. Стрипклуб. Последний похваляется: «1000 привлекательных девушек. Три страшненьких». Интересно, каково было бы быть сердцем одной из страшненьких. Этого я никогда не узнаю. Я из числа счастливчиков. В витринах многих сувенирных магазинов Роб видит себя на календарях, плакатах и брелоках, изготовленных в какой-нибудь китайской промышленной глуши рабочим, что смотрит в лицо Роба, его большие голубые глаза и на ровные зубы, выглядывающие из-под пухлых губ, но не чувствует меня, его бьющееся сердце. Но и я не чувствую этого рабочего и его сердце. И проходя мимо хламья с лицом Роба, я тоже не начинаю биться быстрее, чаще. Но мысль о том, какие ключи люди прицепляют к лицу Роба, заключенному в брелок, какие комнаты они открывают и какие секреты люди там хранят, слегка убыстряет мое биение, поскольку в последнее время мы редко встречаем кого-то вне «индустрии», а если и встречали бы, они бы никогда не видели меня, и редко когда видели бы Роба. Они бы видели Эдварда Каллена, бессердечного вампира, который властвовал надо мной с 2008 года и не ослабит хватку до ноября этого года, но и тогда он не сможет умереть, потому что уже мертв, а мы можем, потому что мы воплотили его образ или он наш. Так или иначе, мы до того сплелись, что разделение убьет Роба и разобьет меня.

В последнее время мы с Робом много времени провели на задних сидениях машин, перемещаясь с пресс-конференции на интервью и снова на пресс-конференцию. Столь длительное просиживание заставляет меня понервничать. Сидячий образ жизни является главной причиной возникновения сердечно-сосудистых заболеваний и сахарного диабета второго типа. Как и курение, что Роб, к счастью, недавно бросил. Теперь он носит с собой эти дурацкие, светящиеся электронные сигареты и сидит на заднем сидении, посасывая их и все так же глядя на свое отражение в окне скользящей по дорогам машины. Роб, конечно, умеет водить. Он брал десятичасовой курс в Орегоне, кажется, для «Рассвета». Могу и ошибаться, они все сливаются в одно. Он ужасный водитель. «Меня учили люди, которые врезались в меня», – поясняет он. Из его уст история звучит забавно: «Впервые меня назвали знаменитым, когда я пытался купить машину несколько лет назад. Кабриолет BMW, что я нашел на сайте Craigslist за 1000 долларов. Я вышел на пригорок, чтобы взять ее на тест-драйв, и, естественно, чуть не разбился. Через несколько дней я вернулся за ней. Я уже говорил, что я актер, и парень поискал обо мне информацию. Когда я вернулся, он сказал: «Чувак, ты знаешь, что ты на втором месте на сайте IMDB?» И я подумал: «Черт, теперь я не могу попросить его скинуть 200 баксов».

Действие нашего последнего фильма «Космополис» тоже происходит главным образом на заднем сидении автомобиля, хоть и очень длинного. Его снял Дэвид Кроненберг. Роб играет Эрика Пэкера, скучающего, практически аутистичного миллиардера, который проезжает весь Манхеттен с востока на запад в специально спроектированном лимузине. Во время поездки он теряет миллиарды в неблагоразумной валютной спекуляции с иеной, а мир вокруг него тем временем погружается в хаос. И хаос этот, конечно же, во многом вызван его неблагоразумной валютной спекуляцией. Он подолгу рассматривает свое лицо в отражении, а вызванный хаос проносится мимо в тишине. В конце его застрелит или не застрелит недовольный рядовой служащий, которого сыграл Пол Джиаматти. Произойдет это или нет, особого значения не имеет. Эрику все равно, поскольку ему нелегко налаживать контакт с миром за пределами цифр. Но зато он часто занимается сексом. Один раз с Жюльет Бинош. Меня заводили съемки этой сцены, но не столько от движений, сколько от смеха. «Жюльет постоянно ударялась головой о потолок машины», – вспоминает Роб. Я ощущаю поток эндорфинов, когда он расплывается в широкой улыбке, которая превращает его из задумчивого сердцееда в одного из приятных британских парней, что можно встретить в пабе. По этой причине в улыбке он расплывается редко. Улыбка сейчас не в моде. Фильм основан на книге Дона Делилло, поэтому и сбивает с толку.

Первая реплика, как и все последующие, глубокомысленна и вместе с тем абсурдна. «Мы хотим подстричься», – говорит Эрик, выходя из офисного здания. Сбивает с толку, но нам нравится. «Мне легко угодить», – говорит Роб. – «Когда я чего-то не понимаю, то у меня тут же возникает интерес». Смятение возбуждает во мне любопытство. Как и противостояние. Во время премьеры «Космополиса» в Каннах я колотилось как никогда. «Я чуть в штаны не наложил», – говорит Роб. После разговора с его толстой кишкой я пришло к выводу, что это было преувеличением. Но все равно это было волнительно. Между финальными титрами и моментом, когда в зале включается свет, наступает пауза, мгновение молчаливой передышки, прерываемое лишь моим оглушающим биением. Это мгновение перед тем, как аудитория либо разразится овациями, либо начнет улюлюкать, когда наша пост-Сумеречная карьера, словно кот Шредингера, и жива и мертва одновременно. И в этот момент я стучало, колотилось и грохотало в груди Паттинсона со скоростью миллион раз в минуту. «Я сходил с ума», – говорит Роб. – «Я готовился драться с полутора тысячами людей. До того я был на взводе». Ставки были высоки. Он попал в «Сумерки», как он говорит, «по счастливой случайности». И с тех пор, как он подписал контракт, он плыл по течению. Можно сказать, что его вели или, по крайней мере, направляли. «Я просто носился словно бы со спущенными штанами и развязанными шнурками, и, что удивительно, не падал. До этого момента. Я думал «Вот черт!». Большинство на протяжении пятнадцати лет снимаются в фильмах, которые никто не видит. А я уже в Каннах». И в этот момент, пока волна, удерживающая баланс нашей карьеры, не рухнула в реальность, стоит отметить, что именно неопытность Роба отчасти и привела его к роли Эдварда Каллена. Как отметили авторы очерка «Сумерки и создание подростковых кумиров 21 века», в этом вся суть. «Маркетинговая стратегия студии заключается в том, чтобы развивать известность Паттинсона как товар, производимый и продаваемый с помощью медиа и паблисити. Подобная товаризация вылилась в слияние привлекательности образа Эдварда Каллена и популярности самого Паттинсона… Малая степень узнаваемости была использована студией, чтобы соединить реальных людей с героями «Сумерек», для исполнения ролей которых они были наняты, становясь при этом знаменитыми». Так что в этот момент в Каннах между финальными титрами и реакцией публики произошел болезненный разрыв между бескровным сердцем Эдварда Каллена и мной, бьющимся сердцем Роба. Я понятия не имело, как долго шли титры. Была пауза, а потом раздался хлопок, еще хлопок, давший волю целому потоку хлопков, пока публика не разразилась аплодисментами. Они аплодировали нам? Аплодировали Дэвиду? Или Полу? Мне было все равно. Было ясно одно: они аплодировали не Эдварду.

Хоть я и заставляю трепетать другие сердца, совсем немного вещей, людей или занятий, способно взволновать меня. Химический императив «дерись или удирай», возникающий от смущения и противостояния, делает свое дело. Есть и еще кое-что, недавно я пустилось вскачь, когда Роб учился кататься на скейтборде. Но не кикфлип заставил меня колотиться быстрее, а тот, как говорит Роб, абсурдный факт, что «Мне могли предъявить иск на 800 миллионов долларов». (Вампиры не носят защиту и не могут вывихнуть лодыжку). А еще недавно я было несказанно радо возможности помочиться. «Я вчера сам себя поразил», – говорит Роб. – «Отливал целых четыре минуты». Синди, его мочевой пузырь, говорит мне, что это все из-за жидкой диеты. Скандалы тоже вызывают у нас трепет, но, как сетовал Роб, в последнее время они случаются нечасто. «Как-то раз на Entertainment Tonight я пустил слух о том, что в «Сумерках» была удаленная извращенная сексуальная сцена, а за него даже не ухватились. Я думал: «Какого черта? Я вам тут все выкладываю!». Кстати, тема разврата мне особенно близка, с тех пор как мы переехали в Лос-Анджелес и поселились в Оквудс, в жилом комплексе между Бербанком и шоссе 101 в Голливуде, заселенном преимущественно никому не нужными малолетними актерами, которые весь день проводили у бассейна. Там же, что не удивительно, жил Скрич, где и снимал собственные видео с извращенным порно. Что помогает мне держаться на пресс-конференциях, где всюду витает резкая критика? «Ты пытаешься высказаться без сучка и задоринки, но понимаешь, что не сможешь сказать ничего стоящего, не сморозив при этом какую-нибудь глупость, из-за которой люди выставят тебя полным придурком. А если тебе и удастся не ляпнуть глупость, кто-нибудь все равно что-то придумает».

Возьмем, к примеру, девушку Роба, Кристен Стюарт. Она одна из немногих заставляет меня бешено колотиться. Наш роман был, к счастью, одобрен «Сумеречной» индустрией. По словам компании, «Похоже, поклонники готовы принять вовлеченность Паттинсона в романтические отношения, если она в буквальном смысле переносится на их любимых героев». Так что я и сердце Кристен вместе почти каждый день. Но мы не давали друг другу клятвы быть вместе, пока смерть не разлучит нас. Роб недавно прочел об этом в газетенке и подумал, что это нелепо. «Был тут журнал с этими фотографиями, где говорилось, что я женюсь. Никто никогда не знает, что правда, а что ложь», – сердится он. – «Даже моя мама позвонила мне спросить, правда ли это». Это неправда. По крайней мере, пока. Но это правда, что Кристен всегда вытворяла со мной что-то такое, что не мог никто другой.

Но знает Бог, Роб никогда не был неудачником, когда дело касалось плотских утех, но даже когда мы спали с другими, я всегда оставалось за закрытой дверью. Когда он впервые приехал в Лос-Анджелес, то оказался среди множества весьма привлекательных женщин, которых знал по питейным заведениям вроде бара «Бронсон», но Роб избегал зазывных взмахов ресницами, предпочитая покурить снаружи, натянув капюшон толстовки на глаза. Он писал Кристен Стюарт песни. В то время я было так переполнено тоской, что вот-вот было готово разбиться, поэтому песни были печальными, будто были взяты из альбома Вана Моррисона «Astral Weeks». «Я, в общем-то», – признается Роб, – «пытался своровать у Ван Моррисона». Иногда он брал эти песни, чтобы исполнить их в местечках вроде «Pig ‘n Whistle» или «Rainbow Room» перед двумя-тремя другими исполнителями и, конечно же, официантками, которые, по его словам, становились его единственными друзьями. Я все еще ностальгирую по тем временам и с легкостью и нежностью сожалею, что эти два певца-неумехи, завывавших «Аллилуйя» или официантки с оклахомским акцентом и классными сиськами не знали, кто он такой, или кем Роб станет. Интересно, знал ли он сам.

После выхода «Сумерек» все изменилось. Роб, как говорят, прорвался. «Круг моих друзей довольно-таки быстро сузился», – говорит Роб. – «Мне нравится быть паразитом, а не наоборот». Мы перестали ходить на тусовки. Мы перестали выступать на открытых площадках. Теперь я редко убыстряю ритм. Теперь, когда он не Эдвард, не Эрик или кто-то еще, Роб живет как отшельник с Серебряного озера. Он просыпается и делает себе сок. Потом несколько часов читает обзоры книг на Amazon. Он готовит себе суп и прочитывает пару сценариев. В основном это просто слова, застывшие и пресные как вчерашняя каша, переработанные пересказы чужих сверхъестественных эпопей. Порой я встрепенусь, если что-то из прочитанного им интригует меня. Как его следующая драма французско-либерийского режиссера Жана-Стефана Совера, чей последний фильм «Джонни Бешеный Пес» повествует о конголезских детях-солдатах. А этот будет целиком и полностью отснят в Ираке. Мы уезжаем в следующем месяце. Быть может, там, под свистом пуль или, по крайней мере, при вероятности услышать этот свист, я затрепещу. А до тех пор мы будем коротать время на заднем сидении автомобиля, простаивая на перекрестке и дожидаясь, когда переключится светофор. Джефф спрашивает, хотели ли бы мы поехать в какое-то конкретное место, но мы не уверены. «Я никогда никуда не направляюсь», – говорит Роб, как ни в чем не бывало. – «Я даже не знаю, где это "где-то"».


Перевод выполнен RebelQueen источник

Джош: Как ты, Роб?
Роб: Как дела?
Джош: Рад тебя видеть!
Роб: Ты выглядишь похудевшим!
Джош: О, видишь, ты всегда это говоришь! Поэтому я тебя люблю! Не из-за актерской игры, не из-за кино. А из-за того, что ты говоришь, что я выгляжу похудевшим. Спасибо, Роб! Это не так, но... Поздравляю с фильмом, великолепно! Итак, в этом фильме у тебя нет слона, у тебя нет Риз Уизерспун, у тебя нет актеров из Саги - все на тебе, парень! Все давление!
Роб: Ну, оно на Дэвиде. Я постоянно говорю: "Это его фильм, это не мой фильм, я просто пешка в нем!" Как будто я буквально... *смеется* Таким образом, да... Было достаточно страшно в начале, но также было и достаточно хорошо, поскольку ни у кого другого не было бОльшей роли. Поэтому у меня не было слишком много... *хохочет* Я вроде как становился более уверенным, у меня было много возможностей исправить себя на протяжении фильма.
Джош: Ты беспокоишься, волнуешься из-за того, как американские зрители примут это? Понимаешь, они не видели тебя в таком качестве ранее. Они увидят тебя в таком контексте.
Роб: Да, я вижу, что это что-то вроде культурной соотносимости: быть вначале в Сумерках и все такое... Раньше я всегда этого боялся. Что-то вроде фильма, который подавляет все. Но я думаю, что это делает все еще более интересным. Это создает фокус, в котором можно хорошо выглядеть. Я не знаю, возможно, это будет здорово.

Я прочитал сценарий где-то за год до этого. И затем мне пришлось начать его снова. Это было просто прямое предложение. И с Кроненбергом. Это как... Единственное, что я... Я боялся сниматься в нем, боялся, что я не буду достаточно хорош. Так что...
(...)
Нет, это здорово! Я имею ввиду, скажем так, это вроде... Я не ожидал этого после первого Сумеречного фильма, я никогда не думал, что моя жизнь станет такой. Это вроде как... "плод..." (ПП: не знаю этой идиомы, подождем, может, появится транскрипт на сайтах, тогда полезу в словари) И то, что люди приходят на фильмы, которыми я действительно... я вроде как горжусь... И я даже не думал, что кто-нибудь будет это смотреть. Это в какой-то степени удивительно!

Роберт Паттинсон: «Все актеры – самовлюбленные болваны»Выглядя крайне небрежно в старой футболке, бейсболке, потертых джинсах и с легкой небритостью, двадцатишестилетний Паттинсон кажется счастливым и расслабленным с фильмом, изменившим его жизнь, за плечами. Как и всегда он не говорит о своих отношениях с коллегой Кристен Стюарт, но немного рассказал о том, что грядет после «Сумерек», а также о слухах о том, что он сыграет главную роль в экранизации «Пятидесяти оттенков серого».

Итак, теперь, когда все наконец закончилось, давай вернемся назад. Какой момент стал для тебя самым трогательным в фильме, включая тот, что мы еще не видели?

Из всех фильмов?

Да, какая сцена тронула тебя больше всего, какая была самой трудной?

Наверное, та сцена в первой части, где Белла лежит в больнице и говорит: «Больше никогда меня не оставляй», а я отвечаю: «Куда же я уйду?» или что-то в этом роде. Мне по-прежнему кажется, что это одна из моих любимых сцен главным образом потому, что она очень отличалась от того, что происходит после нее, и мы сами придумали реплики, съемка очень отличалась. В конце концов, в большинстве фильмов затея сочинять реплики просто неслыханна, поэтому мне понравился этот момент. Но самой сложной, пожалуй, была сцена родов в первой части, главным образом потому, что она была уморительно смешной, а должна была быть очень серьезной (смеется). Еще был кадр, где мы должны были смотреть прямо в камеру, я ревел от смеха, я должен был наклониться и выгрызть оттуда ребенка; я пытался сдержать слезы, и все выглядит так, будто я плачу над ребенком. Я, будучи вампиром, не могу плакать, но я будто бы плачу в этой сцене, хотя на самом деле я смеялся.

Классно было увидеть Кристен в образе вампира? Она сексуальна и больше не неуклюжа?

Почему-то я, услышав, как Тэйлор на Комик-Коне сказал о ее неуклюжести, подумал: «Она что, неуклюжая?» (смеется). И все всегда говорили о неуклюжести. Но я этого никогда не понимал. Это неотъемлемый аспект женских персонажей, которые должны казаться непривлекательными, когда очевидно, что на самом деле они привлекательны? (смеется). Она очень неуклюжа, и я никогда не встречал неподдельно неуклюжих людей, не замечал никого, кто был бы связан по рукам и ногам из-за своей неуклюжести (смеется), это так странно.

Как думаешь, тебе присущи качества джентльмена вне времени?

Не знаю. Полагаю, я относительно чувствителен. А еще у меня две старшие сестры, так что я рос среди девчонок, и, думаю, что из-за этого у меня несколько иной склад ума. И я никогда не играл в командные спортивные игры (смеется), так что, полагаю, что все это играет свою роль. Но, не знаю почему, меня больше не выбирают на роли джентльменов.

Тебе нравятся персонажи такого типа?

Да, иногда это здорово. Недавно я смотрел «Воды слонам» по телевизору, потому что еще не настал момент, когда фильм канул в прошлое, и я не узнаю самого себя, и я подумал, что это очень мило. Совсем как старомодный фильм, и да, довольно занятно в нем играть. Когда играешь такого персонажа, он тебя немного раздражает, потому что инстинкты велят идти дальше, но ты понимаешь, что этот персонаж никогда бы это не сделал, и большинство персонажей, которых я играю, по природе своей добрые люди, что приятно, потому что люди, откровенно говоря, не такие уж добрые.

Так у тебя теперь возникает желание сыграть плохого парня, сыграть придурка?

Да я вроде как все время это делал до «Сумерек». То есть, кроме роли в «Гарри Поттере», каждая моя роль была в общем-то странной. Но не знаю, в своем следующем фильме я играю настоящего парня, следователя, и он не особо странный, он просто… ну как бы… ладно, он чутка странный.

Какой твой следующий проект?

Это фильм о парне, который нашел Саддама Хуссейна. Он военный следователь, Эрик Мэддокс. Это сумасшедшая история, он говорил с двумя с лишним сотнями человек, ни один из которых не был в списках поисков американской армии, и обнаружил Саддама Хуссейна, тогда как никто даже не знал, что он был в Ираке. Так что это была интересная история.

Ты читал «Пятьдесят оттенков серого», знал ли ты, что ты был прототипом главного героя и стал ли бы ты сниматься в экранизации?

Думаю, автор выписала меня из истории. Я видел какое-то интервью, и она сказала что-то вроде: «Ох, он бы ни за что не мог им быть». И я подумал: «Эй, ты заплатишь за это». (смеется)

Она сказала, что ты ни за что не смог сыграть роль, основанную на тебе?

Забавно видеть, как все эти актеры так открыто соперничают за нее. Никогда раньше такого не видел. Это странно. Я ни читал книжку, только отрывки, есть еще книжка «50 сараев Грея» (Прим. игра слов в названии – «50 Shades of Grey»/»Пятьдесят оттенков серого»/»Пятьдесят оттенков Грея»; и «Fifty Sheds of Grey»/»Пятьдесят сараев Грея») (смеется), видел эту книгу? Потрясающе, только представь ее (смеется), и она действительно в списке бестселлеров New York Times. Люди не то читают. (смеется)

Ты сказал, что недавно посмотрел «Воды слонам». Каковы твои ощущения при просмотре собственных фильмов? Всегда ли требуется время на то, чтобы отделить себя от персонажа?

Ага, по крайней мере, пара лет. Но мне сейчас действительно очень нравится первый сумеречный фильм, потому что его постоянно крутят по телевизору (смеется), так что я видел его раз шесть, но я помню, как видел его в первый раз на премьере, и мне пришлось выйти из зала. Я ушел и сидел в машине, все это было слишком для меня. У меня началась паническая атака в кинотеатре, я выбежал из него и спрятался в машине, даже не осознавая, что меня кто-то снимал через стекло авто, они сидели совсем рядом, и я подумал: «Ох ты, Господи!». Теперь все вроде как по-другому. Но мне по-прежнему нелегко смотреть фильмы с моим участием, хотя я посмотрел «Космополис» и из-за того, что он так стилизован, смотреть его было несложно.

О чем ты думаешь, когда видишь себя в кино?

Я даже не знаю, что я делаю, когда делаю это (смеется), я считаю, что большую часть времени, это все равно что подбрасывать монетку, и если получится что-то хорошее или нет, пока ты делаешь это, даже в сцене… Я не понимаю актеров, которые могут последовательно браться за работу, пребывать в «состоянии актерства». И все время хорошо делать свое дело. Я буквально могу прийти на площадку, сделав все приготовления или что там еще нужно, и не иметь никакого представления о том, что произойдет, пока не открою рот. А еще я всегда чувствую, когда что-то прошло ужасно, когда снята лучшая сцена в фильме и так далее. Я никогда не имею обо всем этом понятия.

Ты методичный актер.

(смеется) Я не знаю, в ладах ли я с собой в своем собственном методе.

Тебе пришлось как-то по-особенному готовиться к последней роли? Занимался усиленной физической подготовкой и так далее, и так далее, что ты можешь рассказать нам о финальной части, каково было ее снимать?

Так забавно (смеется), это должно было быть секретом, но они включили это в трейлер, Summit вроде как велел не говорить о битве. А я думал: «Эта сцена в трейлере, о чем вообще речь?» (смеется). Но да, я много чего делал. Я много работал поначалу, потому что мне нужно было сниматься без рубашки, но на этом все (смеется), но сцену битвы мы снимали в конце. Поэтому я был в отличной форме к тому моменту. (смеется)

Как ты это сделал?

У меня с этим никаких проблем. Это сцена драки в фильме, не нужно быть в какой-то особой форме, потому что это совсем не то, что обычная драка, нужно уметь вертеться, а у меня с координацией не очень. Я довольно-таки неуклюжий, поэтому мне было нетрудно это делать, потому что если уж ты наносишь удар, то наносишь, делаешь выпад, как следует, тогда как люди, которые в самом деле занимаются боксом или чем-то вроде того, привыкли делать короткие выпады, и для них это кажется полной ерундой. Но мне такие вещи кажутся простыми, и я могу управиться за один-два дубля. Единственное, что раздражает, так это страховка, я никогда не видел, чтобы кому-то удавалось сделать что-то хорошо со страховкой, это всегда заслуга оператора. Если у тебя хорошая страховочная группа, тогда будешь смотреться круто. Если что-то плохо организовано, будешь смотреться отвратно, как бы хорошо ни справлялся с делом.

Тебе было страшно?

Большую часть времени ты чувствуешь только усталость (смеется), все время механически выполняешь действия.

У тебя есть какой-то сувенир с площадки?

У меня есть практически все костюмы из первого фильма, потому что я носил эти вещи почти два года после окончания съемок. (смеется)

Ты снимался в сцене игры в бейсбол, у тебя есть бейсбольная форма?

Нет, она была взята в прокат. У нас был совсем небольшой бюджет в первом фильме. (смеется)

Какая из вещей, что ты забрал, твоя любимая?

Я забрал джинсы. Я буквально купил все те вещи для первого фильма, а потом добился, чтобы компания выплатила мне за них. На съемках первого фильма можно было делать, что угодно, просто сумасшествие. Я застрял в Ванкувере, пока сам себе делал визу. Начал заимствовать свои костюмы с площадки, (смеется) а потом годами хранил их.

Какая разительная перемена.

Ага. И забавно, что у меня остались все те вещи с первого фильма. Я носил вещи маленьких независимых брендов из классных магазинов в Ванкувере, а потом к последнему фильму, по мере того, как в съемки вкладывалось все больше и больше денег, пошли контракты с производителя одежды; в последнем фильме, например, все вампиры ходят в вещах от G Star или Bellstaff. (смеется) Неважно, на чьей они стороне (смеется), это просто безумие. И у всех есть ярлык сбоку. Бред какой-то. (смеется)

Все эти годы спустя, чего тебе будет не хватать больше всего?

Есть во всем этом что-то невероятно родное и милое, и так обычно и бывает, когда появляешься на съемочной площадке, всех там знаешь, каждый год это похоже на первый день в школе, с той лишь разницей, что все там уже знакомы. Это странно и довольно-таки мило. Это все равно что заниматься работой, на которой все постоянно меняется, скажем, работа с ТВ-шоу, но в то же время, это одним из самых замечательных моментов в актерстве, (смеется) можно просто оставить всех позади.

Добившись такого успеха, что ты делаешь, чтобы оставаться приземленным?

Не знаю, я думаю, что я, откровенно говоря, довольно-таки неуверенный человек, и для меня быть приземленным нетрудно. То есть, я как бы, даже если кто-то говорит, что то, что ты сделал, очень хорошо, надо быть полным тупицей, чтобы позволить своей самооценке раздуться, особенно сейчас, когда вся жизнь оказывается под пристальным вниманием. Я не понимаю актеров с раздутым эго. Все знают, кто ты такой, все знают, что ты самолюбивый болван, (смеется) таковы все актеры. (смеется)

Чего из того, чем ты сейчас не можешь заниматься, тебе больше всего не хватает?

Мне очень не хватает походов в кино, особенно в Лос-Анджелесе, потому что там лучшие кинотеатры в мире. Раньше я ходил по четыре раза в неделю, а то и по пять, мне не хватает этого и простой анонимности, хочется иметь возможность посидеть спокойно и не волноваться, просто слушать людей и наблюдать за ними, а эти камеры в телефонах и этот сайт TMZ, они все испортили. А через несколько лет люди подумают: «Ох ты, черт побери, лучше бы мы не связывались с этим TMZ, теперь мы сами себе все испортили». (смеется)

Какое твое самое лучшее приобретение?

Сама возможность заниматься этой работой. Это же лучшая в мире работа. Жаль только, что я не начал заниматься ей двенадцать лет назад. (смеется)

Спасибо.

Перевод выполнен RebelQueen источник оригинал

1) Ты не боишься, что все остальное, что ты делаешь, будут сравнивать с Эдвардом Калленом?
Я не уверен. Я всегда был того мнения, что если что-то взрывается очень быстро, людям понадобится столько же времени, чтобы начать думать о чем-то другом. Я имею в виду, я не знаю. Надеюсь, что нет. Может быть, это будет хорошо... Я понятия не имею.

2) Какая часть твоего костюма всегда превращает тебя в твой персонаж?
Возможно, контактные линзы, потому что они сразу делают меня несчастным, как только я надеваю их. Это то, что создает своего рода неудовлетворенный и задумчивый персонаж *смеется* И ты просто такой: "Эррр…"

3) Что ведет тебя к успеху? (ПП: используется глагол drive, главное значение которого «водить машину»)
Я думаю, возможно, страх неудачи и комплекс неполноценности.
И что я вожу? Я вожу просто автомобили, взятые напрокат. Я вожу разные вещи. *смеется* У меня нет машины.

4) Существует так много фан-сайтов, посвященных не только тебе, но и Эдварду. Ты заглядываешь на какой-нибудь из этих фан-сайтов?
Достаточно невероятно, как быстро они получают информацию. Иногда я заглядываю туда, чтобы увидеть, что там в моем графике. Например, в выходные, когда я не могу связаться со своим агентством. Они все знают намного лучше. *смеется* И иногда я там просматриваю свою электронную почту!

5) Поговорим о твоей жизни год или около того назад. Внезапная известность. Папарацци. Как ты справляешься со всем? И чувствуешь ли ты себя более комфортно в отношении всего этого сейчас?
Я думаю, неизбежно, что тебе становится более комфортно. Но ты все еще оказываешь сопротивление некоторым вещам. Нет ничего по-настоящему страшного в самой франшизе. Я люблю всех людей, с которыми я работаю. У меня вообще очень мало разногласий по поводу сценария или чего угодно, когда мы снимаем, особенно на Новолунии. Все просто казалось таким спокойным и простым.

6) Что такого в противостоянии между тобой и Тейлором Лотнером?
Я не знаю. Я слышал, на днях Тейлор согласился на интервью, в котором интервьюер собирается драться с ним.
И еще, посмотрев видео с боевыми искусствами Тейлора, когда ему было лет девять, я бы действительно не захотел ничего делать *смеется* Возможно, если бы у меня было какое-нибудь оружие…

7) Любовь играет такую значительную роль в этих фильмах, и многие фанаты хотят, чтобы то, что происходит на экране, происходило в вашей реальной жизни. Как ты разделяешь влюбленность в реальной жизни с женщинами на съемках?
Ты всегда должен помнить, что тебе платят. Со всем этим идет очень много коннотаций. Это одно из главных разделений.

SC: Привет Роб, чему Вы научились, снимаясь в " Сумерках"?
Р.П.: Я научился рассматривать вещи в перспективе, что цирк, окружающий жизнь актера мимолетный. Вам могут поклоняться один день, и ненавидеть на следующий. В настоящее время, увлечение Сумерками по-прежнему существует, но я не наивный, через несколько месяцев после выхода последнего фильма, люди пойдут дальше. Нам уже есть замена. Я думаю, это в основном актеры «Голодных игр».

В конце концов, Вы все равно счастливы, что сыграли Эдварда, не так ли?
Роб: Да, он продолжение меня, как хороший друг. Он помог мне узнать больше о себе, и я буду вечно благодарен. Я вырос, хотя, если завтра Стефани Майер напишет продолжение Сумерек, я бы с удовольствием прочитал их. Я не думаю, что люди захотели бы увидеть меня в этой роли в сиквеле. Я буду слишком стар, чтобы играть его снова.

Какой была Ваша жизнь перед Вашем успехом?
Роб: Мне было трудно найти роль. Просто за три года я ничего не нашел, кроме небольших производств, которые платили около $ 40 в день. Только между мной и тобой, я был в нескольких шагах от отказа, поэтому, когда мне предложили роль Эдварда я не мог в это поверить.

Вы не видели себя в роли вампира?
Роб: У меня не было выбора, я был разорен! Никто не верил в меня, за исключением Кэтрин Хардвик (примечание редактора: режиссера), которой вроде как пришлось заставить согласится продюсеров. В конце концов, эта роль помогла мне улучшить свою повседневную жизнь и мой стиль жизни. С другой стороны, я потерял то, что я лелеял больше всего: мою свободу. Некоторые говорили мне, что это цена успеха. Простите, не соглашусь, я чувствую, что это слишком высокая цена, чтобы платить.

Поэтому Вы рассматриваете конец съемок как освобождение?
Роб: Это странно, я чувствовал, как будто выпускаю большое "уф" облегчения, но в то же время мне было грустно. Сейчас, я знаю, что я успешен. Будет ли это продолжаться? Я понятия не имею, но если завтра я столкнусь с неудачным фильмом, я не буду плакать по этому поводу.

Давайте вернемся к Вашей юности. Я хотел бы знать, в каком душевном состоянии Вы были за день до начала нового учебного года ...
Роб: Если Вы ищете речь ребенка, который был на вершине класса, то Вы не получите ее от меня. Я также не был плохим студентом. Когда мне было пятнадцать, я был дисциплинированным мальчиком, который учил все его уроки и был заметен в классе до того дня как я начал читать. Я думал, что узнал больше о жизни, читая, чем в школе. Мне очень приятно, кстати, что я косвенно влиял на молодых людей, которые получали удовольствие от чтения. Действительно Сумерки помогли целому поколению полюбить читать истории о любви, как увлекательно, как это было захватывающе.

Большой вопрос! Если бы Вы стали завтра отцом, Вы бы предпочли иметь мальчика или девочку в первую очередь?
Роб: Я думаю, что у меня было бы лучшее понимание с мальчиком. Девочек трудно понять. Инструкция по эксплуатации, которая идет с ними длинной 800 страниц и написана на китайском языке! И если вы знаете, как читать ее, вы понимаете, что вы потеряли еще 32 главы, которые необходимы, и вы должны импровизировать. В то время как с мальчиком, это легко. Спорт, телевидение, видеоигры, большая миска ...., немного кока-колы и он счастлив * смеется *!